Красный Робинзон - Ставр Восточный

— Потом — обязательно. Но пока мы не доведем показатель Магии хотя бы до тридцатки (а лучше до сорока), нам лучше не задумывать о каких-либо других вложениях. Ты же хочешь приступить к изучению Магического искусства по-настоящему? — Алукард вопросительно изогнул бровь.

— Конечно!

— Ну вот! А для этого нужно поднять соответствующий показатель. А то тебя сейчас хватает разве что на пару фокусов с молнией, да создание Доспеха мыслей (что, как и прочая школа иллюзий, довольно малозатратно). Ну и… — фамильяр кивнул на склонившиеся к нам деревья. — Взаимодействие с растениями тебе дается неплохо, но от них особо ничего глобального ты и не требовал. Скорее наоборот, «попросил» впитывать излишки ментала от вас с Дружком.

— Кстати! — Я хлопнул себя по животу. — У меня же есть орган, через который та медведка взаимодействовала с землей! Когда им займемся?

— Скоро, но не сейчас! Сейчас я бы посоветовал тебе отправиться дальше и поискать место, подходящее для более длительного проживания. Здесь нас, даже при всех предосторожностях, через какое-то время найдут непременно.

В этот раз заниматься препирательством я не стал. А перед выходом мы потратили некоторое время на «наведение марафета». Всё же проведенное в лакуне время дало некоторую пищу для размышлений, которые вылились в ряд новых модификаций тела.

Во-первых, я закрепил в своей боевой форме новую пару конечностей. Иметь лишние руки, как выяснилось, часто полезно и практично. Ими можно и мешок с пожитками придержать, и голову подобравшемуся вплотную теросу вскрыть. Разве что, сделал их поменьше и такими, чтоб они в «стартовом» положении прижимались к бокам, как у какого-нибудь киношного инсектоида.

Дальше поиграл немного с органами чувств, «подкручивая настройки и увеличивая диапазон». Чуть-чуть. Чтоб мозг постепенно привыкал к расширению восприятия.

Ну и напоследок немного попрыгал и покрутился, оценивая гибкость и маневренность тела. Ведь в отличие от всяких там «идеальных хищников» и прочих венцов природы, развивавшихся миллионами лет, я свой организм сверстал буквально на коленке, меньше, чем за две недели. Могли же в него закрасться какие-нибудь «конструкционные недочеты»? Вполне.

На удивление, всё работало как часы. И огрехов особых не наблюдалось.

— Ещё бы! — самодовольно фыркнул фамильяр, — Фирма веников не вяжет. Это ты в этой «индустрии» всего ничего крутишься, а у меня опыт исчисляется… ну, исчисляется!

Закончив с апгрейдом и закрепив на спине пожитки, я полюбовался результатами: Алукард уже традиционно направлял изображение прямо в мой мозг — никакого зеркала не надо. Так что сейчас я наблюдал, как все мои движения повторял не то рептилоид, не то инсект какой, закованный в хитин и чешую. С длинными, гибкими лапами и головой в замысловатом «шлеме», на котором красовалась зубастая улыбка.

Только в отличие от байкеров моего прошлого мира, что порой любили всякие «экзотические» головные уборы, моя пасть была не бутафорской, и могла широко раскрываться. Очень широко раскрываться.

С удовольствием зевнув, я заценил свой кошмар дантиста. В голове сразу вплыл образ Венома (видел я этот «шедевр»). Только я не обладал бесполезно болтающимся из стороны в сторону склизким языком.

— Такой язык хорош только для запугивания, или если мы его на манер хамелеоньего преобразуем, — вставил свои пять копеек Алукард. — Но если нам нужна будет ещё одна гибкая конечность для хватания, проще отрастить второй хвост.

— Согласен, — кивнул я, заканчивая с самолюбованием.

Прежде чем определить, куда же мы, наконец, двинемся, я в несколько прыжков вскарабкался на дерево и, удобно устроившись на толстой ветке, принялся обозревать окрестности.

— В долины спускаться не стоит. Там сейчас слишком оживленно, — размышлял мой напарник. — Тебя и в норах на предгорье за сутки нашли и Армагеддон устроили. А спускаться в более населенное место — лучше и не представлять.

— Да я уж понял, что пожить, как Ленин в Шушенском, мне не светит — быстро сбегаются почитатели моего высокого интеллекта. С настойчивым требованием поделиться и пораскинуть мозгами, — усмехнулся я, мысленно попрощавшись с образом шалаша на берегу небольшой речушки с видом на живописный пейзаж. Правда, перспектива постоянной беготни и кочевания с места на место уже заранее утомляла.

— Нам лучше найти место менее обитаемое. Сейчас, с освоенными тобой навыками сокрытия, мы не должны вызывать сильный переполох, и день-два на одном месте себе позволить сможем. А там… Займемся ударной прокачкой, и пора уже задуматься о привлечении новых Членов Стаи.

