Минута на убийство - Николас Блейк

— Профессиональные преступники не отличаются большим воображением. Обычно это недалекие люди с очень ограниченным мышлением.

— Но сейчас мы имеем дело не с профессионалом. И попробуйте доказать это нашему Административному управлению, когда вы отрежете кусок ковра с кровью для анализа. Вам не приходило в голову, Блаунт, что способ нападения на Джимми, если сравнить его с последним…

Зазвонил телефон. Блаунт взял трубку:

— Да, Блаунт… Нет дома? Вышел в двадцать пять минут одиннадцатого? Очень хорошо, Симпсон, ждите там, пока я не позвоню. — Он повернулся к Найджелу. — Как это прикажете понимать?

— Я замерз как цуцик. Брр, и холодно же в этом кресле! Наверное, утренний ветер. Как будто сидишь на выступе ледника и ждешь, пока тебя спасут… О Боже мой!..

Даже Блаунт вздрогнул: так стремительно Найджел вскочил на ноги и повернулся к окну, которое было за креслом. Он молча подошел к нему и отодвинул штору.

— Блаунт, это окно не закрыто! Вот откуда тянет холодом.

— Возьмите да закройте, — с раздражением буркнул Блаунт.

— Да нет, не в этом дело. Мне кажется, кто-то сегодня действительно сидит на выступе ледника. — Найджел отдернул штору, широко открыл окно, высунулся и крикнул в темноту: — Меррион!

Меррион, идиот вы эдакий! Не проще ли зайти внутрь?

— Он там? Вы его видите?

— Нет. Но он, бывало, подолгу сидел на карнизе козле своей комнаты, когда были рейды бомбардировщиков. Блаунт, пожалуйста, пойдите и включите свет во всех комнатах с этой стороны. Если он там, я полезу к нему.

— Ну нет, Стрейнджуэйз, это моя работа.

— Прошу вас. Я его знаю. Здесь может понадобиться специальный подход.

— Ладно. Только поосторожней!

Найджел уже вскарабкался на окно. Карниз был шириной фута два, не меньше, но за ним лежала черная бездна, и поэтому он казался не шире двух дюймов. По мере того как привыкали к темноте глаза, Найджел стал различать глубоко внизу уличные огни. В комнате Фортескью вспыхнул огонь, отобравший небольшое пространство у ночи, но от этого темнота вокруг стала еще гуще. Потом загорелся свет в его собственной комнате, в комнатах Мерриона, Брайана Ингла. Осветившийся карниз был совершенно пустым. Снизу, с улицы, уже слышались сердитые крики: людей так долго приучали к светомаскировке, что и теперь, когда в ней отпала необходимость, лишний свет их раздражал и пугал. Найджел буквально кипел от злости, слыша это. «Вот идиоты», — пробормотал он и, подхлестнутый вспышкой негодования, решительно двинулся по карнизу.

Если Меррион сидит там, то он должен быть на углу, где карниз обрывается. Свет, падающий из окон, создавал интервалы между темными участками, мешая видеть так же, как и полная темнота. Найджел миновал несколько светлых пролетов, горячо надеясь, что Меррион, если он там, не тронулся рассудком, и в то же самое время не теряя веры, что его догадка не оказалась ложной.

Порыв ветра зашелестел листвой в парке напротив и, казалось, пошатнул отвесную стену, которая вдруг угрожающе накренилась над ним. Он прошел окно Брайана Ингла. Карниз заканчивался, но па нем не было скорчившейся фигуры; а дальше — темный обрыв, пустота.

И тут Найджел увидел — со смесью страха, облегчения и досады — на краю карниза побелевшие костяшки пальцев. Он осторожно продвинулся до конца, встал на колени и заглянул за край.

Прямо на него смотрела повернутая вверх физиономия Мерриона Сквайерса, как никогда похожая в этот момент на клоунскую, смертельно бледная, будто облитая белой краской. Он висел на руках над пропастью. Далеко внизу светофор переключился с зеленого на красный.

— Вот вы где, значит, — как-то не к месту сказал Найджел.

— Не трогайте меня, не то разожму пальцы. Накопившееся в груди Найджела раздражение взорвалось.

— Давайте, давайте, разжимайте. Пусть ваши мозги размажет по мостовой, мне-то какое дело!.. — взбешенно прорычал Найджел.

Он не мог бы поступить правильнее, если бы потратил час, думая, с чего начать разговор. В исступленных, направленных вверх глазах Мерриона пропало отчаяние. В них теперь загорелся огонек обиды.

— Хорошо же вы разговариваете со старым другом, — выдохнул он.

— Если вы не выберетесь сюда поскорее, — холодно отрезал Найджел, — вы вообще не выберетесь.

— Ну и что? Кому какое до этого дело? Вас это не касается.

