Крюк - Терри Брукс

Они проходили мимо кузницы, где работал у наковальни кузнец, когда Тинк сказала:

— Тс-с-с! Смотри, Питер.

Питер остановился.

Кузнец держал металлический крюк, конец которого все еще был раскален докрасна. На острие посверкивало солнце, в то время, как мастер поворачивал его то так, то эдак, осматривая свою работу.

Рядом с кузнецом стоял коренастый пират в очках. На нем были широкие матросские штаны, грязная фуфайка поверх разодранной тельняшки, которая выглядела так, словно попала к своему хозяину прямо с улиц Тихуаны[7]. Его нос был приплюснут, как конец свайки, а брови были такие лохматые и кустистые, что напоминали гусениц. Широкая, приветливая улыбка пересекала его видавшую виды физиономию, и на голове у него лихо сидела шляпа с широкими полями и пером.

Он осторожно протянул руку и притронулся к концу крюка, тут же отдернув ее.

— Ого, острый, как клык акулы! — заявил он, посасывая свой палец. — Думаю, капитан будет доволен.

— Это — Сми! — прошептала Тинк на ухо Питеру.

Кузнец опустил раскаленный крюк в ведро с водой, подержал его немного, пока он остынет, и вытащил назад. Он аккуратно вытер его и протянул Сми, а тот в свою очередь с не меньшими предосторожностями положил крюк на атласную подушечку.

— Отличная работа, Блэки! — сказал Сми, притронувшись рукой к шляпе, и удалился.

— За ним, Питер! — шепнула Тинк.

Питер заковылял вдоль верфи, цепляясь за все подряд деревянной ногой, застревая и немилосердно натирая себе здоровую ногу. Он следовал за подскакивавшими при каждом движении перьями на шляпе Сми, боясь потерять их в толпе. Время от времени они видели, как Сми поднимал крюк над головой, иногда с трудом удерживая его на скользкой атласной подушечке и рискуя потерять его. Всю дорогу он мурлыкал и насвистывал песенки, и пираты вокруг него расступались.

— Доброе утро, КАПИТАН СМИ! — прокричал ему столяр, занимавшийся сооружением чего-то такого, что Питеру показалось виселицей.

— Какие новости с фронта, КАПИТАН? — спросил кто-то еще.

Сми широко улыбнулся, явно не обращая внимания на сарказм их реплик, поторапливаясь и делая вид, будто считает эти приветствия не только искренними, но и должными. Все это время крюк сверкал на солнце.

Несколько женщин, профессию которых можно было определить безошибочно, засвистели, когда Сми поравнялся с ними.

— Приведите себя в порядок, девочки! — крикнул он им. — Идет капитан Сми!

Они окружили его, выкрикивая приветствия, танцуя и нахально задирая юбки.

— Смотрите, смотрите! — затараторили они наперебой. — Это — крюк для капитана!

— Да, крюк для Хука, вы правы!

Они крутились и пританцовывали вокруг Сми. Еще с дюжину человек набежало из дверей соседних домов и присоединилось к ним. Питер, боясь потерять Сми из виду, подошел слишком близко и был увлечен водоворотом юбок и дешевых духов.

— Джеймс Хук, сын морского кока!

— Эй, это еще не все, он — сын…

— Джимми Хук, мы взываем к вашей славе!

— Я могу назвать его и еще несколько сотен таких, как он!

— Рыцарь, поэт и дебошир! Ходит по морям, чтобы грабить и истязать!

— Джеймс Хук, капитан Хук, самая острая бритва на семи морях! Наш Хук!

Они с песнями и танцами удалились, оставив посреди улицы возбужденного и улыбающегося Сми и отчаянно предпринимавшего попытки остаться незамеченным Питера, очутившихся друг с другом нос к носу. Но, казалось, Сми никого не замечал. Он повернулся и, блаженно вздохнув, продолжил свой путь.

Минуту спустя он свернул к двери парикмахерской.

— Сделай-ка из меня «плохого мальчика», — сказал он цирюльнику. Тот усадил его в кресло, почиркал в воздухе ножом и бритвой и отошел на шаг. Сми поднялся и кинул ему золотую монету. Когда цирюльник, полный вожделения, собрался поднять ее, Сми дернул за ниточку, которой монета была привязана к его пальцу, и золотой вернулся к нему.

— Тебе надо бы быть немного порасторопнее, дружище, — улыбнулся Сми и бросил цирюльнику вместо золотого медяк.

Он снова пошел своей дорогой, а Питер и Тинк опять последовали за ним. Пираты толкали и оттесняли Питера, когда проходили мимо. Некоторые из них посылали ему вдогонку ругательства. Питер старался не обращать на них внимания и не выпускать из виду Сми. Деревянная нога порядком извела его, и ему уже на самом деле хотелось рычать. Он уже стал сомневаться, имеет ли хоть малейший смысл то, что он делает.

Сми замедлил шаг и завернул в таверну, где изо всех сил старался тапер, а целая компания завсегдатаев с воодушевлением подпевала ему. Вся присутствовавшая публика была уже в приличном возрасте и сильно потрепана. В ее распоряжении был весь «джентльменский» набор стеклянных вставных глаз, деревянных ног и рук, искусственных коронок вместо зубов и всего прочего, чем можно было заменить недостающие части тела.

Их голоса неровно подтягивали песню.

Сми присоединился к компании, торжественно продемонстрировал крюк и провозгласил:

— Сми платит за всех, у кого есть коленка, бывшая когда-то деревом!

Под бурные одобрительные возгласы он бросил несколько монет и вышел через дверь на улицу, чуть не сбив с ног измученного Питера, который с трудом держался за притолоку.

Впереди пирс переходил в туннель среди скоплений старых кораблей, походивший на задымленный факелами коридор. Сми прыгал вдоль по нему, ловко удерживая крюк на подушечке, и вскоре растворился во мгле. Питер поспешил за ним, рыча, когда к нему приближались другие пираты. Он все больше начинал разочаровываться в задуманном предприятии. Но судьба Джека и Мэгги целиком зависела от него, так что он не мог повернуть назад. Он нащупывал дорогу в туннеле, и его глаза слезились от дыма. Впереди он слышал, как пираты пели и кричали: «Хук! Хук! Хук!»

Питер вышел из туннеля, отдуваясь от едкого дыма и моргая на ярком солнечном свету. Сми был как раз впереди, замедлив шаг у перемычки, которую стерегли два огромных пирата, державших в руках хлысты. На перемычке стояли четыре съежившихся мальчика в разорванных на спине рубашках. Они плакали и скулили, взывая к милости.

— Мистеры Джукс и Нудлер, — горячо поприветствовал пиратов Сми, кивнув головой сначала одному, чье мускулистое тело было черным, как эбонит, а затем — другому, у которого светлые волосы и борода весьма напоминали крысиное гнездо. — Доброе утро, друзья!

Он запрыгал дальше, насвистывая какой-то мотивчик, но Питер невольно замедлил шаг, приходя в ужас от этого зрелища.

— Они же дети! — прошептал он, обращаясь к Тинк.

И услышал ее шепот, полный гнева и презрения: