Голос - Доменик Сильвен

— Эволюционировать в бешеном темпе, но для чего?

— А ты не заметил, что эволюция — процесс неотвратимый? Что ничто не останавливается, и прежде всего— странность нашего мира?

— Вовсе нет, это может остановиться, раз все вы мечтаете о коллективном самоубийстве.

— Вот именно, приятель! Не надо мечтать. Экономика, культура и вера вряд ли спасут человечество или человеческую дущу. А вот технология может обеспечить спасение человеческого разума.

— И что ты будешь делать со своим телом робота? Конец плотской любви?

— Давай поговорим о любви. Это— химический процесс, который сегодня досконально изучен и, следовательно, может быть воспроизведен и улучшен. А лучше поговорим о наслаждении! Получив чувствительную синтетическую кожу, ты сможешь без проблем возноситься к вершинам блаженства в мире, где будет царить безграничное сексуальное воображение. С мужчиной, женщиной, с десятью, двадцатью партнерами или с твоим собственным клоном, ты сможешь получать столько разносторонних оргазмов, сколько захочешь.

Брюс еще немного последил за дискуссией, потом отключился. Он вставил в проигрыватель компакт-диск группы «Morcheeba» и закурил сигарету. Неизбежное будущее. Он попытался представить себе мир, где каждый человек будет самодостаточным, где не будет никаких разочарований. Наши мельчайшие желания будут исполняться моментально. Наши страсти умрут своей прекрасной смертью. Бессмертные существа, находящиеся в состоянии постоянной и экспоненциальной эволюции в идеальном мире, раскроют все тайны вселенной. Забудется все, вплоть до имени Орфея. Очарование Тессы Роббинс или загадка Мартины Левин будут стоить не больше пакетика фисташек. А серийные убийцы останутся без работы. Как и полицейские.

13

Скотч, наклеенный на веки, не позволяет закрыть глаза. Мел Гибсон, привязанный к креслу-каталке, скатывается по лестнице под градом пуль, мыча, как теленок. Девушке нравилась эта сцена. Сидя нагишом на краю кровати, она глупо смеялась. А ведь он с трудом уговорил ее переключиться на канал кино. Перед тем, как отправиться в ванную, он прибавил звук. Он знал, что она, в отличие от других, будет громко кричать. В течение двух месяцев он терпел эту тупую болтовню, эту нелепую наивность, превращавшие ее в весьма посредственный материал. Все остальные были суками. Эта— скорее глупой индюшкой. Стюардесса наземных служб. Вот именно: эта девка не способна взлететь. Тем хуже, придется ускорить игру.

Мгновение он смотрел на ее спину, на длинные блестящие черные волосы. Сзади ее можно было принять за бывшую жену этого легавого, Брюса. Роскошная телка, ее запросы явно превосходили возможности полицейского. По телефону голос Тессы звучал, как надо. Далее в нескольких словах:

«Алло, алло, кто говорит?» Но некоторые интонации были слишком прозрачными. Фразы отскакивали, как капельки воды, а надо было бы, чтобы к концу они стекали непрерывной струей горячего ила. Чуть-чуть недотягивает до совершенства. Но чуть-чуть — это слишком много. Стюардесса же подошла вплотную к границе приемлемого. В любом случае сходство с волосами Тессы создавало дополнительный стимул.

Хотел ли он дождаться, чтобы дурочка почувствовала его взгляд и на пару секунд отвлеклась от фильма? Именно в этот момент она повернулась, приоткрыла рот от удивления. И бросилась к двери. Вокс был сбит с толку. Она стала первой, кто решил спасаться, не раздумывая. Неправильный выбор. Неправильный выбор!

Он бросился на нее, обхватил за бедра. Они упали. Девушка ударилась головой о дверь. Она застонала, обмякла. Распростерлась на вощеном паркете. Такого он не предвидел. Он хотел получить ее голос, хотел, чтобы ее горло и киска вибрировали в унисон. А она валяется как тряпка на бежеватом ковровом покрытии гостиничного номера. Положив руку на ее тело, он проверил, работает ли магнитофон, потом сел верхом ей на живот. Увидел свой обмякший член и сжал зубы. Звук выстрела. Он повернулся к экрану: Мел Гибсон срывал скотч с лица. Вокс начал бить девушку по щекам. Справа, слева, справа, слева. Все сильнее и сильнее. Пока ее веки не задрожали, как у куклы. Увидев, как карие глаза расширяются от ужаса, он зажал ей рот рукой.

Оп убил ее, потому что нужно было как-то закончить, но она ничего не дала ему. Индюшка — она индюшка и есть. Она произнесла слова, но магии не получилось. Он не почувствовал трепета оболочки. Открытая рана не превратилась в бездну времени. Одиночество сжало ему горло, на секунду он ощутил, как смертельный холод сковал его дыхание. Сжимая шею, он уже чувствовал, что ничего не выйдет. Что колодец слишком глубок. Слишком высок. Слишком скользок. В памяти всплыл голос матери. На краткое мгновение она ожила. Ее переполняли проклятия, которые она произносила, стараясь как можно четче артикулировать. В первый раз он увидел ее так ясно. В первый раз с тех пор, как покинул дом. С тех пор, как он убил ее перед телевизором. Она смотрела «Маппет-шоу».

