Ради острых ощущений. Гремучая смесь - Наталья Никольская

— Слушай, а я ведь ничего о тебе не знаю! Расскажи мне что-нибудь из своей жизни!

— Да, в общем, не было в ней ничего особенного! — пожала я плечами.

— Ну все-таки, — настаивала Дарья, — я же вижу, что ты не с улицы, что в тебе есть какой-то лоск. Образование небось высшее?

— Я психолог по специальности, — призналась я. — Но с работой сейчас как-то…

— Все ясно, можешь не объяснять, — оборвала меня Даша. — Хм, психолог… Эт-то интересно. Я люблю всякие психологические тесты.

— То, что печатается в дамских журналах — это все чушь собачья, — улыбнулась я. — Есть специальные серьезные методики…

— Ну например? — азартно откликнулась Даша. — Ты вот можешь меня как-нибудь… ну это… протестировать по-серьезному?

— Да, конечно, — неохотно отозвалась я, — только это займет уйму времени. Надо анализировать полученные данные, на это уйдет час, а то и два.

— А разве мы торопимся? — улыбнулась Даша. — Ну давай, пройдись по мне своей методикой, а мы посмотрим, каковы достижения психологии.

Мне пришлось протопать в свою комнату и извлечь из сумки свернутую пополам методичку, которую я несколько лет назад составила для экспериментальной группы психологов научно-исследовательского центра.

— Значит, так, — пояснила я, — сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь на них отвечать. Желательно искренне.

— А если я совру? — игриво посмотрела на меня Даша. — Вдруг я специально буду говорить неправду, что тогда покажут твои тесты?

— Они в любом случае покажут то же самое, — снисходительно посмотрела я на нее. — Поправка на ложь заложена в этой методике, и как бы ни старался вилять пациент, ему никуда не деться.

И действительно, Дарья откровенно издевалась надо мной, отвечая на вопросы. Мне кажется, что ответы она брала с потолка, а когда приходилось выбирать из предложенных вариантов тыкала наугад в первый попавшийся. И тем не менее я была уверена, что кое-что мне должно было приоткрыться — ведь перед тем как выбрать ответ, Дарья все же хотя бы просматривала предложенные варианты, и кое-что подсознательно оседало у нее в мозгу и обязательно проявлялось при ответах на следующие вопросы.

Моя методичка была составлена таким образом, что главным в ней был именно порядок вопросов, задававший испытуемому очень жесткие рамки.

Пока мы играли в «вопрос — ответ», коньячок почти закончился, но Даша, казалось, почти не опьянела, разве что слегка расслабилась. Закончив опрос, я попросила минут сорок на обработку данных. Даша милостиво кивнула мне, и когда я выходила за дверь, то заметила, что Знаменская снова направляется к шкафчику.

Я справилась минут за двадцать с небольшим. Результаты, прямо скажем, меня удивили. Неужели моя методика дала сбой, и я не учла какие-то факторы? Да не может такого быть! Как бы там ни было, я возвращалась в комнату, чувствуя себя неуверенно.

Даша не теряла времени даром. На столе стояла очередная пузатенькая бутылка, на этот раз с ликерчиком, который Знаменская смаковала из высокой рюмочки, чуть сужающейся кверху на манер винограда «дамские пальчики». Наполнив мою рюмку доверху, заскучавшая без меня Даша провозгласила тост:

— За психологов!

Чокнувшись со мной, она поднесла рюмку ко рту и стала цедить ликер маленькими глоточками. Я виновато пожала плечами и произнесла:

— Я, в общем, все проверила… Только вот результат какой-то странный получился. Прямо не знаю, что и думать… Если бы я не знала, что это вы, то подумала бы, что на мои вопросы отвечал мужчина.

Даша поперхнулась ликером и, выронив из пальцев рюмку, согнулась пополам в приступе кашля. Сначала я подумала, что она смеется, но Даша буквально задыхалась, и мне пришлось даже похлопать ее по спине. Когда приступ прошел, Знаменская некоторое время сидела молча, а потом медленно-медленно подняла на меня глаза, полные слез. Я старалась понять, что с ней происходит, но Знаменская продолжала молча смотреть на меня, и я поняла, что Даше сейчас очень страшно. Так страшно, как может быть страшно человеку, у которого играючи отняли его тайну.

— Это очень опасно, — с трудом проговорила она. — Ты не должна никому говорить…

«Боже мой! — пронзила меня мысль. — Как я сразу не догадалась! Володя и Даша так похожи друг на друга — ну прямо как мы с Полиной. Я-то думала, что это бывает с людьми, которые долгое время живут вместе… Эти ее командирские замашки в общении со строителями… Одна и та же фамилия, и отсутствие штампа о браке…»

— Ты была братом Володи, а потом сменила пол, — произнесла я вслух то, чему сначала отказывалась верить. — Скажи мне, что я ошиблась!

