Смерть в черном конвертике - Влада Ольховская

Даниил принял негласное приглашение к беседе сразу – видимо, полночь и правда не была в его понимании каким-то особенным временем суток.

– Думаю, цветы ей уже ни к чему. Это скорее моя дань уважения ей. Мы с Кристиной очень мало общались, но мне кажется, что человеком она была неплохим. Я бы хотел проводить ее, но не получилось.

– Что же вам помешало?

– Вы правда не знаете? – в его голос впервые отразилось удивление, источник которого Агния не определила. – Мне казалось, это очевидно. Но раз вы еще ничего не знаете, пусть так и остается. Скажите, Агния: что вы искали в доме Кристины?

– Я ведь уже…

– Я помню. Знаете, я чуть-чуть умнее, чем выгляжу, – самую малость. В прошлый раз я принял вашу версию, потому что не хотел вас смущать, предполагал, что общаться нам больше не доведется. Но теперь я вижу, что к дому Кристины Орлик проявляют интерес совсем уж подозрительные личности. Мне стало любопытно. Что вы там нашли? Я ведь знаю, вы заходили внутрь.

Вот он и выдал себя. Даниил мог сколько угодно ходить вокруг да около, все равно, рано или поздно ему пришлось бы озвучить свои истинные мотивы – и он только что это сделал.

– Я ничего там не нашла.

– Уверены? Просто я не думаю, что эти люди сунулись бы к соседям, если бы получили то, что им нужно. Следовательно, либо этой вещи в доме не было изначально, либо ее забрали вы. Поэтому я и спрашиваю.

«Он что, угрожает мне? Не на ту напал!»

– Повторяю, я ничего не брала в доме Кристины Орлик, я искала там ее родню. Никого не было. Все, точка. Знаете, я все-таки, с вашего позволения, лягу спать!

– Можно и без моего позволения, – усмехнулся Даниил. – Но имейте в виду: эти люди уже знают, как вас найти. Будьте осторожны.

– Приму к сведению. Это все?

– Почти. Агния… если вам все же понадобится помощь, можете позвонить мне. Вся эта история меня заинтересовала. Номер, который у вас отобразился, – мой личный, используйте его, если посчитаете нужным.

– Учту. Спокойной ночи!

Агния не любила обрывать разговор без согласия собеседника, но случай с Даниилом можно считать особым. Это ведь он виноват во всем произошедшем, а может, и в смерти Кристины.

Но это же сколько наглости надо иметь – звонить ей и якобы предлагать свою помощь! Не мог прямым текстом сказать, что ему нужно, и не крутить хвостом?

А может, он и сказал – намекнул уж точно. У Кристины имелось нечто, интересовавшее его, и, видимо, в ее квартире в ночь убийства этого чего-то не оказалось. Только Агния не помнила, чтобы в загородном коттедже было хоть что-то необычное – а она-то и вообще ничего не трогала!

Хотя нет. Кое-что она все же забрала с собой…

Глава 11

«И акции, подобно девятому валу, ринулись вниз, влекомые извечным потоком, который зовется законом биржи».

Артем отложил лист бумаги в сторону и устало протер глаза. Он не знал, смеяться или головой об стену биться от прочитанного – а ведь этот опус еще целых три страницы занимает! В такие моменты он мысленно извинялся перед Юлей за все те разы, когда называл ее дурой. Нет, она – по сравнению с этой мадам – далеко не дура!

Сочинения о вольных потоках акций ему полагалось считать статьей. Он, редактор, должен был сделать из этого бреда что-то отдаленно похожее на бизнес-обзор и разместить его на страницах журнала.

Если бы это принес кто-то из простых журналистов, он тут же отправился бы обратно со своим шедевром в… в место, вовсе не предназначенное для хранения шедевров. Но автором этой «статьи» являлась новая пассия владельца издательства. Ей неожиданно пришло в голову стать известной журналисткой, причем не где-нибудь, а в серьезном издании. А поскольку в бизнесе она разбиралась на уровне «деньги – это хорошо», то решила придумать для журнала новую рубрику: «Деловой мир в свободных стихах».

В принципе, Артем мог смело опустить «поэму» в измельчитель бумаги – у них с хозяином редакции в этом плане существовало полное взаимопонимание, а ради спасения престижа редакции можно и пассию сменить. Но пока что в этом не ощущалось особой необходимости: Артем еще не потерял надежды найти в статейке хоть какие-то путные строки.

Да и потом, Артем с этой барышней и так состоял в натянутых отношениях. Объяснялось это просто: хозяин издательства был человеком приятным в общении, но далеким от эталонов красоты пожилым мужчиной. При поиске подходящего предмета для сравнения в его случае лучше всего подошел бы баскетбольный мяч – небольшой, круглый, оранжевый.