Болезнь Альцгеймера разрушала ее мозг. Единственное, что пришло к ней слишком рано, ей было всего шестьдесят два года. Она умерла в состоянии телевизионного отупения и полного ничтожества. Как и жила.

Приближалась его новая, не биологическая жизнь. Ему предстояло сделать крутой поворот. Но он не мог уйти, не найдя того единственного, действительно трогавшего его голоса. Голоса, который сохранял бы чистоту, даже когда его обладательница изрыгала ругательства. Этот голос станет голосом его Айдору. Высшего существа, которое будет жить вместе с ним во все предстоящие века. Они создадут династию клонов и будут общаться только друг с другом на священном языке богов.

Вокс подумал, что настало время позвонить на квартиру Мартины Левин. Она сняла трубку сразу после второго гудка. Вялый голос. Хуже, чем в последний раз по телевизору. Он ждал. Полная тишина и сонный голос, мягко повторявший: «Алло? Алло?» Он разбудил ее; она не смотрела фильм. Мартина Левин замолчала. Он послушал, как она дышит в микрофон, потом положил трубку. Разочарование.

Он быстро овладел собой и позвонил домой легавому Брюсу. Послушал, как тот говорит: «Алло! Алло? Алло?» Пауза. Потом снова: «Алло, я слушаю, алло, говорите!» На сей раз можно было различить звук телевизора; он надеялся, что это тот самый фильм. С помощью пульта он усилил звук телевизора в номере: мимолетное ощущение от соединения двух звуковых миров через телефонную сеть. «Алло, говорите!» Вокс повесил трубку. Потом вытащил два мотка скотча из своей сумочки, встал на колени возле индюшки и подклеил ей веки. Сейчас в этом зрелище не было ничего интересного. Интересное начнется, когда на сцену выйдет Брюс со своей командой.

Алекс Брюс отложил телефон и уставился в телевизор. Стоя под окнами квартиры Джулии Робертc, Мел Гибсон смотрит, как она бежит по дорожке тренажера. Молодая женщина не подозревает о присутствии наблюдающего за ней параноика-таксиста. Брюс уже видел фильм, и ему нравился этот эпизод, сочетавший в себе нежность и извращение.

Его рука по-прежнему лежала на телефонной трубке; он спрашивал себя, уж не решил ли Гедж щекотать себе нервы и дальше, не набирает ли он вместо номера Тессы его номер. Тесса. У Брюса мелькнула мысль, что, может быть, это она позвонила ему, а потом передумала и бросила трубку. Может быть, она почувствовала себя неуверенно и хотела поговорить с кем-то, кто выслушал бы ее без лишних замечаний. До сих пор ничего похожего с ней не случалось, но она должна была знать, что он поймет такой порыв.

Он подумал, что надо бы позвонить ей и просто узнать, как дела. Понять, отдает ли она себе отчет в том, что делает, провоцируя Геджа. И кстати, проверить, правду ли рассказал журналист. С улицы доносились странные всплески музыки. Он опустил электроуправляемые жалюзи, чтобы отгородиться от внешнего мира, взял записную книжку и набрал номер. Тесса сняла трубку в конце второго гудка. Игривый голос. И сразу же, фоном, голос мужчины. «Алло, да! Я слушаю!»— повторила Тесса Роббинс. Брюс положил трубку.

Он достал из холодильника пиво и сосредоточился на фильме. Подумал о том, что Джулия Роберте, при всей своей трогательной свежести, безостановочно меняет мужей и любовников и этим весьма напоминает Тессу.

Внезапно Брюс вспомнил об американской дискуссионной группе. А что, если конечной задачей Вокса было избавление от своих побуждений и страстей? Что, если он хотел стать небиологическим существом, освободившимся от чувственных терзаний? От разрушительных эмоций. Способным анализировать свое прошлое и возрождаться на других основах. Что, если ключ в этом?

Брюс подумал о Саньяке. Вокс хочет реинтегрироваться в общество. Он пытается вырваться из хаоса, в который погружен с детства. Брюс решил на время забыть о своей антипатии и позвонить психиатру, чтобы проверить эту теорию. Сложить драгоценные обрывки информации в сложную мозаику, состоящую из крохотных кусочков, зная, что некоторые из них являются ключевыми элементами. Кто знает, может быть, столкновение их точек зрения хотя бы раз принесет желанные плоды. Но Алена Саньяка не было дома. Брюс нажал кнопку повторного набора, потом положил трубку. Досматривая фильм, он позволил своим мыслям блуждать свободно. Между адвокатом и таксистом-параноиком зарождалась любовь. А почему бы нет?