Свеченье слов. Поэтические произведения - Олег Сергеевич Прокофьев

факт!

Прямой возможен с ним контакт».

Лишь Млечный Путь таит сомненья,

Держаться надо за дома,

Другая жизнь мелькает в окнах,

Она полна своих намеков,

Она запрятана в дурман.

Один фонарь бесстрастным взглядом

За мраком пристально следит:

«А ну, приятель, погоди,

Кто там с тобой плетется рядом?»

— О, нет, я здесь вполне невинно,

Задумался о суете…

Один я, никого не видно,

Как подобает в темноте…

Совсем один… а если нет?

Наверное, в сопровожденьи

Унылых душ, «долой скелет»

Сказавших зябко в этом бденьи.

Рассеянный, я не заметил,

Что шла за мной опять толпа.

Да разве уследишь за этим,

За нравом всяких подлипал?

Фонарь молчит. Иду-бреду.

Светло, как днем, а ночь в разгаре,

Ее конца я не дождусь.

Мне этот мрак опять подарен.

Он мой — ему принадлежу.

Допустим, власть его безмерна.

Но я в него гляжу, гляжу

И вижу холод и неверность,

Какой-то потаенный смысл,

Тяжелый сон души нечистой.

Недаром цвет у этой тьмы

Всегда густой и маслянистый.

Но вдруг становится как бархат

(В глазах того, где мало слез,

Кто без упрека и без страха

Сомненья новые принес).

…Ночь ускользает, но повсюду

Собой поверхности клеймит.

По одному уходят люди,

Приняв задумчивости вид.

Они торопятся к огню —

Инстинкт спасает от проклятья.

Свеча колеблется некстати,

Храня пред фонарем вину.

А я? Во мне, ребята, живость,

Интеллигентская стыдливость

И страх-восторг: все подожгу,

А если надо — подожду.

И буду ждать недели, годы,

Не отступаясь, не дыша,

На удивленье всем народам —

Проснись, славянская душа!

…Разбив вселенной бочки донце,

Промозглый сумрак, наконец,

Облило утреннее солнце.

Сурово, резко, как отец,

Оно окликнуло меня,

Объятого тенями ночи,

Что посинели от огня

Зари — и резануло очи.

О сны рассвета! Ярче яви,

Провалом памяти в душе —

Как долго травите меня вы

Своим таинственным клише…

Забуду все, в источник утра

Свою усталость погрузив.

От ночи день отъединив,

Шагну вперед. Упруго, круто

Дорога вьется.

Воздух новый

Вернет спокойствие и слово.

1967

95. Прогулочка

1

Улица уходит вдаль,

Дом сливается с соседним.

Я не знал, мне очень жаль,

Вырос кактус многолетний

Там, за стеклами в окне.

Дом облезлый, отсыревший,

С трещиной по всей стене.

Жил там, в прошлом, глупый грешник…

А теперь он знает все.

Все грехи его в склерозе,

Губы алые, как розы,

Облепил сухой песок.

Нынче стал он царь пустынь,

Мозг засыпало до края.

И сказал себе: остынь!

Больше вместе не играю…

2

И опять дома кивают,

Шагом улица живет,

И мечты моей кривая

Огибает небосвод.

Там, за небом в белых перьях,

Может быть, иная стать.

Я тогда в нее поверю,

Как сейчас в отца и в мать,

Если будет там такое…

…Что смешно воображать.

Для картины общей стóит

Мысли всякие связать:

После смерти, без забот,

Встретит радостно, по-братски,

Кто-то вежливый и штатский,

Скажем, ангел-бюрократ.

Будет нежный и драчливый

Не на смерть, а на живот.

И поймешь, какое диво

Все, что есть наоборот.

Звон летающих тарелок,

Сон уютных душегрелок,

Кошек хор вольнолюбивый,

Ласка лапок пауков

И еще, на что нет слов.

3

Выясним потом. Пока что

Мы другое разглядим.

Улица, подобно мачте,

Закачалась впереди.

Кто там? Верно, соглядатай

Тех забытых, смутных дней.

Он как памятник из статуй,

Где одна другой гнусней.

Это правда. Вот и площадь.

Люди ходят (без меня),

Уподобившись теням.

Только бронзовая лошадь

День и ночь несет ЕГО.

ОН господствует над скукой,

ОН не знает ничего.

У него отсохли руки.

Почему передо мной

Он молчит, как часовой?

Современность беспардонно

Правит медной головой.

Безответно, умиленно

Я киваю, будто свой.

Я согласен, я приемлю

Мир таким, какой он есть,

И сырую эту землю

С постным маслом буду есть!

4

Дома, за семью замками,

Приоткрыв свое окно,

Буду жадными глотками

Воздух пить, как пьют вино,

Сладкое вино с огнем,

Кислое вино со льдом,

Водка-спиритус-душа,

На закуску ни шиша.

Локти с хреном на закуску!

И метеорит тунгусский.

Помните, Сибирь тряслась?

Это было как-то раз —

Жуткий катаклизм природный,

Не объяснить, не обуздать.

Мы от этого сегодня

Заберемся под кровать.

Там иллюзия пространства,

Там обещанный предел,

День вчерашний не у дел

(Странно только иностранцу).

Пыль скрывает дешевизну,

Старомодность — новизну.

Я шикарной этой жизни

Ни за что не изменю!

Под кроватью все устройства

Мне доступны. Я легко

Пальцем изучаю свойства

Паутин, щелей, винтов…

Страшно лишь одно: а вдруг

Сделают перестановку

И меня сочтут за труп?

А соседи? Вот неловко…

«Ишь разлегся, пуп земли!

Вон он, притворился мертвым,

А глядит нахальным чертом.

Мы ему помочь пришли,

Он же, видите ли, жив

И подводит коллектив!..»

Все ругают и честят.

Ты, как голый, замираешь

И руками прикрываешь

То, что видеть все хотят.

Ой, хотят! и голый