Начало Руси - Дмитрий Иловайский

Итак, мы решительно не видим какихлибо серьезных данных, на основании которых можно доказывать иноплеменное происхождение Руси. Когда мы убедились, что Готская теория так же несостоятельна, как Скандинавская, то, естественно, пришли к следующему выводу: Русь, основавшая Русское государство, была не только племя туземное, но и Славянское; а Варяги были иноземцыНорманны. И замечательно, когда остановишься на этом предположении, только тогда начинают постепенно распутываться Гордиевы узлы Варяжского вопроса, то есть узлы, возникающие из сопоставления действительных фактов с легендою о призвании. А именно: необычайно быстрое географическое распространение имени Русь, если вести ее начало от призвания князей. Невероятное накопление событий и завоеваний за столь короткий срок. Поклонение Руссов Славянским божествам. Славянские переводы греческих договоров. Видимое отсутствие какойлибо борьбы между Русскою и Славянскою народностью прежде их слияния. Отсутствие всяких намеков на призвание наших князей в иноземных источниках. Несомненные признаки, что Русь была не дружина только, а целый народ, ветви которого простирались до Черного моря и Дона. Несомненное тяготение нашей первоначальной истории и имени Русь к югу, а не к северу. Несомненное отношение самой Руси к Варягам как к иноземцам и иноплеменникам (напр., в юридических памятниках), и пр. и пр.

Позволяем себе предварить своих противников по данному вопросу, что если они продолжают настаивать на легенде о Рюрике, Синеусе и Труворе, тогда, по нашему мнению, нет причины отвергать и Гостомысла, а также Кия, Щека и Хорива и прочие басни, накопившиеся с течением времени в летописных сборниках. Подтверждать, например, легенду о призвании князей сказанием об Оскольде и Дире, а это последнее сказание в свою очередь подкреплять легендою, значит, одно неизвестное определять другим неизвестным.

Может быть, некоторые наши второстепенные соображения окажутся не вполне удачными. О том не спорим. Подробности и частности ждут еще многих и многих работ. Но это, надеемся, не изменит нашего главного вывода, что Русь была племя туземное и славянское, а не пришлое из Скандинавии.

1 Вот наш ответ на вопрос норманистов: почему же ни византийские, ни арабские источники не говорят ясно о Руси ранее 862 года, т. е. ранее т. наз. призвания Варягов? Когда бы византийцы ни заговорили о Руси, призвание князей всегда оказалось бы ранее. Составитель летописного свода имел настолько соображения, что он не мог поставить призвание князей позднее нападения Руси на Константинополь, когда он и самое появление ее объясняет призванием князей. Это нападение на Византию и есть наше историческое тысячелетие. Если бы оно случилось столетием ранее, то и призвание князей вероятно было бы внесено под 762 годом: оно, хотя бы только двумя или тремя годами, должно предшествовать нападению на Византию. Но у составителя свода не было настолько соображения, чтобы понять всю невероятность столь важных переворотов и завоеваний, совершенных в течение нескольких лет, т. е. скорее, чем при Александре Македонском. Как Византийцы заговорили о Руссах вследствие их нападения на Константинополь в 865 г., так и Арабы заговорили о них преимущественно вследствие их больших походов на Каспийское море.

2 Отсюда нам понятны будут такие выражения у Византийцев, как следующее: "Геты или, что одно и то же, Склавины" (Феофилакт). Что имя Гетов или Готов было не чуждо Славянам, показывает название одного Славянского племени, в Фессалии и Пелопонезе, Велегосты; а также присутствие слова гост или гаст в именах славянских богов. Это гост есть то же, что гот; между ними такое же отношение, как, например, между туры и турсы: с является иногда не только в начале слова (Скит, Сполин, Стырь и пр.), но и в конце.

Очень может быть, что имя Готы или Гуты пошло от одного корня с словом Скиты или Скуты, т. е. от кут или гут. Напомним слова одного византийского писателя (Синкела): "Скифы, которым на родном языке имя Готы". Уже Пинкертон в упомянутом выше сочинении доказывал родство Скифов с Готами. А после точных и подробных исследований Уккерта (Skythien. 1846) теория Нибура о монгольстве Скифов не может иметь места. Уккерт доказал только, что Скифы были племя Арийское. Далее него пошел в том же направлении Бергман (Les scythes les ancetres des peuples germaniques et slaves. 1858). Из многих других трудов о том же предмете укажем на появившееся недавно сочинение Куно (Die Skythen. 1871), который в Скифах видит Славяно-Литовскую (Capматскую) семью исключительно, что, по нашему мнению, не совсем справедливо. Мысли о связи некоторых Скифских народов с Славянами встречались и прежде между учеными польскими, чешскими и русскими (Коллонтай, Потоцкий, Шафарик, Венелин, Надеждин, Чертков и др.); но эти мысли не достигали достаточной ясности и достаточной степени обобщения.

