Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент) - Владислав Крапивин

Пашка нагнулся над столом. Глянул через плечо на меня, на Лоську, опять нагнулся.

- Можно бригантину?

- Конечно! Это "Сэнчери", "Столетие". Так ее назвали в честь юбилея судовой компании! - Я говорила, кажется, слишком весело - чтобы Пашка не подумал, будто мне жаль. Мне и правда было не жаль!

Пашка повертел монету, посмотрел с двух сторон. И вдруг:

- А королева на тебя похожа. То есть ты на нее.

Я расхохоталась от души:

- Ох и сказал! Смотри - она королева! А я... никакая.

Он старательно глянул еще раз на монету, на меня.

- Нет ты "какая". Похожа... Да не бойся, ее величество про это не узнает...

И мы стали смеяться уже втроем.

И пошли пить чай.

А потом Пашка заторопился:

- У меня дома все еще кавардак. Хотел сегодня закончить уборку, а сам сюда.

Родители придут - будет цирк... Женя...

- Что...

- Я завтра приду! У меня бабка, она всякие лекарства готовит, народные. Только сегодня ее нет, завтра приедет, я у нее возьму мазь для ноги. Сразу все пройдет, испытано... И мы - в библиотеку, книжку отдавать. Ладно?

- Один-то боишься? - поддела я.

- Конечно. Как начнут воспитывать...

- Могут и при мне.

- А ты заступишься.

- Ладно уж...

Они с Лоськой утащили вниз по лестнице бренчащий велосипед. Лоська вернулся, и мы помахали Пашке из окна. А он нам. И укатил с завернутой в газету книжкой на багажнике. И я... вдруг поняла, что нога у мння уже ничуточки не болит. Ступай, как хочешь! Сперва не поверила даже. Потопталась... Ура! Одно обещание мази сработало как лекарство!

- Лоська, пойдем погуляем! У меня все прошло!

Он сказал опасливо:

- Смотри, чтобы хуже не стало.

- Не станет! Мы недалеко, до кафе "Паровоз". У меня десять рублей есть, угостимся мороженым.

Лоська не стал отказываться.

Мы за пластмассовым столиком съели по большой порции земляничного.

- Не капни на паруса.

- Не страшно, капли тоже красные... Женя...

- Что, Лось?

- А Пашка... он хороший. Мы, пока ехали к тебе, поговорили, и сразу... понятно.

- А ты не хотел к нему идти.

- Я не не хотел, а думал...

- Что?

Он вытер запястьем губы, глянул исподлобья.

- Думал... вы станете вдвоем дружить, а я... опять...

- Ох, балда! Все-таки надо дать тебе по загривку.

- Ага, дай, - он согнулся, сунулся ко мне головой. Я пятерней прошлась по его волосам-колючкам. Столик зашатался, на нас оглянулись соседи. Мы встали и поскорее ушли. И побрели куда глаза глядят. По улице Машинистов.

- Женя, я забыл сразу сказать... Мама велела передать спасибо за подарок. За этот... - он потеребил подол с якорями. - Сперва удивилась, когда меня увидела, потом... в общем, говорит: хорошо, что ты с ней подружился. То есть с тобой...

Я не знала, что ответить. Бормотнула что-то вроде "да ладно, о чем разговор..."

А он пнул на асфальте сигаретную коробку и признался, глядя под ноги:

- Я сперва не хотел брать. А ты сказала, что он брата... Я и подумал...

- Что? - шепотом спросила я.

- Это... подумал... может, ты поглядишь на меня, и тебе покажется, что я тоже...

немного брат...

Я обняла его за плечо, придвинула, и мы пошли совсем рядышком, вплотную. И ничего больше не говорили. Лоська посапывал на ходу и облизывал губы. И шли бы мы так, наверно, до края города, но повстречали еще одного брата, большого.

Илья двигался навстречу не один, а с той самой девицей. Бодро обрадовался.

- О, привет, мучача и мучачо! Далеко собрались?

- Гуляем. Вы тоже? - светски осведомилась я.

- Мы были на оргсобрании в универе... Это Таня. Таня, это моя сестра Евгения.

- Мы знакомы, - сказала она и поулыбалась. Я тоже.

- А это будущий Капабланка Всеволод, я говорил... Дружище Всеволод, я беседовал о тебе с местным шахматным лидером, он просит, чтобы ты записал для него несколько своих партий.

Лоська набычился:

- Я не умею...

- Вот досада, я не учел... Ладно, позже встретимся, поговорим...

Мы распрощались. Лоська проводил меня до дома, выпросил копию "Фрегата "Виолы" ("У тебя же есть пока библиотечная") и отправился постигать корабельную премудрость. А я поморщилась и легла. Нога опять болела, правда слабее, чем утром... Ну и пусть болит! Все равно в душе была сплошная улыбка - широченная такая, во весь рот.

Ввалился Илья с пачкой учебников под мышкой. Уронил их на стол.

- Груз философии, - сказала я.

- Ох, не говори. И это лишь малая часть...

- Слушай, братец, ты можешь хотя бы при своих девицах не называть меня мучачей?

- А что такого?.. Ладно, исправлюсь. Просто я сегодня замотанный и недальновидный. С Лоськой тоже ляп выдал. Не сообразил, что он не знает шахматной теории.

- Он занимался в кружке, да, видно, мало... Иль, а ты не обиделся, что он в твоем костюме?

Илья пальцем поправил очки (очень похоже на Пашку).

- Я и не обратил внимания... То есть, обратил, но подумал, что просто похожий.

Мало ли таких продают для пацанят.

- Это твой...

- Ну и ладно. Чего ему лежать без пользы?.. Женька, я помираю от голода!

- Сейчас разогрею суп и макароны... Постой-ка! - Я дотянулась до книги "Алые паруса". - Вчера Лоська надел твой наряд и нашел в кармане таинственную записку.

Вот эту...

- Смотри-ка ты... - осторожно заулыбался Илья. Взял бумагу, сел со мной рядом. - Это мы с папой играли в отгадки. Он меня поддразнивал, говорил, что никогда не разгадаю его компьютерный пароль.

- Разгадал?

- Нет. Сразу не смог, потом стало не до того... Папа говорил: в пароле зашифровано имя из трех букв. Оно одинаковое у трех человек - у знаменитого артиста, у какого-то доктора и у морского капитана. Видишь, я сокращенно записал: ар... до... кап.

- Может быть, Кук?

- Если бы так просто... А разве есть известные артисты и врачи с таким именем?

- Не знаю. Надо посмотреть в энциклопедиях...

Илья погладил бумагу.

- Теперь не все ли равно... А листок ты сбереги на память.

- Он всегда в этой книге.