Великие рогоносцы - Эльвира Ватала

Вот кто, дорогой читатель, свое звание «рогач-невидимка» полностью оправдывает. Он, как остроумно сказал Брантом, принадлежал к разряду тех мужей, о которых вообще не слышно и многие во дворце думают, что дама — вдова. Она никогда и ни за что на свете с мужем в обществе не покажется, а если он случайно на бал забредет, где его супруга блистает, то он вообще на нее ноль внимания, но без фунта презрения, конечно, потому что таким мужьям льстило все-таки, что их жены бешеный успех при дворе имеют.

И вот эта баронесса де Сов стала шпионкой Екатерины Медичи. У нее, у этой королевы, подобно Людовику XIV, везде были свои шпионы, которые доносили ей обо всем, и не только что в Европе делается, но и что в собственном дворце. Она была хорошим политиком в отличие от тех, которые, занятые высокими идеями спасения Неаполя от наводнения, не знают, какие грязные воды протекают в собственной Думе.

Де Сов королеве верой и правдой служила, а главное — своим прелестным телом, а это было занятием нелегким, потому что ей надо было удовлетворять сразу трех именитых любовников и одного придворного дворянина. Что для такой хрупкой женщины, как Шарлотта де Сов, было во истину усилием. Не каждая женщина обладает способностью Мессалины принимать за ночь двадцать пять любовников и потом еще и в пляски пускаться. Любовниками Шарлотты были: младший сын Екатерины Медичи герцог Алансонский, Генрих IV, герцог де Гиз и придворный Бельгард. Бельгард, правда, недолго любовным утехам мадам де Сов служил. Он влюбился в любовницу Генриха IV Габриэль и все восемь лет у короля сон отбирал, так бедный король ревностью мучился. Потом этот ловкий царедворец будет служить у сына Генриха IV, Людовика XIII и очень его раздражать своим старческим недугом: у него беспрестанно текло из носа. Никакие платки не спасали. Кстати, кружевные, дорогие, шелковые с золотом шитыми монограммами платки были исключительно для вытирания пота. Вытирание ими носа считалось высшим нетактом. Ну и у Бельгарда вечно торчала маленькая «сосулька» из носа, не всегда прозрачного цвета, непомерно раздражая Людовика XIII. На замечание короля придворный беспечно отвечал: «А что я сделаю, если господу богу было угодно наградить меня сиим недугом?» Жалко, Габриэль рано умерла, увидела бы она, во что превратился ее пламенный когда-то любовник!

Сопливыми, дорогой читатель, были не только подданные, но и некоторые монархи тоже. Чего, например, стоит вечно слюнявый рот и мокрый нос английского короля Якова I? Но отличался, конечно, Клавдий Тиберий, римский император. Он никак не мог отделаться от мокроты в своем носу, которая, часто там не задерживаясь, выползала наружу. Жене Мессалине стало невмоготу, противно, словом, с сопливым мужем в постель ложиться. И наспех родив ему сына и дочь, она строит себе новый дворец и поселяется в нем одна, оставив императора, как говорится, «с носом», сопливым притом. Сей недуг стал серьезной угрозой авторитету римского императора. Вы уважали бы своего начальника, дорогой читатель, если бы все время что-то светилось бы из его носа? Тогда врач Ксенофонт, который потом поможет «дотравить» императора отравленным гусиным пером, сейчас садится писать медицинскую брошюрку о вреде вытирания носа платком во время насморка, ибо портятся слизистые его оболочки. Брошюра имела успех, и Клавдий Тиберий мог беспрепятственно и не рискуя своим авторитетом ходить теперь с мокрым носом. Но у него, к сожалению, еще один неприятный недуг был. Как бы нам поделикатнее выразиться? Он все время п… пукал, словом. Тогда философ Сенека садится писать трактат о вреде задерженных газов в организме. Человек даже умереть может от их удержания. Словом, разрешалось пукать везде и всегда, даже во время обеда. Сенаторы начали свои горячие речи подкреплять дружными «салютами» из нижней части туловища. Загремела Римская империя, запукала на весь мир! Но возвратимся к мадам де Сов.

Тремя другими любовниками Шарлотта де Сов играла, как своим веером. Умело и кокетливо. Старалась, чтобы любовники не часто в дверях сталкивались, и таких вот казусов, которые происходили между Потемкиным и Григорием Орловым, любовниками Екатерины Великой, не было. Григорий Потемкин и Григорий Орлов встретились на лестнице Екатерининского дворца, когда фавор Орлова уже закатывался, а фавор Потемкина только начинался. Потемкин, несколько растерявшись, спросил спускающегося по лестнице Орлова: «Ну и что слыхать при дворе!» Орлов ответил: «Ничего особенного, с той только разницей, что я ухожу, а вы входите». У мадам де Сов был полный ажур с любовными свиданиями. Она назначала всем троим разное время и у нее всегда оставалось эдак с пятнадцать минут, чтобы быстро гигиенический туалет совершить, простыни поменять и вообще достойно принять очередного любовника. А после всего этого ей надо было еще в срочном порядке тайны, выманенные между альковными делами, Екатерине Медичи передавать. Словом, «хлопот полон рот», и Шарлотта де Сов иногда терялась и не те сведения королеве передавала, и та ее нередко за это журила.

