Белые ночи, черная месть - Алина Егорова

- Я же уже объяснял. «Модафинин» содержит ряд компонентов, которые могут оказать пагубное воздействие на организм.  Прежде, чем его применять, нужно посоветоваться с врачом.

- Ясно. Спасибо, что просветил.

- Ерунда какая-то, - сказал Мостовой, после того, как положил трубку. В то, что Мараклиев был маразматиком, Валентин верить не хотел. У него старческий маразм ассоциировался с  выжившим из ума пенсионером, на которого уважаемый ученый никак не походил.

Евгений Дорохов проживал в очень неудобном с точки зрения транспортного сообщения месте – в самом конце Расстанной улицы. Поэтому туда отправили Мишу Кострова, как самого молодого. Мрачный трехэтажный дом, как и ожидалось, сплошь состоял из коммуналок. Евгения в квартире не оказалось – как, сообщили соседи, он вторые сутки там не появлялся. Кострову пришлось возвращаться ни с чем. Оставалось надеяться, что фигурант проявит сознательность и придет по повестке.

Высокий, худощавый, с очками в старомодной оправе на клювообразном носу, Женя Дорохов выглядел, как бедный студент прошлого века. Он зашел в отделение на следующий день рано утром. В кабинете сидели двое: Миша Костров и Анатолий Шубин.

- Проходите, - Миша жестом указал на стул возле своего стола. Посетитель, робко переминающийся с ноги и на ногу, отлип от двери и суетливо прошел в кабинет.

  - Дорохов Евгений Васильевич. Очень хорошо, - прокомментировал Миша, листая паспорт Евгения. Он что-то записал сначала  в блокнот, затем на бланке протокола. Допрос вел Костров, Шубин сидел в углу, занимаясь своими делами, но, как водится, слушал, о чем идет речь.

- Когда вы в последний раз видели Кирилла Андреевича?

- Полтора месяца назад. У деда было свободное время, и он меня пригласил к себе. -  Дорохов ответил быстро, нисколько не раздумывая над ответом, будто бы знал заранее, что его об этом спросят.

- Вы часто бывали в доме Мараклиева?

- Нет. Дед всегда был занят, и он очень не любил, когда его отвлекают от работы.

- Вы не заметили никаких изменений? Может, Кирилла Андреевича что-нибудь беспокоило или он вел себя как-то непривычно?

- У деда все было в порядке. Ничего необычного не происходило.

Других ответов Миша и не ожидал: не знаю, не видел, не обратил внимания. Обычная картина – весь день  потратить на поиски, а в результате – ноль.

Миша подписал Евгению пропуск, и тот пошел домой на свою Расстанную улицу.

В воскресенье Нина внезапно вспомнила – лохудра! Как же она могла про нее забыть? Специалист обещал выполнить задание в течение трех дней -  сегодня как раз они истекали. Еще в четверг она с трепетом ждала известия. Как там дела, с Инкой покончено? Решение порвать с Павлом сместило акценты – теперь соперница ушла на второй план, даже на восьмой. Увлеченная планом мести Сандалову, Нина совершенно забыла о том, что заказала убийство. Когда-то люто ненавистная Инна Вишнева, стала ей безразлична. Нине ничуть не было жаль убитую по ее вине молодую женщину – не без греха была погибшая, столько крови ей испортила. Если бы Нина могла что-то изменить, она бы отменила свой заказ  - зачем марать себя душегубством, тем более, рисковать перед законом? Одурманенная ревностью, Нина совершенно не думала о том, что пошла на серьезное преступление – по сути, она - убийца.

Женщина поспешила к компьютеру, чтобы, если еще не поздно, связаться с киллером и отменить заказ. Она открыла почту и увидела знакомого адресата. С волнением открыла сообщение (Лишь бы снова какие-нибудь проволочки, лишь бы убийство не состоялось!). Сердце ее оборвалось – в письме два слова: «Заказ выполнен». «Ну что ж, - подумала Нина равнодушно, - выполнен, так выполнен. Поделом лохудре!».

Ее мысли переключились на Павла. Вчера ей удалось выловить его по мобильному, и, кажется, она ему пообещала «сладкой жизни».

- Кретинка! – стукнула она себя по лбу. – Какая я кретинка! Зачем я Паше рассказала, что заказала эту дуру?! Думала он порадуется. Идиотка. Влюбленная идиотка! Я ему не нужна, а нужна была та, другая, которая моложе и с длинными ногами. Что на меня нашло, почему я не видела очевидного? А теперь он на меня донесет, обязательно донесет.