— Опять подальше в горы заберемся и уйдем в подполье? — сделал вывод я. — Или подземье. Хм. Никогда не думал о себе, как о представителе андеграунда.

— Вообще, логичнее будет сказать «подгорье». Или «внутригорье», — подхватил начатую мной игру слов Алукард. — В общем, с поверхности по-любому пока лучше убираться.

Я ещё раз огляделся, и тут меня осенило. Цвета! Здесь, в Лакуне, куда меньше оттенков, чем «за вратами». Листва интенсивно зеленая, гладь озера, виднеющегося в долине, практически черная. Всё словно нарисовано маркером — ярко, сочно, контрастно. Нужно будет как-нибудь обдумать этот феномен восприятия. Контрабандой обдумать, поскольку всё, что связанно с мыслительной деятельностью у нас — «товар, не желательный к ввозу». Привлекает слишком бурное внимание местных «таможенников».

Ещё немного полюбовавшись отчаянно синим небом (в Лакуне смена дня и ночи происходила волне штатно), я вдохнул полной грудью и соскользнул вниз. Поблагодарил деревья за пристанище и защиту.

Вообще, весь этот друидизм (или как это назвать?) у меня вызывал весьма забавные чувства. Если прочая магия, которую я успел увидеть и опробовать, была вполне механистична и логична (конкретное действие выдавало конкретный результат), то мое общение с деревьями больше походило на разновидность шаманизма, с размытыми правилами и упором в интуицию.

Вот и сейчас. На мой мысленный посыл растения ответили вспышкой зелёных искр и задорно зашелестели листьями.

Тем временем, хорошо отдохнувший Дружок уже готов был двинуться в путь и в нетерпении махал хвостом. Он, в отличие от меня, культивировал только первую половину нашей стоянки, а потом бессовестно дрых.

Потрепав пушистого приятеля по холке, я двинулся по тропинке, которую высмотрел ещё сидя на дереве. Ясно было, что отсюда надо убраться подальше. Желательно — оставив за собой какую-нибудь серьёзную преграду. Ущелье какое-нибудь или водопад. Чтобы вся, скачущая в этой части гор шушера, до сих пор обнюхивающая каждый камень, не бросилась бы тотчас по моему ментально-энергетическому следу.

Травка вскоре закончилась, и под ногами снова зашуршали камешки. Тропинка спускалась ниже и исчезала в густом тумане.

— Тут недалеко, если я не ошибаюсь, протекает горная река, — прокомментировал моё наблюдение Алукард. — И течёт она, надо сказать, по дну крайне опасного и широкого ущелья. Через него не всякий крупный терос перескочит. А мелочь — вообще только в обход. Если, конечно, не брать в расчёт летающих.

— Угу, мы, вроде, тоже пока не летающие, — задумчиво пробормотал я и продолжил путь, прислушиваясь. Вскоре услышал шум гулко бьющихся волн. Ни реки, ни ущелья, правда, пока видно не было, впереди стелился туман. Или дым. Я замедлился и присмотрелся. Струился туман из какой-то расщелины, правее пути нашего следования, и клубящимися грязно-желтыми потоками стекал вниз.

— Это что такое? — с недоверием покосился я на подозрительную субстанцию.

— Секундочку, — Алукард вытянул из моего тела тоненький щуп и опустил его в туман. — Ничего серьёзного. Какая-то слабая усыпляющая смесь. Нам не опасно. Попробуй смахнуть, там, на земле, что-то шебаршится.

Преобразовав одну из рук в «опахало», я быстро освободил от тумана около метра земли. Ага, несколько обглоданных скелетиков и дюжина слизней, сантиметров по двадцать каждый.

— Второй уровень, — оценил фамильяр. — Видимо, кто-то из старших особей вырабатывает эту сонную смесь. А мелочь потом собирает урожай.

— Или они живут с кем-то в симбиозе, — предположил я, накалывая одно существо на хвост и поднося к лицу.

— Или так, — согласился Алукард. — Главное, что угрозы они нам не несут. Состав любопытный, но нам некогда, двинули вперед. Наличие подобной преграды нам даже на руку. Пошли, пошли!

Немного помедлив, я переделал вторую руку, и замахал обеими в режиме ветряной мельницы.

— Вдруг там не только слизни ползают, осторожность — наше всё!

— Резонно.

Тропинка закончилась небольшой площадкой, нависающей над ущельем. Неожиданно, кстати, закончилась. Если бы я по ней бежал, да ещё ночью, имел все шансы навернуться вниз. К тому же «рукотворный туман» плавно перетекал в природный, поднимающийся от реки.

Зато на слух определить реку проблемой не было. Внизу грохотало так, что говорить вслух было затруднительно.

На обрыве росли