Газета Завтра 363 (46 2000) - Газета Завтра Газета

Одни идут контрактниками в Чечню защищать Родину. Другие с боем прорываются на Красную площадь — в следующем году они сомнут милицейские кордоны! А третья часть молодых русских людей, умниц и интеллектуалов, совершает открытия для России, изобретает ракеты и микрочипы, выстраивает новую национальную идею, левую идеологию третьего тысячелетия.

Примером этого стал Всероссийский молодежный конкурс научно-исследовательских работ "Путь России в XXI веке", который проходил весь этот год и лишь к сентябрю определил 50 финалистов. Встретившись на конференции, молодые ребята со всей России провели стратегическую игру "Сценарии-2001" по выходу из общенационального кризиса конца 2000 года.

Патронировал эту конференцию наш лучший левый экономист Сергей Глазьев. По ее окончании были определены шесть победителей Всероссийского конкурса.

Сегодня мы публикуем работы двух победителей в сокращенном и адаптированном для газет виде.

Сергей Бирюков «РЕФОРМЫ» КАК ДЕГРАДАЦИЯ

Состояние самосознания и культуры российского социума сегодня справедливо характеризуется многими исследователями как кризисное. Духовно-идеологический кризис, охвативший общество, проявляется во множестве форм.

К ним относится кризис национальной идентичности, утрата чувства исторической перспективы и понижение уровня самооценки нации, резко перешедшая от мессианской самоуверенности к историческому самоуничижению. Единое духовное пространство оказалось разорвано и был утрачен национальный консенсус по базовым культурным и нравственным ценностям, превратившимся из незыблемых основ жизни в предмет дискуссии.

Возникшая вследствие крушения коммунизма "деидеологизация" постепенно размыла сами механизмы идейной консолидации общества. Резко снизилась роль институтов, традиционно выполнявших в обществе нравственно-регулятивную и "социализирующую" функции — семьи, религии и церкви (несмотря на массовое распространение "моды на религию"), армии, школы и др. Следствием дискредитации предшествующего исторического опыта стал колоссальный разрыв между поколениями, национальная история была демонизирована, а механизмы передачи культурного опыта разрушены.

Как итог углубляющегося ценностного кризиса в глазах значительной части общества были потеряны ценности традиционной морали, права, образования и науки, вместо которых под ширмой "демократии и свободы" утвердились антисоциальные нигилистические установки. Общество оказалось неспособным к гражданской консолидации, организованной и цивилизованной инициативе, к осознанию и отстаиванию собственных интересов в диалоге с госвластью.

Причиной подобного духовно-идеологического кризиса, на мой взгляд, является новая попытка форсированного "перехода к демократии и рынку" без учета культурных особенностей России — то есть реализация очередной формы социальной утопии "западнического" типа. Главная вина российских либеральных реформаторов — постановка явно ошибочного диагноза российских бед и несчастий. Так, в качестве причин современного кризиса общества либералы традиционно называют консервативно-традиционалистский характер культуры российского социума и прежде всего ее неспособность усвоить ценности демократии, гражданского общества и рынка. Решение проблемы они видят в преодолении двойственного ("евразийского", "азиопского" и т. п.) характера российской культуры с сохранением лишь ее либерально-западнической компоненты, игнорируя культурно-цивилизационный "плюрализм". С моей же точки зрения, причиной современного кризиса российской культуры и общества является неспособность определить собственные "цивилизационные основания" и добиться органичного и продуктивного синтеза элементов западного и восточного культурного опыта на национальной почве. Иначе говоря, Россия — это "незавершенная" цивилизация (если использовать это понятие в том смысле, в котором его использовали Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер и А. Тойнби), культура которой соединяет в себе черты "византизма" (патриархальность, патернализм, изоляция от общества и "косность" власти), модернизма (стремление копировать определенные западные институты без понимания их социокультурной природы и возможности адаптации на национальной "почве", перманентное желание "догнать и перегнать Запад" посредством "скачка", экономикоцентризм и реформаторский волюнтаризм) и элементов "маргинальной культуры" (правовой, культурный и моральный нигилизм, отрицание властных институтов и требований социального порядка, пренебрежение к систематическому труду и образованию). Очевидно, что такой причудливый "конгломерат" плохо сочетающихся ценностей и установок препятствует нормальному функционированию социальных институтов и общества в целом, не позволяет стране развиваться органическим и эволюционным путем, а также найти эффективный ответ на вызовы современности. Россия, таким образом, до сих пор не может определить себя в качестве "Востока", "Запада" или "Евразии".

