Золотая коллекция. Похищение по-чернобыльски - Василий Иванович Мельник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну нет, дорогая, нельзя так обращаться с огнестрельным оружием, когда держишь человека на мушке. Не уверен, что я сам хотел этого, но мои рефлексы сработали автоматически. Бросившись на Динку, я мигом выкрутил у нее из ладони пистолет, который она судорожно попыталась вздернуть, заломил ей обе руки за спину и прижал к себе, лишив возможности лягаться.
После этого Махмуд обычно кладет наполовину стреноженной жертве ладонь на темя, запускает два пальца в глаза и с удовольствием произносит: «И на конвоирование!» Однако я не мог поступить так с женщиной, тем более с женщиной, которую когда-то любил.
Через мгновение она уже вырвалась из моей более чем щадящей хватки, и снова ревела, и обнимала меня, и яростно колотила кулачками в мою услужливо выпяченную грудь:
– Кретин! Жаба! Радиоактивное мясо! Что ж ты делаешь со мной, я ведь люблю тебя, люблю, дрянь такая, сволочь!..
За моей спиной тихо скрипнула, закрываясь, дверь с выломанным замком. Ай, Патогеныч, собака бешеная, подумал я, крепко прижимая к себе свою милую девочку. Поймаю – убью. Спасибо, брат…
Глава 5
Новые неприятности
Когда я трижды доказал Динке, насколько сильно по ней соскучился, мы наконец сумели оторваться друг от друга. Мы закурили и, лежа на спине, лениво стряхивали пепел в пустую жестяную банку из-под пива, стоявшую у меня на груди. Всё как в старые добрые времена. Подруга положила мне голову на плечо и разглядывала мое лицо своими огромными черными глазищами.
– Чего смотришь? – поинтересовался я. – Динка-блондинка.
– Дурак, – фыркнула она. – Сам ты блондинка.
Волосы у моей девочки действительно чернее воронова крыла. Чернее ночного неба над Зоной. Зароешься в них лицом – и кажется, можно спокойно умирать. Ничего лучше в жизни уже не будет.
Я любовался ее стройной фигурой, лениво размышляя, что же между нами общего, что так прочно связывает нас, несмотря ни на какие дрязги, ссоры и даже, как выяснилось, взаимные измены. Что я вообще знал о ней? Да практически ничего. Маленький беззащитный зверек приехал в Чернобыль-4 раньше меня – в поисках своего отца, сгинувшего где-то в этих краях. Я никогда не спрашивал, что ей довелось пережить до нашей встречи – а пережить ей наверняка довелось многое. Сама она тоже не любила возвращаться к теме прошлого.
Как бы то ни было, за несколько лет Динка превратилась в роскошную, ослепительно красивую, умеющую постоять за себя, но абсолютно фригидную стерву, звезду местного стриптиза под сценическим псевдонимом Диана. Мне довелось неоднократно драться из-за нее, однажды с самим Термитом, но в конце концов она все же стала моей.
Я потратил очень много сил, времени и заботы, чтобы однажды ночью она вдруг всхлипнула подо мной от неподдельной страсти. Я кропотливо и терпеливо лепил из нее женщину своей мечты, потому что хотя снаружи она уже была таковой, внутри у нее смерзлись в один большой и грязный сугроб хронические боль, тоска, одиночество и обида.
Я никогда не интересовался, как она сумела выжить в этом суровом месте и почему Бубна когда-то делал ей королевские подарки – может, и правда только для того, чтобы удержать в своем баре крутую стриптизершу. Я никогда не интересовался ее прежними связями, хотя до меня и доходили слухи о ее длительном и мучительном романе с покойным Иваном Тайгой. Это всё было в прошлом.
Я хотел, чтобы между нами ничего не стояло, чтобы ничего не омрачало наши отношения. Я даже простил ей бармена Джо, давно уже простил, хотя и понимал, конечно, что еще одна такая выходка моей подруги – и между нами всё лопнет окончательно и бесповоротно.
И она по-прежнему искала отца. Это была ее идея фикс, хотя он бесследно исчез много лет назад, когда она еще была маленькой девочкой. Она ходила к Че и анализировала с ним какие-то загадочные файлы из ПДА погибших сталкеров и армейские радиоперехваты. Она подолгу беседовала с полубезумными бродягами, выбравшимися из глубин Зоны с обожженным рассудком. Она подробно расспрашивала меня о том, что я видел за Периметром и какие сплетни слышал. Иногда я про себя бешено ревновал ее к отцу, и честно говоря, сейчас не взялся бы утверждать наверняка, ради чего она вернулась – ради меня или ради того, чтобы продолжать свои бесплодные поиски.
Хотя какая мне разница. Она рядом, я чувствую под боком тепло ее тела. Пошло оно всё.
Мы лежали в постели в ее коттеджике на окраине Чернобыля-4. Нам было уютно вдвоем. Безумие и ужас Зоны остались где-то там, далеко снаружи.
Но мне зачем-то нужно было ковырять едва подсохшие раны. Вот такой я кретин.
– Значит, с Айваром ничего не вышло у тебя, – сказал я, стряхивая пепел в банку.
– А ничего и не могло выйти. – Голос подруги не изменился, но я почувствовал, как она напряглась всем телом. – Мы расстались сразу, как только нас задержали на новом Периметре. Нас всех допрашивали по отдельности, а потом я больше не видела никого из тех, с кем мы выбирались. На следующий день меня вместе с другими эвакуированными отправили в Харьков.
О как. Нет, я понимал, конечно, что Динка в то время должна была находиться где-то рядом, но мысль о том, что мы вполне можем столкнуться в одном эвакуационном автобусе или на улице Харькова, мне как-то в голову не приходила.
– Он меня искал, – продолжала подруга, бросив окурок в банку. – Писал электронные письма, умолял отозваться. Потом перестал. Наверное, понял, что бесполезно…
– Прямо Орлеанская Дева Жанна д’Арк, – сдержанно похвалил я. – Прямо хранила верность своему единственному.
– Пошел в задницу. – Динка ущипнула меня так умело, что я чуть не взвыл от боли. – Договорились же вроде. Проехали.
– Проехали, ага. Но тебе иногда нужно указывать твое место, женщина.
– Мужчина, мать твою! Ты для этого цирк в баре устроил? Унизить меня хотел посильнее?
– Ага, – флегматично подтвердил я. – Раздавить и втоптать в грязь.
– А ведь я тебя после этого убить хотела, милый. Пойти в гримерку, взять пистолет и высадить в тебя всю обойму прямо перед стойкой…
– Радость моя, – сказал я.
– Вместо этого разревелась, как дура, – продолжала Динка, подперев щеку рукой. – Подумала: как же я буду одновременно стрелять и реветь? Глупость какая…
– Умница, мышка, – сказал я. – Никогда не следует терять лица. А лучший способ потерять лицо – это реветь и стрелять одновременно.
– Проклятый алкоголик, – проворковала Динка,