— Джимми ударили ножом, и…

— Да, я знаю, моим ножом. Поэтому лучше мне прыгнуть вниз и поставить на этом точку. Разве не так?

— Лучше вылезайте и расскажите мне, что вам известно об этом.

Глаза на бледном как мел лице округлились, в них опять заиграло безумие.

— Я ничего не знаю!.. Я…

— В жизни не вел более дурацкого разговора. Я замерзаю, мне хочется спать. Джимми жив, он не умрет. А вы умрете, если еще немного здесь повисите. Через пятнадцать секунд после того, как отпустите парапет, вы грохнетесь на мостовую. Сознания вы не потеряете, и вам покажется, что вы летите много дольше пятнадцати секунд. А когда вы ударитесь о землю, вы не обязательно сразу умрете. Люди падали с куда большей высоты и отдавали Богу душу лишь через несколько дней, после страшной агонии. Зачем вам все это, если ни я, ни полиция вовсе не думаем, что это вы напали на Джимми?

На лбу у Сквайерса выступили капельки пота, он впился глазами в Найджела. Наконец он произнес:

— Даете слово?

— Даю.

— Хорошо. Помогите мне.

Найджел лег на карниз, вытянувшись во весь рост, и ухватил Мерриона за запястья. Ноги Мерриона скребли по гладкой стене. Он дышал со всхлипами.

— Не могу! У меня не осталось сил! Я…

— Подтягивайтесь, черт вас побери! Нечего распускать сопли!

Грубость, видимо, подействовала на Мерриона. Он выругался и кое-как вскарабкался на освещенный карниз. Здесь он несколько секунд бессильно рыдал.

— А теперь соберитесь! — поторопил его Найджел. — Нам придется ползти до окна кабинета Джимми, остальные заперты изнутри…

Ни с того ни с сего Меррион Сквайерс прервал его:

— Найджел, вы только что спросили меня…

— Вы не готовы? Можно не спешить. Отдохните…

— Нет, я не об этом. Вы спросили: «Зачем вам все это?» — Он конвульсивно дернулся. — Я вам отвечу. Затем, что я не уверен, я ударил Джимми ножом или нет.

СЕКРЕТНАЯ ПАПКА

— Я же знаю, что это не может не выглядеть подозрительно. Особенно после моей ссоры с директором. Помните макеты для тихоокеанской серии? — сказал Меррион Сквайерс.

— Босса не убивают за то, что он вам устроил разнос.

Меррион бросил на Найджела быстрый взгляд, не то вызывающий, не то настороженный:

— Не забывайте про ирландский темперамент, мой мальчик. Ирландцы мстительны. Они никогда не прощают обид.

— Знаете, если вы хотите сделать признание, лучше подождите суперинтенданта. Он вот-вот подъедет.

Найджел Стрейнджуэйз, закончив завтрак, встал из-за стола и принялся мерить шагами комнату Мерриона. Было без четверти девять утра. Вчера вечером, когда они сняли Мерриона с карниза, он был в таком состоянии, что допрашивать его было по меньшей мере бесполезно. С согласия Блаунта Найджел отвез Мерриона на полицейском автомобиле домой и остался у него ночевать. Полицейский в штатском, который по настоянию суперинтенданта тоже дежурил там, только что сменился. Осмотр здания министерства мало что дал; лишь на первом этаже нашли одно незапертое окно, что могло говорить о чем-то, но могло и не говорить. Сейчас полиция занималась этим.

— Должен сказать, очень непривычно видеть вас в роли детектива, — говорил Меррион. — Лучше бы вы оставались кем были: суровым, но справедливым начальником редакционного отдела. Вам-то самому не противно следить за своими коллегами?

— Я тоже совсем не рвусь в сыщики. Но, с другой стороны, следить мне нравится. Наверное, это врожденная любознательность. Я ведь собираю человеческие слабости, как Харки коллекционирует… Послушайте: какая великолепная, какая удивительная работа!

Найджел держал в руках рисунок, сделанный Меррионом, и делал вид, будто только что увидел его. На самом деле нашел он его давно, когда, проснувшись, конался в залежах похожей на сорочье гнездо гостиной.

— Это миссис Лейк вам позировала? — спросил он.

— Вот такого рода «человеческие слабости» вы собираете? — ответил Меррион с раздражением.

— А что тут такого? Разве это предосудительно — нарисовать головку и плечи хорошенькой женщины? Не понимаю.

Меррион нахмурился и ответил не сразу:

— Да, она мне позировала. Я не умею рисовать по памяти.

— Вы хорошо с ней знакомы?

— Я пытался за ней ухаживать, если вы это имеете в виду.

— Вовсе не это. Однако коль скоро вы подошли к вопросу под таким углом…

— А под каким углом вы предпочитаете подходить к хорошенькой женщине?