Таким образом, обобщая, можно сказать, что беда России состоит не в "восточном" и "консервативном" характере ее культуры (сегодня уже достаточно примеров способности неевропейских обществ к динамичному и качественному экономическому, политическому и культурному развитию), а в неорганичном и нефункциональном характере ее культурного наследия. Между тем, переход к информационному и постиндустриальному обществу, в отличие от стирающего национальные и культурные особенности индустриального общества, предполагает опору на традиционное культурно-цивилизационное наследие. Таким образом, стоящая перед современной Россией альтернатива может быть сформулирована следующим образом: либо определение собственной цивилизационной идентичности и выход на ее основе из кризиса, либо сползание в хаос и "цивилизационное варварство" (погружение в "третий мир", распад государства, экономическая, политическая и культурная деградация).

"Рыночные реформы", главный расчет инициаторов которых делался на формирование "снизу" рыночных институтов, привели к неожиданным для них результатам. Доминирующими группами в новых условиях стала не обладающая хотя бы элементарным гражданским и правовым сознанием интеллигенция и советский "средний класс", а антисоциально и нигилистически настроенные "маргинальные группы", выпестованные в рамках советского общества — уличная и организованная преступность. Не осталась в стороне и "номенклатура", в основном сохранившая за собой "власть — собственность" и стремящаяся к установлению с обществом отношений "патронально-клиентарного" типа. В результате вместо становления современных гражданских, правовых и рыночных институтов происходит очевидная деградация государства, экономики и общества в целом. Коррумпированную и все более неэффективную правящую элиту в этих условиях ожидает потеря власти и рычагов управления, большую часть бизнесэлиты — экономическое разорение, большинство интеллигенции — маргинализация и опускание на "дно" общества, "средний класс" — потеря социального статуса, а также социальная, моральная и физическая деградация.

Преодоления процессов социальной деградации нет как на пути "продолжения радикальных либеральных реформ" (для них нет необходимой культурной базы, а также социально-экономических предпосылок), ни на пути "авторитарно-имперской реставрации" (для этого нужна опора на аскетически-коллективистский тип психологии, который не имеет в современном российском обществе значительного распространения). Для выхода из кризиса необходима консолидация российского общества вокруг ценностей (уважение к стране, государству, праву, нормам морали, социальная солидарность), которые могут быть выработаны лишь в результате социального консенсуса.

Каковы должны быть эти ценности? По убеждению автора, российская культура должна преодолеть в себе многочисленные нигилистические комплексы, архаический коллективизм (который сегодня все чаще превращается в паразитирование за счет государства, коллектива, семьи, родителей и т. д.) и одновременно — индивидуализм, не признающий никаких правовых и моральных ограничителей. Необходимо найти верное сочетание коллективизма, который сыграл в истории России положительную роль, помогая ее народу сплотиться и выстоять в сложных исторических условиях, создать великое государство, сохранить себя как историческое и культурное целое.

Решение этих проблем, безусловно, невозможно в условиях односторонне истолкованной "деидеологизации". Ни одно общество не способно функционировать без ясно осознанной и пропагандируемой идеологии — если понимать под последней не насаждаемые сверху установки, стереотипы и догмы, но ценности, выражающие культурный опыт и актуальные общие интересы российского общества. Она не должна иметь какого-либо одностороннего этнического, конфессионального, социально-классового, светского или клерикального характера, быть "европоцентристской" или утверждать преимущества "восточного пути России" — в противном случае эта идеология не сможет выполнить функцию социальной интеграции в современном российском обществе. Она не должна опираться на идею "исторической победы" какой-либо одной социальной силы или идеи ("красной", "белой" и т. п.), отрицать опыт и значение любой из эпох российской истории — но основывается на идее преемственности российской истории (пусть даже периодически прерываемой). Она не должна быть отвлеченно-декларативной, но отражать реальный исторический опыт сосуществования всех народов России, различных социальных слоев и групп. Это тем более актуально для многонационального и многоконфессионального российского общества, к тому же "отягощенного" наследием социальной конфронтации.