Мать-и-мачеха (СИ) - Соловьева Елена

Он вспомнил, какой хорошенькой была его Лариса, когда носила Глашу. Ему бы и в голову не пришло считать ее толстой или неуклюжей.

Улыбка Пэтси стала шире и коварнее. Что ж, раз так, стоит осуществить задуманное. Беременную Владимир точно не бросит, не променяет на какую-то там «кухарку».

— Попробуем прямо сейчас? — предложила Пэтси и закинула ногу ему на бедро. Потерлась о жениха обнаженным боком. — Вдруг у нас получится с первого раза? Ради тебя я готова на все, даже отказаться на время от выступлений.

Владимир вскинул брови и не отозвался на чувственный призыв.

— А ради себя? — переспросил он. Судя по поведению, Пэтси совсем не хотела ребенка, лишь шла на уступки. И корчила из себя жертву, делала очередное одолжение. — Пэтси, ребенок — это не игрушка. Не новая кофточка, которую, надев раз, можно спрятать обратно в шкаф. Это на всю жизнь. К такому шагу нужно подходить серьезно и ответственно.

Его отповедь вызвала у Пэтси раздражение. Волна гнева поднялась к горлу, грозя перерасти в настоящую истерику. Да как он может читать ей нравоучения?! Сейчас, когда она ради него согласилась на такое?..

Впрочем, эта женщина умела сдерживать настоящие чувства.

— Я буду хорошей матерью, — пообещала она, не оставляя попыток соблазнить жениха.

А он отчего-то сопротивлялся.

Сказав, что устал, вообще отказался от близости. И это не в первый раз. С тех пор, как они приехали в поместье, они еще ни разу не занимались любовью. С тех пор, как он встретил Марью. Неужели она так повлияла на Владимира? Или все дело в его бывшей жене? Владимир и прежде сторонился Пэтси, оказавшись в особняке. Весь этот дом, каждая комната, как будто еще хранила в себе следы присутствия другой женщины. Пэтси мирилась с этим, понимая, что со временем Владимир все равно забудет Ларису. Сложно соревноваться с той, кого уже нет в живых.

Но Марья-то рядом!

Живая и настоящая. С ней точно надо что-то делать, Пэтси все отчетливее понимала это. И, когда Владимир забылся спокойным сном человека с чистой совестью, кусая губы, продумывала новый план. Пэтси слишком долго охотилась на такую крупную рыбу, как Владимир Вяземский, и не могла позволить кому бы то ни было увести ее добычу из-под носа.

Глава 31

Утро приготовило новый неприятный сюрприз для Пэтси. Он проснулась поздно и, когда спустилась вниз, в столовую, увидела, что Владимир куда-то уходит. Она буквально застала его в дверях и кинулась наперерез. На мужчине, которого она по праву считала своим, был строгий костюм и белая рубашка. Начищенные до блеска ботинки сверкали, как зеркала. А еще парфюм… Владимир редко пользовался им, только в особых случаях.

— Куда-то собрался? — поинтересовалась Пэтси, оглядывая его с головы до ног. Не удержала недоуменно поползшие вверх брови. — В такую рань?

Владимир не мог не заметить отголоски слепой ревности, прозвучавшие в голосе. С каких это пор Пэтси сама научилась подниматься так рано? Прежде она спала до обеда. И эти претензии…

В который раз Владимир подумал, что она еще не его жена. Но при этом ведет себя так, как будто он не просто ее муж, но и раб.

— Я обещал отвезти девочек за Кренделем. — Он все же честно ответил на вопрос.

Пэтси сжала зубы до скрипа и процедила

— У тебя нет других забот? Твой бизнес, деловые встречи — все это я могу понять. Но помощь этим… «девочкам», — она особенно выделила это слово, произнесла с неприкрытым сарказмом. — Они могли бы взять такси.

— Могли, — легко согласился Владимир, невольно сжимая кулаки. — Но я обещал их отвезти и сделаю это. Напомню, что их щенок пострадал из-за недосмотра моих людей. Знаешь, сегодня утром я говорил с садовниками, и они заверили, что не оставляли никакой отравы в свободном доступе. Александра божится, что дала Кренделю кусок вареной говяжьей вырезки, и больше ничего. И мне очень интересно, откуда в таком случае в саду взялся яд?

Он посмотрел на Пэтси так пристально, что ей стало не по себе.

— На что ты намекаешь?! — возмутилась она и нервно дернула плечом. — Уж не меня ли подозреваешь? Да, у меня аллергия на животных, но отравить… Неужели ты веришь всем этим работникам и даже не допускаешь мысли, что они могли солгать?