Ей ведь непременно надо было рассорить всех троих: герцога де Гиза, своего сына герцога Алансонского и Генриха IV. Но делать это надо было умело: разжигать через Шарлотту их ревность. И та, мобилизовав весь свой актерский талант, энергично принялась за дело. И вот уже герцог Алансонский, когда-то бывший в большой дружбе с Генрихом IV, со шпагой на него лезет, герцог де Гиз меч точит — на Генриха IV наступать. У Шарлоты де Сов в любовном деле опыт большой. Она еще Карлу IX своим телом служила, и возбудить ревность трех молодцов ей ничего не стоило. И нас, дорогой читатель, признаемся вам, прямо злость берет, как это некоторые романтические писатели эту де Сов разрисовали. Она у них добродетельна, скромна и Генриха IV безумно любит, а Екатерине Медичи не только шпионкой не была, но вообще всегда и во всем вредила. Совсем наоборот, словом, чем в реальности было. Но это для нас отнюдь не новость, сейчас многие историки начинают историю «перелицовывать»: то горб Ричарду III выпрямляют, то из тирана Нерона покорную овечку делают. А если по совести разобраться, то единственным добродетельным человеком оказывался муж этой самой Шарлотты де Сов. Этот престарелый государственный секретарь вечно над бумагами торчит, пенсне напялив, и, как сказал Оноре де Бальзак, «ему даже жить некогда». Конечно, большая трагедия разыгралась бы в Луврском дворце на почве соперничества уважаемых мужчин за честь быть допущенными в постель мадам де Сов, да, к счастью, Генрих IV вынужден был из Лувра в свою Наварру бежать, герцог Алансонский от произвола братца Генриха III тоже, а герцог де Гиз занят проблемами с собственной супругой.

Его женили, дорогой читатель, по политическим соображениям и по настоянию другой его любовницы, королевы Марго, чтобы свою страсть к нему затушевать, на нелюбимой Екатерине Клевской. Но постепенно Екатерина начинает возбуждать чувства супруга, поскольку начала нравиться другим мужчинам. На некоторых супругов это, дорогой читатель, действует, как ушат горячей воды. Отнесясь совершенно равнодушно к прелестям своей супруги, они вспыхивают вдруг любовным пламенем, коль скоро узнают, что она кому-то нравится. И та жена, которая страдает от холодности своего супруга, неумно делает, устраивая ему скандалы и плача в подушку. Рецепт только один — плюнь на мужа и заведи себе любовника. Моментально супруг к тебе повернется. Словом, герцог де Гиз, которого потом убьет Генрих III из-за боязни усиливающего его влияния, узнал, что его собственная супруга имеет любовника. Реакция — как красная тряпочка на быка: вскипел ревностью. Приходит к супруге и заставляет ее умереть. В одной руке держит кинжал, сзади лакей на подносе держит кубок.

«Вы опозорили меня, — сказал герцог де Гиз. — Выбирайте между железом и ядом», — и он берет с подноса лакея кубок и вместе с кинжалом подает жене. Екатерина Клевская, гордая женщина, плакать и вопить по поводу своей насильственной смерти не стала. Ведь все равно муж ее потом изведет и выбрала кубок. И выпила на глазах у мужа все, что там находилось. После чего удалилась в свою часовню, богу перед смертью помолиться: не умирать же без покаяния. И ровно через час муж зашел в часовню и застал супругу, стоящей на коленях и шепчущей горячую молитву.

Но вид далеко не «Кающейся Магдалины». Ведь она была гордой женщиной и каяться и просить прощения у мужа не стала. Она только печально сказала ему: «Вы видите, яд еще не произвел своего действия. Вы что, пришли убить меня более быстрым способом — кинжалом? Так вот вам мое сердце!» С этими словами она обнажает свою грудь, при виде которой сердце герцога де Гиза заныло и забилось чаще, и он подумал: «Зачем это я на стороне любовь ищу, когда моя жена — такая обольстительная женщина? И он сказал жене: „Сударыня, в этом кубке не яд. Я просто испытывал вас“». Мы не знаем, дорогой читатель, была ли у них после этого «опыта» счастливая семейная жизнь, но королева Марго начала ревновать герцога де Гиза к жене, а мадам де Сов и к жене, и к королеве Марго. Сделав свое благородное дело, то есть отнесясь с полной индифферентностью к изменам своей жены, «рогоносец-невидимка» барон де Сов благополучно умирает. Шарлотта вторично выходит замуж и до шестидесяти шести лет, то есть до своей смерти в 1617 году, продолжает с большим или меньшим успехом соблазнять мужчин.