Зюзюка и Бебека… Блюк, Блюк.. Продолжение книги МОИ ВЫВИХНУТЫЕ УШИ - Дмитрий Андреевич Соловьев

Никогда раньше не видел таких быстрорастущих ушей, мне даже пришлось согнуть ноги в коленках и поджать пальцы на ногах, так стремительно они расширялись!

Уши были какие-то волосатые и противные! А уж наглые!

Мне пришлось хлопнуть по ним тапком, чтоб они меня с кровати не вытеснили!!!

После этого они покраснели, стали сворачиваться в трубочку, а когда окончательно свернулись, то задымились, съежились и превратились в маленькую сморщенную старушку со шваброй.

Я замахнулся на нее простыней и потянулся за рогаткой, но старушка, испустив сноп искр заверещала: — Стой невоспитанный мальчишка! Замри хулиган! А то…..О-еей!

— Пошла ты! — распрощался я с нею, потому что узнал подлую сразу!

Это была фея — моя совесть, как она утверждала!

Я просто затрясся от негодования, так она мне надоела!

А фея. тем временем, размахивала своей швабро- палочкой, горела глазами и обличала спрашивая: — Кто сегодня съел у кота Кузьки предназначенную ему сосиску!? Кто вместо нее сунул ему под нос ватку с нашатырным спиртом!? Кто потом говорил что он взбесился!?? А!?

— Отстань! Надоела! — отмахнулся я от нее.

— Кто подложил папе кнопки в туалетную бумагу, кто покрасил бабушкины вставные челюсти в зеленый цвет!!?? Кто!? Кто!?? Кто!!!??

— Ну я, — уныло признался я, отгораживаясь от нее подушкой.

— Негодный мальчишка! И тебе не стыдно!!??

— Ни сколечко! — признался я, — И вообще, не пора ли тебе смыться, а то если я не высплюсь, то утром буду раздражительным и злым — пригрозил я ей на всякий случай.

И тут с ней начались новые превращения!

Она затрещала и заискрилась как бенгальский огонь, даже простыню прожгла в трех местах, и превратилась в сладкоречивую принцессу.

— Димочка, — сказала она ангельским голосом, — ну почему бы тебе не исправиться и стать обычным мальчиком, разве интересно стрелять из рогатки в бабушек и дедушек на пруду, разве хорошо вгонять гвоздик в тапочек твоего братца, неужели тебе нравится драться и плеваться, говорить нехорошие слова подслушанные у взрослых, и сыпать соль в варенье!?

— Хи-хи, здорово получилось!! Правда!? — порадовался я, вспомнив свои проделки, — Это еще не все, ты просто не знаешь, я еще попи…….

— Не надо! — быстро прервала меня принцесса.

— Надоела! Господи, как же ты мне надоела! — потеряв терпение вскочил я на кровати, вознеся руки к обшарпанному потолку, и топая ногами по издерганной простыне.

— Что ты от меня хочешь!? Чтобы я, как мальчик паинька ел конфеты и нюхал цветы!?? Может тебе еще стихов почитать!? А!?? В рифму!!!!

— У-У-У, Ненавижу! В прошлый раз всю рогатку мне испоганила, я над нею неделю трудился, а ты ее своими тибидохами в свеклу превратила!

Несъедобную, между прочим! Да!? Ведь так!?

У-У-У ЗЗАРАЗА!!

— Не дождешься! Я хулиганил, хулиганю и буду хулиганить! — Всю жизнь! Тебе назло! Чтоб ты лопнула!!»

Я вопил это самозабвенно и исполнял дикарский танец, подпрыгивая до потолка, а моя бедная измученная кровать скрипела своими натренированными пружинами.

Нагнувшись, я изловчился и запустил в фею подушкой, но тут же почувствовал на своих ребрах, чью то огромную когтистую лапу и через мгновение болтался в воздухе примерно на высоте лампочки.