ЕЩЕ О НОРМАНИЗМЕ

"Русский Вестник". 1872 г. Ноябрь и декабрь. (Ответ Погодину)

I

Современное значение норманизма. - Шлецер, Карамзин и Погодин

Объявляя войну норманизму в своей статье О мнимом призвании Варягов(Русск. Вести. 1871, No 11 и 12), мы, конечно, рассчитывали на возражения. Но в то же время, рассмотрев этот вопрос по возможности с разных сторон, мы настолько убедились в несостоятельности норманской теории, что серьезных возражений с ее стороны не ожидали и не ожидаем. Ибо все, что можно было сказать в ее пользу, давно уже сказано, и все это оказалось более или менее неудовлетворительно. Прошло довольно времени от появления нашей статьи, и те возражения, которые до сих пор появились, по нашему крайнему разумению, только подтверждают несостоятельность норманской теории. Мы объявили ей войну тем решительнее, что, по нашему убеждению, она до сих пор продолжает причинять вред науке Русской истории, а следовательно, и нашему самопознанию. Благодаря этой теории, в нашей историографии установился очень легкий способ относиться к своей старине, к своему началу. Обыкновенно перечислив названия разных славянских и неславянских племен и помянув о том, что Славяне жили не ладно между собою, мы затем приступаем к истории русской государственной жизни так сказать ex abrupto. Этот приступ напоминает наши сказочные приемы. "Где-то за морем, в некотором царстве, в некотором государстве жили три брата. Однажды к этим трем братьям приходят послы из-за тридевять земель и говорят им: "земля наша велика" и т. д. Даже сохранен и тот обычный прием, что два брата являются только для обстановки, и вся удача принадлежит одному.

Эта пресловутая теория продолжает оттирать из истории целый могучий народ, с незапамятных времен обитавший в Южной России, а на место его вызывает из-за моря какую-то тень, которую она не знает как назвать: не то народом, не то дружиной, и утверждает, что эта тень и была настоящая Русь и что она в несколько лет покрыла собой все пространство "от финских хладных скал до пламенной Колхиды". Вместе с небывалым народом Варяго-руссов создан в нашей истории и небывалый норманнский период, и затем чуть ли не все основные явления нашей государственной жизни объявляются не своими, а чуждыми, принесенными из-за моря; дружина, бояре, суд, способ собирать дань, - все это будто бы Славяне получили от Норманнов! Зайдет ли речь о вооружении Руссов и их боевых приемах, для образца приводится ковер Английской королевы Матильды с изображением норманнских воинов. Оказывается, что русские Славяне даже и лодку не умели соорудить, и потому, чтобы дать понятие о русских ладьях, указывают на изображение норманнских судов в средневековых рукописях. Странно только, как эти призванные Варягорусы заговорили по-славянски, а не заставили нас выучиться своему германскому наречию?

Наша археологическая наука, положась на выводы историков-норманистов, шла доселе тем же ложным путем при объяснении многих древностей. Если некоторые предметы, отрытые в русской почве, походят на предметы, найденные в Дании или Швеции, то для наших памятников объяснение уже готово: это норманнское влияние. При этом не берутся в расчет два самые простые обстоятельства: 1) многие вещи одной и той же фабрикации с помощью торговли распространились на весьма обширное пространство, помимо всяких политических влияний, и 2) многие сходные предметы встречаются нередко совершенно у разных народов, не находившихся никогда в сношениях между собою. Далее, особенно вредно отзывается эта теория на трудах молодых исследователей по части древней Русской истории и этнографии, по весьма естественной неопытности берущих за исходные пункты выводы норманизма. Русская филология также немало затруднена норманнским предрассудком, который мешал до сих пор трезвому взгляду на начало русской письменности. Вообще норманнская струя проникла всюду, где только можно, и затемняла наш кругозор. Поколение за поколением с детства привыкло повторять басню о призвании Варягов как непреложный факт и отнимать у своих предков славу создания своего государства, которое, по летописному выражению, они "стяжали великим потом и великими трудами".