Фитнес для Красной Шапочки - Татьяна Полякова

— Как машина? — спросил Мелех, наблюдая за мной.

— Отлично. Вообще, я счастлива… почти.

— Еще немного — и ты будешь счастлива абсолютно, — заверил он.

Меня это опять-таки насторожило.

— Что ты имеешь в виду?

— Как что? — удивился Мелех. — Я намереваюсь сделать тебя счастливой женщиной.

Ох, как мне это не понравилось. Фраза, с моей точки зрения, звучала сомнительно и даже как-то издевательски. Вот я считаю, что заманиваю всех в капкан, а на деле, может, совсем наоборот? И этот гад сидит рядом, давно догадавшись обо всем, и проводит в жизнь собственный план, мне неведомый. При этом наблюдает мои ужимки и заливается внутренним хохотом. Я вновь покосилась на Мелеха, он улыбнулся, и я ответила ему улыбкой, но боевого задора во мне заметно поубавилось.

Между тем мы миновали железнодорожный вокзал и спустились под мост.

— Куда ты едешь? — удивленно спросил Мелех. — Ты же говорила, дача в Отрадном.

— Конечно. Здесь тоже есть дорога. И гораздо короче той.

— Здесь не дорога, а черт-те что. Яма на яме.

— Думаешь, твой «БMB» развалится на части?

— Не удивлюсь.

— Не возвращаться же нам, — заметила я капризно.

— Почему бы и нет? Говорю, это не дорога, а сплошная головная боль.

— Возвращаться — пути не будет, — буркнула я. Однако дорога, которая начиналась прямо за мостом, оказалась не такой уж и скверной. Ямки встречались и лужи были, но все в пределах нормы. Одно настораживало: ни впереди, ни сзади ни одной машины — похоже, мы одни на всей дороге.

Мы выехали к перелеску, начинало смеркаться. Пейзаж за окном простирался пустынный и вызывающий непонятную тревогу. Поле, вновь перелесок.

— Мы не заблудились? — робко спросила я, потому что, с моей точки зрения, ехали мы довольно долго, а до сих пор не заметили никакого жилья.

— Нет, сейчас налево, там будет старый элеватор, а за ним уже Отрадное.

— Надо было через объездную ехать, — вздохнула я.

— Километров пять осталось, не больше, — утешил меня Мелех, я свернула к буйно разросшимся кустам, притормаживая из-за внушительных размеров лужи, и тут…

Если честно, поначалу я даже не поняла, что произошло. Раздался страшный грохот, затем треск, машину занесло, развернуло поперек дороги, я отчаянно надавила на тормоз, хотя Мелех заорал:

— Гони… — Но куда было гнать, раз «БМВ» стоял поперек дороги, развернуться не получалось, а гнать вперед или сдать назад значит улететь в кювет.

Вновь что-то затрещало, и до меня наконец дошло, что это такое. Мама моя, из автоматов палят. Это кто, неужто милиция? Они что, спятили? Я отчаянно завизжала, закрывая голову руками. Мелех, Чертыхаясь, распахнул дверь с намерением выбраться из машины, потому что стреляли уже с двух сторон. Но он не успел и шагу сделать, дернулся и рухнул на землю.

Стрельба тут же прекратилась. К машине со стороны Мелеха подошел тип в маске с пистолетом в руке, захлопнул дверь, а потом выстрелил, глядя себе под ноги. То, что я до этой минуты была еще жива, вызывало у меня удивление, но оно быстро прошло, и явилась мысль простая и ясная: если и жива, то ненадолго. Сейчас это поправят, дядька в маске не мент, дураки они, что ли, так себя вести, это киллер, а киллеры свидетелей не оставляют. «Поделом мне, — подумала я, — не будешь человека в ловушку заманивать».

Киллеров оказалось трое. Один из них, тоже в маске, распахнул мою дверь, я сидела в полуобморочном состоянии, таращась на него во все глаза, а он, схватив меня за шиворот, выволок из машины, прислонил к ней и сказал:

— Жива? Хорошо. А это для твоей же пользы. — И ударил меня по голове. Не знаю чем. В больнице сказали, что, должно быть, прикладом. Мне-то без разницы.

День явно не задался: сначала меня ударили ребром ладони по шее, и я отключилась, теперь предположительно прикладом… Неудивительно, что моя бедная голова не выдержала. Словом, я очнулась в больнице, в бинтах, со страшной головной болью и тоской в сердце.

Я разглядывала потолок, пытаясь вспомнить события, предшествующие моему появлению здесь, пока не появилась медсестра.

— Очнулись? — спросила она, я слабо кивнула, женщина улыбнулась и вышла из палаты, в которой я находилась одна, но уже через несколько минут пришли сразу четверо: двое мужчин и две женщины. Один, самый старший, что-то говорил, остальные кивали, а у меня все плыло перед глазами, пока я не отключилась окончательно с бодрящей мыслью: «Меня вроде бы спасли».

