Так было суждено - Неизв.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не кричи ты так! Разбудишь!..
— Кого? — шепотом спросила Марина и тут же, взглянув на Инну, добавила: — А боже мой… когда ж вы успели?..
— Что мы успели?! — разбушевалась Юля.
Инна зашевелилась и, пристроившись на смуглом плече кареглазой, вновь мирно засопела дальше. Теперь Юля не имела права пошевелиться. Только головой немного помотать можно было.
— Спаси-и-и… — прозвучала жалобная просьба.
— А зачем ты с ней спать тогда легла? — скрестив на груди руки, спросила девушка.
— Оденься сначала, — чувствуя, как краснеют щеки, Юля оторвала свой взгляд от стройных ног своей старосты и посмотрела куда-то в потолок.
Марина, щеки которой тоже тронул легкий румянец, который Юля, к счастью светловолосой, не заметила, взяла плед и замоталась прямо в него.
— Ну так?
— Я ни с кем спать не ложилась!
— То, что рядом с тобой спит обнаженная девушка, говорит об обратном, — саркастически хмыкнула Марина. То, что Юля лежала в одной постели с девушкой, светловолосую как-то не очень удивляло. По крайней мере, внешне.
— Об… об… обнаженная?!
Да, единственное, что скрывало прелестные формы загадочной девушки Инжефалины Распикулертоны Престинарио, было наброшенное на ноги одеяло и длинные черные волосы.
— Мандарина, помоги…
У светловолосой по привычке дернулась одна бровь, когда она услышала ненавистное ей слово. Хмыкнув, Марина сбросила со своих плеч плед и, не обращая внимания на жалобный шепот своей одноклассницы, неспешно оделась. Юля за ее спасение успела пообещать светловолосой уже все, что только можно было: от шоколадки до горы Фудзияма. Марину не тронуло ни одно предложение.
— Ну… ну, хочешь, я тебя поцелую? — вырвалось у девушки. Рот захлопнулся позже, чем нужно было. Предложение уже было озвучено.
— Ага, жажду, — неизменившимся голосом произнесла Марина.
— Помоги-и-и…
— Что с тебя взять… — сказала светловолосая и только склонилась над грозой призраков, как Инна подала голос:
— Не трогай мою новенькую…
— Да нужна она мне больно, — выпрямилась Марина.
— Я бы не говорила, если бы не… — начала было Инна, как светловолосая ее оборвала:
— Так, я ушла завтракать. Все.
— Доброе утро, — хмыкнула Юля.
— Моя новенькая… — прошептала Инжефалина Распикулертона Престинарио и прижала к себе поближе сопротивляющуюся Юлю.
От нечеловеческого крика «НЕТ!!!» проснулось все общежитие.
— Спасибо, что помогла, — вытирая лоб и поправляя съехавшие очки, произнесла Ира и вымученно улыбнулась.
— Да не за что, — слабо раздалось в ответ.
Кареглазая вызвалась помочь Ире и Ане со старыми книгами и журналами. В библиотеке не хватало уже места, так что все то, что было очень старым — настолько старым, что, дохнув на книгу, она рассыпалась жалкой горсткой чего-то — или же попросту не читалось, относилось в хранилище. Раз сорок с огромными стопками книг и журналов, девушки спускались вниз по лестнице и поднимались на нужный этаж. Разминка для ног, конечно, была неплохой, но чересчур мучительной. Особенно, если учесть то, что хранилище находилось в подвале, а воздух там был сырой и затхлый.
Ира по возможности старалась, чтобы Аня носила как можно меньше книг, но рыжая все равно ухитрялась носить стопки, превышавшие Ирины и Юлины. Изумрудные глаза горели неподдельным желанием помочь. Да и вообще ко всему девушка подходила со стопроцентной отдачей, вкладывала в дело, так сказать, всю душу. Это продолжалось до тех пор, пока Ира не поймала рухнувшую без сил Аню. Руки у девушки дрожали от напряжения.
— Все, помогла уже. Иди, отдохни. Ты не обязана мне помогать, — улыбнулась Ира.
Аня вовсю сопротивлялась, но голубоглазая была непреклонна.
Спустя час Юля уже еле-еле поднимала руки, хотя слабачкой кареглазая никогда и не была. Ира сжалилась над девушкой, поблагодарила ее за помощь, а затем, не терпя возражений, отправила отдыхать. Кареглазая тоже взбунтовалась, но и здесь Иру невозможно было переубедить. В итоге сдавшись, девушка мирно побрела к себе в комнату.
Еле подняв дрожащую от перенапряжения руку, кареглазая открыла дверь, а затем замерла на пороге при виде развернувшейся картины.
Витя сидел на кровати Марины и, словно успокаивая девушку, обнимал ее и гладил по спине.
Кареглазая, ни слова не говоря, бросилась прочь.