— Щекотно! — сказал я, хихикая, но стоящая внизу фея ткнула меня шваброй в живот — Помолчи!

— О-ееей, сейчас меня стошнит! Б..е..е..еее …. — решил я ее подразнить.

— Ты неисправим! — печально заметила фея, — Поэтому я тебя арестовала летающей волосатой рукой, чтобы ты не ерзал, не дерзил, не делал мне пакостей и не мешал, пока я буду накладывать на тебя сложное заклятие.

— Па..а..адумашь!! — презрительно пожал я плечами и, извернувшись, ущипнул державшую меня руку. Я собирался применить к ней один хитрый болевой приемчик по заламыванию пальцев, но у руки вместо локтя рос хвост, и она махала крыльями, и я растерялся.

Все это время фея, что-то бормотала себе под нос, а потом помазала мне нос касторкой, погладила по голове, сказала, что бы я вел себя прилично, и с легким хлопком исчезла.

— Отпусти! — сказал я волосатой руке, — Отпусти дура!

И мгновением позже шлепнулся на диван.

Луна вновь светила, тучи растворились и я, забравшись под простыню, сладко уснул.

***

Наутро день начинался как обычно.

Увидев солнце в окне, я подмигнул ему и улыбнулся, затем секунд тридцать лежал неподвижно, размышляя, стоит ли вставать или поспать маленько.

Спать не хотелось и я, дрыгнув ногой, сорвал с себя простыню, потянулся вытянувшись в струнку и замер, наслаждаясь прохладой.

Из раскрытого окошка доносился птичий гомон, звук ранних машин и нежно веял ветерок.

Мне нравилось лежать так, пока еще никто из домашних не проснулся, и впитывать каждой косточкой, каждым мускулом начало нового дня.

Очень приятно чувствовать пятками утренний холодок и ждать когда все тело покроется мурашками.

Жизнь словно заново заполняет тебя и ты, ликуя, вскакиваешь, встаешь на голову, кувыркаешься и, подобравшись на четвереньках к висящему на стене зеркалу, пытаешься шевелить ушами, высовывать до подбородка розовый язык и безуспешно стараешься напрячь отсутствующие бицепсы, и всякие там трицепсы.

Сегодня мне не терпелось послушать своего кота. Он здорово вопит, когда дергаешь его за хвост! Но Кузя вовремя смылся!

Доставать его из-под кровати было хлопотно и я, шаркая по полу дырявыми тапками, словно на лыжах доехал на них до ванной комнаты.

Там я закалился под горячей водой, съел немного зубной пасты, поменял все зубные щетки местами и чуть-чуть поперчил мыло.

Пора было приниматься за активный отдых, и я, высунувшись в окно, заорал чужим голосом: — Ходют тут всякие! Трам тарарам! — и противно замяукал.

Соседская собака живет на балконе, а кошки приводят ее в легкое помешательство!

Теперь район точно проснется без всяких там будильников! Правда в воскресение мало кто ходит на работу, но это детали!

Нынче собака превзошла, самые лучшие мои ожидания и просто давилась от ярости. Вопли ее хозяйки лились мне бальзамом на душу и я, прошествовав на кухню, принялся есть из холодильника самое вкусное.

Запив съеденное чашкой крепкого чая я стал раскачиваться на табурете и думать.

— Димон! — сказал я себе, зажав нос прищепкой, — Димон, чем бы тебе таким заняться в такое прекрасное, замечательное утро!??? Может быть поджечь на улице помойку?

Представив себе, густой черный дым и взрывающиеся в бачках бутылки, я расплылся в улыбке.

Но мои намерения тут же были извращены и неправильно поняты вошедшей в комнату мамой (которую я сразу не заметил)

— Правильно, сходи дружок на помойку, а то ведро уже полное, — ласково похлопала она меня по плечу.

— На помойку….. на помойку, — мрачно забормотал я, — человек только встал с постели, даже котика любимого