— Допускаю, — все так же спокойно, но уверенно произнес Владимир. Та холодность и отстраненность, с которой он это говорил, заставила Пэтси мысленно сжаться в комок. — Я много чего допускаю, Пэтси. Эти люди, садовники и экономка, работают в поместье уже много лет и не раз доказывали свою преданность. А если быть предельно честным, то тебя я знаю не так уж долго. Иногда мне кажется, будто не знаю совершенно.

Он посмотрел так пристально, как будто пытался заглянуть Пэтси в душу. Еще не зная того, что ему очень не понравится то, что можно там увидеть.

— Я бы никогда… — обиженно проговорила Пэтси. Поняв, что нужно срочно менять тактику, она притворилась глубоко уязвленной. — Никогда не сделала ничего плохого ни одному беззащитному существу. Даже тому, на кого у меня аллергия. Меня гораздо больше беспокоит другое: кто натолкнул тебя на эту ужасающую мысль? Это она, Марья?

Теперь уже Владимир изумленно вскинул брови. Как ловко Пэтси обвинила ни в чем не повинного человека и при этом сама улизнула от подозрений. Точнее, попыталась это сделать.

— Марья порядочная и скромная женщина, — с нажимом озвучил Владимир мысль, в которой был твердо уверен. — Она никогда никого не обвиняет понапрасну. Если бы ты была более внимательна, то заметила это.

— Говоришь так, как будто не равнодушен к ней. — В Пэтси вновь взыграла обида.

— Я восхищаюсь ей, — предельно честно обозначил Владимир. — Многими ее качествами, в том числе тем, как ей удается ладить с детьми. Кстати, раз уж ты хочешь стать хорошей матерью, можешь поучиться этому у Марьи. Она многое знает о беременности, родах и воспитании, того, что не пишут в твоих женских журналах.

Пэтси усилием воли подавила возрастающее раздражение.

— Хочешь, чтобы мы подружились? — предположила она.

— Почему бы и нет? — Владимир пожал плечами. — У тебя нет ни одной хорошей подруги. Я не беру в расчет тех безмозглых кукол, твоих приятельниц, проводящих дни и ночи на вечеринках.

Зубы Пэтси снова скрипнули. Она отчаянно искала способ остановить Владимира, не дать ему уйти. Эта паршивка Марья становилась по-настоящему опасной. Интересно, о ней, о Пэтси, Владимир когда-нибудь отзывался с таким же уважением и нежностью? Скорее всего, нет…

— Хорошо, я попробую подружиться. — Она попыталась улыбнуться. Положила ладонь на плечо Владимира и крепко сжала, как будто желая оставить на его теле след своих когтей. Метку, которая не позволит ему даже помыслить о другой женщине. — Все для тебя, любимый. Если обещал, конечно, иди. Я буду ждать тебя дома.

Показная мягкость на этот раз не обманула Владимира. Он все чаще и чаще замечал, что в Пэтси проявляется какая-то неестественность, наигранность во всем: в словах, улыбке, манере держаться. Идеи дочери перестали казаться ему полным бредом. Было в Пэтси действительно нечто такое, чего он не замечал раньше. Сама идея брака, того, чтобы провести с этой женщиной остаток дней, перестала выглядеть заманчивой. Да, он успел познакомить ее с друзьями, они начали подготовку к свадьбе, но…

Повернуть назад, пока не поздно? Или дать Пэтси еще один шанс?

— Если хочешь, пригласи Марью к нам на обед, — прощебетала она, снова улыбнувшись. Вот только улыбка больше походила на усмешку.

— Ты это серьезно? — не поверил Владимир.

— Почему бы и нет?.. — продолжила игру Пэтси и, приняв решение, отпустила его плечо. — Я закажу доставку из ресторана. Все только лучшее для нас и наших гостей.

Глава 32

Поступок Пэтси удивил Владимира, но он не подал вида. Сейчас для него было гораздо важнее другое: поговорить с Марьей. Он понятия не имел, как она восприняла его попытку поцеловаться. Может быть, считает его подлецом, решившим закрутить мимолетный роман перед браком? Или ей вообще не нужен мужчина? Вдруг, Марья все еще любит бывшего мужа или встречается с кем-то? Он так мало знал о ней, что теперь мог только теряться в догадках. Его мозг как будто раскололся надвое. Одна половина утверждала, что все надо оставить как есть, ведь Пэтси его невеста и будущая жена. А Марья…