Когда я очнулась вторично, на стуле возле окна сидел Юра в белом халате и с постным видом.

— Юра, — позвала я хрипло, потому что смотрел он в окно, а не на меня. Юра повернулся и поспешно подошел к постели.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он участливо.

— Нормально. — Я и в самом деле так себя чувствовала, потому что представляла себя изрешеченной пулями, а тут никакой боли, не считая головной, но и та вполне терпима, да еще легкая тошнота, руки-ноги целы, и я могу ими шевелить. О чем еще можно мечтать?

— Может, воды? — предложил он, хватая стакан.

— Не надо. Ты лучше расскажи, что со мной случилось?

— Что случилось, — вздохнул он. — Поступил сигнал о стрельбе в районе элеватора. Выехавшие патрульные обнаружили в ста метрах от развилки расстрелянную машину марки «БМВ», рядом с ней тебя без сознания с черепно-мозговой травмой, вызвали «Скорую», тебя привезли сюда.

— А Мелех?

— Что — Мелех?

— Его убили?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — вроде бы удивился Юра.

— Конечно, раз, кроме тебя, здесь никого нет.

— Но ведь ты была там, верно?

— Значит, Мелех мертв?

— Наверное.

— Ничего не понимаю, — насторожилась я, — сначала стреляли из автоматов, потом подошел тип в маске и произвел контрольный выстрел, кажется, это так называется?

— Так, — кивнул Юра без всякого намека на энтузиазм.

— Его нашли?

— Труп? Нет.

— Куда же он делся? Не с собой же они его прихватили?

— Выходит, с собой.

— Зачем им труп? — растерялась я. — А Витю нашли?

— Нет.

— А искали?

— Конечно, то есть… Слушай, нам надо поговорить.

— А мы что делаем?

— Ты как себя чувствуешь?

— Ты уже спрашивал. — Мы как-то незаметно перешли на «ты» и возвращаться к прежнему «выканью» не хотелось, беда, как известно, сближает.

— Разговор серьезный, не хотелось бы сейчас, когда ты только-только в себя пришла.

— Ты меня пугаешь… — Лежи себе спокойно и поправляйся, только ни с кем ни о чем не говори, предварительно не потолковав со мной. Кто бы ни пришел, менты или еще какие граждане, отвечай: голова, мол, болит, ничего не могу вспомнить, приходите попозже.

— Какие еще граждане? — всполошилась, я.

— Полина, дело серьезное. Говорю тебе, держи язык за зубами.

— Я держу, только ты объясни…

— Давай завтра, когда ты малость оклемаешься и я буду уверен, что ты все поняла правильно. А сейчас я пойду, я просто предупредить хотел, И не волнуйся, тут наши люди дежурят.

— Какие люди? Зачем? — вконец перепугалась я.

— Так, на всякий случай.

Он убрался восвояси, пришла медсестра, сделала укол, и я опять уснула.

На следующий день чувствовала я себя почти хорошо, хотя голова побаливала, но тошнота прошла и ясность мысли присутствовала, раз я легко вспомнила номер телефона Юры и попросила медсестру позвонить ему. Он приехал где-то через час, вновь справился о моем здоровье, а я зло ответила:

— Не тяни.

И тогда он рассказал, да такое, что мне буквально сделалось худо. Но лучше все по порядку.

Юра сел, посмотрел на свои руки, на окно, на стену напротив, вздохнул и после этой подготовки изрек:

— Нам надо выработать план действий.

— Какой план?

— Ну, не план… Надо договориться, что отразим в протоколе.

— В каком протоколе? — по обыкновению переспросила я, и тут до меня стало доходить. — Вчера на даче была засада? Я имею в виду, вы ждали Мелеха на даче?

— Нет, — с тяжким вздохом ответил Юра.

— Как нет? Ничего не понимаю. Ты сообщил в милиции о нашем с тобой разговоре? Они что, не поверили?

— Ничего я не сообщал, — вздохнул Юра.

— Как же так? — ахнула я. — Ведь я жизнью рисковала…

— Я думал, ты дурака валяешь. Ты бы себя послушала… белая горячка в чистом виде. Ну, я и решил…

— И ничего не сказал своим? О господи, ты хоть соображаешь, что из-за тебя люди погибли? Мелех… Да черт с ним, с Мелехом, а Виктор? Он же хороший парень. Еще чудо, что меня не убили.

— Действительно повезло, — проворчал он. — Как-то даже странно…

— Вот спасибо. Отрази это в своем протоколе. Я тебе все рассказала, ты решил, что я не в себе, и в результате…

— Ничего этого я указывать не буду, — твердо заявил он.

— Что? — не поверила я. — Как же не будешь, раз так оно и было?

— Это ты говоришь, а я заявлю, что в глаза тебя в тот день не видел. Ясно? Не видел, и все, и ничего не знаю.

— Ты что, спятил? — растерялась я.