Даша устало помотала головой. Ее руки бессильно поникли, свисая с кресла, черты лица как-то сразу заострились, и она стала еще больше похожа на брата. Знаменская сейчас была как во сне и говорила едва слышным шепотом, почти не шевеля губами:

— Да нет, все так и есть… Раньше меня звали Паша. Смешно вспомнить, кажется, это было в какой-то прошлой жизни. Сейчас много пишут об этом, много говорят — это модная тема. Но, поверь мне, когда испытаешь такое на собственной шкуре — это страшно. Особенно, когда ты живешь в СССР. Нет, я, конечно, пытался… пыталась превозмочь в себе ЭТО, развивала мужественность, пошла в армию, хотя могла бы запросто закосить. Попала в Афганистан. Казалось бы — самая лучшая школа для того, чтобы выбросить из головы «все эти глупости», как мне говорила покойная мама.

Я слушала Дашу, не прерывая ее рассказ вопросами — пусть выговорится, и ей станет легче. Теперь, когда правда уже всплыла, остается уточнить детали, а потом… Впрочем, что будет потом, мне было неясно еще самой. Ведь за эту тайну один человек уже поплатился жизнью. Как сделать так, чтобы меня не постигла его участь?

— На войне я получила инвалидность, — продолжала Даша, — это было тяжелое психическое расстройство, и моя жизнь превратилась в сущий кошмар. Наконец Володя, который, в отличие от родителей, всегда меня понимал, стал хорошо зарабатывать, и я решилась на операцию. Родители к тому времени уже скончались, мы переехали в другой город, где нас никто не знал, и я стала понемногу успокаиваться. Операция прошла успешно, и уже через полгода я смогла наконец вздохнуть свободно.

— Но тебе снова что-то помешало, — подала я голос, видя, что Даша надолго замолчала, рассеянно рассматривая узоры обоев на стене.

— Да, — вздохнула она, — оказалось, что все не так просто. Дело в том, что хотя новое тело меня вполне устраивало, но вот лицо… Короче, я сделала пластическую операцию в клинике профессора Хейфица. Но там я проговорилась о своем прошлом одной медсестре и в скором времени получила от нее весточку. В общем, нас стали шантажировать.

— И вы платили?

— Конечно, — устало проговорила Даша. — А куда же деваться? Ты думаешь, мой муж много зарабатывает? Да, прилично. Но что остается с этого нам? Львиная доля его заработков уходит этой самой медичке. Я больше не могла этого выносить и однажды сказала Володе — ты ездишь в Москву каждую неделю, так найди ее и убей.

— Но разве нельзя было решить эту проблему как-то по-другому?..

— Не знаю, — отмахнулась Даша, — я хотела только одного — чтобы меня больше никто не мучил. Только-только моя жизнь стала налаживаться — и тут вдруг эта мерзавка. И ведь она знала, что мы с Володей живем как муж и жена, будь я просто человеком, сменившим пол, — ничего особенного, таких сейчас навалом. Но сочетавшиеся браком близнецы — это уже слишком.

— И Володя…

— И Володя сделал это, — раздался с порога негромкий мужской голос.

В дверях стоял Знаменский с чемоданом в руке. Он оставил свою поклажу и прошел в комнату. Володя уселся рядом с Дашей и обнял ее за плечи.

— Но вышла ошибочка, — нехорошо усмехнулся он. — Оказывается, та медсестра, что ассистировала Хейфицу, уже уволилась, и я убил невинного человека. Даша мне описала эту женщину, приметы вроде бы совпадали. Но сейчас настолько унифицированная мода, что нетрудно и спутать. Так что в тот раз я ошибся.

— Зато не ошиблись в другой, — заметила я, — когда обнаружили у себя в доме Зоею.

— Да, я ее убил, — сказал Знаменский, — но проблемы на этом не закончились. Осталась еще наша бывшая домработница, да и нынешняя, как я теперь погляжу. Ну зачем вы меня не послушались? Я же говорил вам, что моей жене нельзя пить! Вот теперь и расплачивайтесь за непослушание, голубушка…

И Володя направился к тому месту, где у него был спрятан пистолет. Он уже успел отодвинуть картину, но тут Даша рванулась с кресла и повисла у него на руке. Она умоляюще смотрела на мужа и старалась повернуть его лицо к себе, чтобы он посмотрел ей в глаза.

— Володечка, ну не надо, ну, пожалуйста, — просила она, — давай ее не будем трогать. Она со мной разговаривала, я к ней привыкла…