====== Нашлась пропажа ======
Казалось, что девушка бежала целую вечность. Юля неслась вперед, не разбирая дороги и даже не думая о том, куда она прибежит. Ноги жили своей жизнью, пока девушка, отмахиваясь руками от внезапно появлявшихся из ниоткуда веток, которые то и дело норовили больно хлестнуть по лицу кареглазую, мчалась вперед. Впрочем, одной из веток все-таки это удалось. Длинная ветвь хлестнула Юлю прямо по глазам, заставив девушку с болью вскрикнуть и остановиться. Ничего страшного не произошло, лишь лихорадочно билось сердце. Видимо, ветка не так уж и сильно ударила девушку, а та лишь от неожиданности вскрикнула, нежели от реальной боли.
Поморгав на всякий случай, Юля посмотрела вокруг, дабы понять, где она находится. Вокруг были небольшие почти голые деревья, земля попросту была устлана разноцветным ковром листьев. Здесь можно было встретить все оттенки желтого и красного, но Юлю в данный момент красоты природы вообще не волновали. Она лишь неосознанно отметила про себя, что находится как раз в том месте, которое ей показала однажды Таня.
По всей видимости собирался пойти дождь, так как грузные темно-серые тучи постепенно стягивались со всего неба, собираясь в шумные компании — шумные потому, что уже невдалеке от острова мощно прогремело. На нос Юли уверенно шлепнулась тяжелая капля, заставив кареглазую вздрогнуть от неожиданности. Мощные порывы ветра взметали в воздух верхний слой опавших листьев и, кружа их в замысловатом танце, уносили прочь.
Море тоже спокойным не оставалось. Темные хмурые волны яростно взметались вверх, словно желали дотянуться до неба. Разбиваясь о камни, грязная пена разлеталась в разные стороны. В общем, природа негодовала вместе с Юлей.
«Как… как он мог? Я понимаю, что мы с ним знакомы без году неделя… Но какого черта? Я не могу поверить, что он вот так запросто…» — даже запинаясь в мыслях, думала Юля. Девушке было невыносимо тягостно вспоминать тот миг, когда она увидела Марину с Витей. Конечно, ничего парень с девушкой не делали, но тяжелого томления в груди девушка вынести не могла.
«Я понимаю, он мне ничего не должен. Но почему все сложилось именно так, что он находился именно в моей комнате? Именно с Мариной!.. Стоп. С Мариной. Почему же раньше я его тогда не видела в компании с ней? Не может же быть, что они встречались тайно. Или может? А тогда каким боком тут какая-то Кира? Блин, я запуталась…»
Сердито пнув камушек, Юля что-то бурчала себе под нос. Юный сын булыжника молча принял свою участь и, не издав ни единого звука, спокойно полетел навстречу волнам, пока не разбил их и не пошел на дно. В какой-то момент кареглазой стало грустно из-за камня. Но, встряхнув головой и поняв, что нечего раскисать из-за камней, девушка вернулась к своим мыслям.
«И почему я сбежала, словно какая-то десятилетняя девчонка? Могла же спокойно зайти в комнату, а там и ясно все стало бы. Так нет же! Захотелось мне, видите ли, в ранимую и оскорбленную поиграть. Мол, смотрите, у меня тоже есть чувства и я могу ревновать!.. Я же не ревную? Не ревную же, да? Нет, не ревную. Конечно. Как я могу ревновать Витю? Пф, конечно. Не ревную. Ага», — пытаясь найти себе оправдание, думала девушка. И тут она внезапно остановилась, будто бы поняла что-то очень важное. Мысль пришла в голову настолько быстро, что Юля еще не успела ее как следует переварить и выдала прямо вслух:
— Я ж ее ревную… Да ну в задницу! Гребаный автобус, да быть не может…
Тут громыхнуло где-то поблизости. Звук был такой, словно с оглушительным треском рушится нечто огромное. Полыхали молнии, словно на миг озаренные вены неба. Серебряные росчерки были всюду и нигде. Юля благоразумно — как она считала — двинулась в сторону большого скопления деревьев и там, устроившись на одной из веток, стала молча смотреть на уже почти черный небосклон.
Вид у девушки был достаточно спокойный, лишь широко раскрытые глаза выдавали ее с головой. В них читалось одновременно и неверие, и удивление.
— Я ее ревную… — негромко повторила девушка, словно боясь, что ее кто-нибудь услышит. Но это было произнесено, скорее, для самой себя.
Смакуя каждое слово, Юля все вдумчивее и вдумчивее повторяла одну и ту же фразу.
«Может, это дружеское? Ведь Марина столько внимания мне уделяла, поэтому я и принимала все, как должное. А тут такое… Конечно, мне неприятно, поэтому ничего удивительного. Только странная эта ревность получается… Будто бы я застукала ее с кем-то, причем она мне является не другом, а словно кем-то большим… А-а-а! Господи, Юля, докатилась! Сидишь здесь, уже вся мокрая до нитки, размышляешь о какой-то несуществующей ревности… Что со мной стало? Да ну всех в задницу… не хочу никого ни видеть, ни слышать!» — хмуро думала кареглазая, а затем достала из кармана мобильный телефон и с особым наслаждением выключила его.