Нина попыталась оценить, какие доказательства против нее могут быть у милиции, но соображалось с трудом. Она так вымоталась и устала, что голова работать отказывалась. Нине сейчас хотелось одного – покоя. Лечь и уснуть, чтобы никто ее не тревожил лет двадцать. Женщина налила столовую ложку валерьянки и махом выпила. По телу горячей дорожкой побежало тепло, и организм стал расслабляться. Не раздеваясь, Нина залезла на диван, натянула одеяло и тут же уснула.

Дневной сон был не долгим – через два часа Нина проснулась. Нина сразу вспомнила о своих неприятностях и ей стало совсем паршиво. В голову лезли мысли одна страшнее другой. Нине казалось, что ее обязательно вычислят и докажут причастность к убийству. Не в силах справится с тревогой, женщина потянулась к бутылке. Алкоголь благотворно подействовал на психику – на какое-то время тревога ушла, но потом все повторилось. Боязнь за свою судьбу, неопределенность и одиночество – все это порождало новые страхи. Вместе с ними развивалась мнительность.

«За мной скоро придут»! – с ужасом подумала Нина и бросилась к окну посмотреть, нет ли во дворе милицейской машины.

Были допиты остатки вина, но безмятежность не наступала. Она стояла, у окна, как скрюченная статуя, вглядываясь в темноту сквозь плотный тюль. На ней не было лица: бледная, с резко обозначившимися мимическими морщинами, Нина едва держалась на ногах.

Пьяная женщина совершенно потеряла способность соображать. Не осталось никаких сил, она теперь ужасно боялась всего. Любой звук вызывал у нее испуг: ветер за окном, шум у соседей, шаги на лестничной площадке. Нина тихо подошла к входной двери и проверила замки, посмотрела в глазок – никого. Показалось, что кто-то ходит по лоджии, и вот-вот проникнет в квартиру. На непослушных ногах прошла по коридору и заглянула  в дверной проем – хлопая о стекло крыльями, на подоконнике ворковали голуби. Только хозяйка облегченно вздохнула и присела в глубокое кресло, как раздался звонок в дверь.

Сердце остановилось, в висках заколотило, Нина попыталась собраться с мыслями, но они скакали в голове, словно мартышки в клетке. Звонок повторился. «Не открывать!», - решила Нина. Она осторожно подошла к двери, чтобы посмотреть, кто пришел. Чтобы посетитель не догадался, что за ним наблюдают, Нина не стала полностью отодвигать заглушку глазка. Она посмотрела сквозь оставленную узкую щелью. По другую сторону двери стоял молодой человек. Светловолосый, угловатый, невыразительное лицо, черная куртка.

«Может, ошибся дверью?», – мелькнула успокоительная мысль.

- Гражданка, Панасенко? – утвердительно спросил уверенный баритон. – Открывайте!

Что ею двигало в этот момент, Нина не поняла. Собственная фамилия, произнесенная официальным тоном, подействовала гипнотически. Дрожащими руками женщина торопливо стала отпирать замки.

Парень зашел тихо и по-хозяйски закрыл за собой дверь. Нина застыла в прихожей, не отводя взгляда от визитера. Что-то знакомое угадывалось в его облике, что именно, опьяневшему сознанию понять было не под силу.

Ответ экспертов подтвердил предположения Атаманова – Мараклиев был отравлен тем же ядом, что и Вишнева. Способ в обоих случаях одинаковый – яд подсыпан в сахарницу, вернее, в случае с Мараклиевым, в литровую банку, где ученый держал сахар.

- Странный способ для устранения ряда личностей, - произнес Андрей.

Ему никто возражать не стал. Шубин пожал плечами, Юрасов молча смотрел в пол, а Костров разглядывал пейзаж за окном. Летучка продолжалась больше часа, но до сих пор толкового плана действий выработано не было.

Все сложилось наихудшим образом: дело Мараклиева Главк поставил под контроль. Это выражалось в давлении на полковника Малкина, который в свою очередь снимал стружку с Атаманова. Настроение и без того мрачное ухудшал тоскливый дождь, моросящий с утра.

- В «Камее» орудует маньяк, - пошутил Костров, но присутствующих это не развеселило.

- Я считаю, что Мараклиева убили родственники. Уж больно заманчиво выглядит наследство, - заявил Юрасов.

- А может, такая версия для следствия заманчива? – съязвил Шубин. – Вцепились в нее, а о других версиях и думать не хотим.

-  Вот и предложи свою, раз такой умный, - перебил его Юрасов.

- Не беспокойся, предложу, - засопел Шубин. –  Только не беги вперед паровоза.

В этом был весь Анатолий. Задумчивый, неторопливый, движения его были скупы, речь размеренна – яркий антипод шумного, энергичного Юрасова. Шубин предпочитал трижды подумать, прежде, чем что-либо сказать. Он тщательно взвешивал слова и выдавал свои домыслы, лишь, когда они имели под собой основания.