Артем, даже при самом скромном подходе к оценке собственной внешности, признавал, что разница все-таки работает на него: он выглядел заметно презентабельнее. Поэтому после знакомства с ним пассия хозяина издательства зачастила в редакцию – якобы с проверками.

Артем быстро понял, что именно она затеяла. Это было даже смешно! Он без труда перестроил свой график так, чтобы свести их встречи к минимуму, а один раз даже вылез в окно по пожарной лестнице. За что, собственно, и был наказан: жаждущая встречи пассия разродилась «свободными стихами» на бизнес-тему.

Поэтому теперь, вместо того чтобы почитать, скажем, какую-нибудь нормальную книгу, он вынужден был выискивать крупицы здравого смысла на четырех исписанных мелким почерком листах бумаги.

Телефон мягко замурлыкал, давая ему законную причину оторваться от этого опуса. Правда, номер звонившего показал, что полностью отстраниться от работы Артему не удастся.

– Здравствуйте, Лев Ильич, – Артем попытался с максимальной достоверностью изобразить усталость в голосе. Пусть знает, как бедные редакторы бывают загружены!

– Здравствуй, Артем, – пророкотал в трубку хозяин издательства. – Что-то ты совсем хилый стал, голос, как у немца в сорок пятом!

Лев Голицын был бывшим военным, после ухода на пенсию он проявил феноменальную деловую хватку и стал владельцем очень прибыльного бизнеса, и издательство являлось лишь малой частью общей картины. При этом личностью полковник Голицын остался весьма специфической: не терпел обращения на «ты» от всех, кто был моложе его хотя бы на пять лет, и требовал от подчиненных армейской дисциплины.

А еще он любил вспоминать Вторую мировую – и битвы с немцами, и блокаду Ленинграда. После таких пассажей слушатели восхищались его мужеством и прекрасным внешним видом для его лет. Артем – не восхищался. Он был одним из немногих, кто знал, что Лев Голицын родился в пятьдесят седьмом году.

И все равно Артему нравилось работать на него. При всех своих странностях, к бизнесу Голицын подходил серьезно и сотрудников оценивал по заслугам, а не по числу влиятельных знакомых. Собственно, благодаря этому Артем и стал редактором.

– Работаем, – отрапортовал он.

– Над Наденькиным трудом? – хитро осведомился Голицын.

– Именно, – Артем демонстративно пошуршал листками бумаги.

– Верю, верю, тебя я знаю. Ты не из тех моих сотрудников, кто захочет обмануть старика. А то взяли моду! Думают, этим шурш-шурш оправдаться можно! Я что, шуршание сигаретной фольги от бумаги не отличу?!

– Коварно, как у немцев, – серьезно заявил редактор.

– Не то слово! Ну что там с ее фантазиями? Не совсем безнадежно?

Артем с сомнением посмотрел на листки, покрытые затейливыми буковками… из этого проще иллюстрацию сделать, чем текст!

– Лев Ильич, я вам честно скажу: не знаю. Не дочитал еще. Но пока дело идет тяжело.

Полковник Голицын разразился трубным хохотом:

– Тяжело?! Да это самое мягкое определение, которое я бы дал сему тексту! Артем, я же сам читал, она эту штуку сначала мне приволокла. Допрашивали мы как-то немца в сорок третьем… так вот, он и то нам гораздо более связную и достоверную информацию выдал, хотя хорош, черт, был, держался стойко! А это что? Наденька – милая девочка, у нее имеются очень серьезные таланты, но с журналистикой они никак не связаны.

Артем невольно задумался: можно ли грудь четвертого размера и патологическую боязнь нижнего белья назвать талантами? Хотя, вероятнее всего, Наденька была хороша не только этим, раз так долго удержалась рядом с Голицыным – и раз он не хочет просто поменять ее на «модель» поновее.

– Так что мне с ее статьей делать? – на всякий случай уточнил Артем.

– Ох, сказал бы я тебе, что мы с такой мазней в сорок четвертом делали, но сейчас ни к чему это. Люди нынче стали обеспеченные, туалетная бумага, вон, в свободном доступе… Так что выкинь ты все это, не мешкай! Я тебе по другому вопросу звоню, ты уж извини, что так поздно.

Артем невольно перевел взгляд на часы – уже, оказывается, около десяти вечера. В его понимании «поздно» начнется только часа через два-три, и Голицын это прекрасно знал.

– Не беспокойтесь, я вас внимательно слушаю.

– У Наденьки теперь новая, как сейчас принято говорить, фишка: она хочет сама стать редактором.

Артем только усмехнулся. Тут уж повеяло перипетиями сказки о золотой рыбке: скоро Наденька царицею морской захочет стать!