Теэтет - Аристокл "Платон"

СОКРАТ. Следует сказать, что, пока мы дети, эта клетка бывает пустой ведь под птицами я разумею знания, тот же, кто приобрел знание, запирает его в эту ограду, и мы скажем, что он выучил или нашел предмет, к которому относилось это знание, и что в этом-то знание и состоит. Теэтет. Пусть будет так.

СОКРАТ. Впоследствии, когда вздумается, он опять ловит знание и, поймавши, держит, а потом снова отпускает, - смотри сам, какими это нужно назвать словами: теми же, что и раньше, когда он приобретал [знание], или другими. И вот откуда ты яснее постигнешь, что я имею в виду. Ведь арифметику ты относишь к искусствам? Теэтет. Да.

СОКРАТ. Предположи, что арифметика - это охота за всевозможными знаниями четного и нечетного. Теэтет. Предположил.

СОКРАТ. С помощью своего искусства тот, кто его передает, думаю я, и сам держит прирученными знания чисел, и обучает им других. Теэтет. Да.

СОКРАТ. И передающего [знания] мы называем учителем, принимающего их учеником, а содержащего приобретенные [знания] в своей голубятне - знатоком? Теэтет. Именно так.

СОКРАТ. Обрати же внимание на то, что из этого следует. Не тот ли знаток арифметики, кто знает все числа? Ведь в душе у него присутствуют знания всех чисел. Теэтет. Ну и что?

СОКРАТ. Значит, в любое время он может либо про с себя пересчитывать эти числа, либо сосчитать какие-то внешние предметы, поскольку они имеют число? Теэтет. А как же иначе?

СОКРАТ. И мы предположим, что считать - это не что иное, как смотреть, какое число может получиться?

ТЕЭТЕТ. Так

СОКРАТ. Значит, кто исследует то, что знает, кажется как бы незнающим, а мы уже договорились, что он знает все числа. Тебе случалось слышать о подобных несообразностях? Теэтет. О, да.

СОКРАТ. В нашем сравнении с приобретением и охотой за голубями мы говорили, что охота была двоякая: до приобретения с целью приобрести и после приобретения, чтобы взять в руки и поджать то, что давно уже приобретено. Не так ли и знаток имеет те знания и знает то, что он давно уже изучил, и может снова изучить то же самое, вновь схватывая и удерживая в руках знание каждой вещи, которое он давно приобрел, но не имел в своем разуме наготове? Теэтет. Правильно.

СОКРАТ. Только что я тебя спрашивал, каким выражением нужно воспользоваться, говоря о тех случаях, когда знаток арифметики, собираясь считать, а знаток грамматики - читать, вновь стал бы узнавать от себя, знающего, то, что он знает? Теэтет. Но это нелепо, Сократ.

СОКРАТ. Но можем ли мы сказать, что он читает или считает неизвестное, если признаем, что он знает все буквы и любое число? Теэтет. Да и это бестолково.

СОКРАТ. Не хочешь ли ты, чтобы мы сказали, что нам дела нет до того, куда заблагорассудится кому потащить слова "знать" и "учиться", коль скоро мы определили, что одно дело - приобретать знания, а другое - ими обладать? И не утверждаем ли мы, что невозможно, чтобы кто-то не приобрел того, что "н приобрел, так что никогда уже не может получиться, что кто-то не знает того, что он знает, ложное же мнение, напротив, составить себе об этом возможно. Дело в том, что можно и не иметь какого-то знания и, охотясь за порхающими вокруг знаниями, по ошибке принять одно за другое. Так например, можно принять одиннадцать за двенадцать, поймав у себя самого знание одиннадцати вместо двенадцати, как дикого голубя вместо ручного. Теэтет. Твои слова не лишены смысла.

СОКРАТ. Когда ты схватываешь то, что собирался схватить, тогда ты не ошибаешься и имеешь мнение о существующем, так? Значит, бывает истинное мнение с и ложное и ничто из того, на что мы досадовали прежде, 260 не становится нам поперек дороги. Пожалуй, ты со мной согласишься. Или как ты поступишь?

ТЕЭТЕТ. Соглашусь.

СОКРАТ. Ну что ж, от одного мы избавились: от незнания известного. Ведь приобретенное остается приобретенным, заблуждаемся мы или нет. Однако более страшным кажется мне другое. Теэтет. Что же?

СОКРАТ. Возникновение ложного мнения от подмены знаний.

ТЕЭТЕТ. Как это?

СОКРАТ. Прежде всего так, что имеющий знание о чем-то не ведает этого не по неведению, а из-за своего знания. Затем бывает, что одно представляется другим, а другое - первым. И разве не получится страшная бессмыслица, когда при наличии знания душе ничего не известно и все неведомо? Ничто не мешает заключить на этом основании, что при неведении можно знать, а при слепоте - видеть, коль скоро знание заставляет кого-то не знать. Теэтет. Но может быть, нехорошо, Сократ, что в только знания представляли мы себе в виде птиц, нужно было и незнания пустить летать вместе с ними в душе, и тогда охотящийся схватывал бы то знание, то незнание одного и того же; ложное представлял бы себе с помощью незнания, а с помощью знания - истинное.

СОКРАТ. Ну как не похвалить тебя, Теэтет! Однако посмотри еще раз, что ты сказал, и пусть будет так, как ты творишь: схвативший незнание будет, по-твоему, мнить ложно. Не так ли? Теэтет. Да.

СОКРАТ. Он, конечно, не будет считать, что он ложно мнит.

ТЕЭТЕТ. Как это?

СОКРАТ. Наоборот, он будет считать, что его мнение истинно, и как знаток будет распоряжаться тем, в чем он заблуждается. Теэтет. Именно так.

СОКРАТ. Стало быть, он будет считать, что поймал и имеет знание, а не незнание. Теэтет. Ясно.

СОКРАТ. Итак, после долгого пути мы вернулись в прежний тупик. И тот наш изобличитель скажет со смехом: "Почтеннейшие, разве тот, кто знает и то и другое, и знание и незнание, - разве он примет одно известное за другое, также известное? или не знающий ни того ни другого разве представит себе одно неизвестное вместо другого? Или зная одно, но не зная другого, разве примет он известное за неизвестное? Или неизвестное он сочтет за известное? Или вы опять мне скажете, что бывают в свою очередь знания знаний и незнании, которые он приобрел и содержит в каких-то там с смехотворных голубятнях или восковых слепках и знает их с тех пор, как приобрел, даже если и не имеет их наготове в душе? И таким образом вы неизбежно будете тысячу раз возвращаться к одному и тому же, не делая ни шагу вперед". Что же мы ответим на это, Теэтет? Теэтет. Но клянусь Зевсом, Сократ, я не знаю, что сказать.