Vesyoly Rodzher - Vechnaya Olga

  - Ну что ж, пока. Если нужна будет еще помощь с родителями, ты звони, - говорит она, хватаясь за ручку двери и понимая, что уже в третий раз пытается продолжить разговор, а он не делает и шага навстречу. Должно быть, она выглядит смешно и жалко. Он хохочет в душе над ней. Пора уходить.

   - Вообще-то нужна, - вдруг говорит неестественно громко. - У Софии день рождения на следующей неделе, и она сказала, что без тебя меня не пустят к столу.

   - Ох.

   - Билеты я оплачу, лететь недолго.

   - Мне нужно посмотреть рабочее расписание.

   - Прилетим в четверг вечером, в субботу или воскресенье обратно. Сам праздник в пятницу. Подумай. Как решишь, напиши мне.

   Она кивает, выходит из машины с фотографией в руках, и, глядя вслед отдаляющейся черной иномарке, думает о странных вещах, например о том, что ей надеть в следующую пятницу. Белов непредсказуемый, непонятный, и, возможно, самый неподходящий для нее мужчина, но что бы ни ждало ее в Сочи, здесь, в полном одиночестве, будет еще хуже. Погибать в ожидании диагноза, захлебываясь в слезах, жалости к себе и обиде на Артема она не намерена. Выбор очевиден: пережить еще девяносто таких ночей, как прошлая, нет ни малейшего желания. Открытым остается только один вопрос: щедрое приглашение Вика говорит о его симпатии к ней, или же дело действительно только в родителях?

  ***

  Отчеты непотопляемого пирата. Запись 8

   Понимаете, когда горит собственное родное тело, ведешь себя неадекватно. Шалеешь то ли от выворачивающего на изнанку страха, то ли от нарастающей отдирающей кожу от мяса боли. Что-то вроде: нет-нет, это не может случиться со мной, - не думаешь. Эти мысли придут потом, если очнешься в больнице. А когда в эпицентре боли - ничего не думаешь, просто орешь. Но огню похрену, чьи жрать ткани, он сдаваться не собирается, стоит добраться до лакомого нежного кусочка. И знаете что? Он никого и ничего не боится. Ни угроз, ни криков ужаса. Нет дела до того, сколько тебе лет, хороший ты человек или ублюдок, заслуженно ли получаешь наказание. Он очищает до костей, медленно поглощая нервные клетки, позволяя прочувствовать его право на кару.

   "Он тебя очистит лучше любой молитвы, и ты начнешь все сначала. Если по-прежнему сможешь и захочешь усваивать кислород", - такие слова не забываются, и перед последним вдохом я буду думать о них же, представляя бешеные глаза говорившего. Но никогда не осмелюсь повторить вслух, хотя он и утверждал обратное.

  Огонь сбивает с толку. И вроде бы видишь озеро, воду, спасение в двадцати метрах, и бежать недалеко, и бежать ты умеешь и можешь, но не бежишь. Вместо этого как в состоянии психоза топаешь ногами, орешь и хлопаешь по горящей одежде руками, катаешься по земле, будто это может помочь, несешься в противоположную спасению сторону. Тяжелый запах бензина режет ноздри, а вдыхаемый жар обжигает рот и легкие, - все вместе сводит с ума. С каждой секундой становится больнее, а здравых мыслей в голове - меньше.

   Когда тело горит, вначале огонь берется за логику, уничтожает ее в корне, без следа. Поэтому первые несколько раз я нырял в озеро далеко не сразу. Не так быстро, как мог бы. Принимал неправильные решения. Неправильные решения - это плохо. Дизайнер, который принимает много плохих решений, рискует помереть с голода.

   Журнал "Релакс" считает, что в прошлом году я вошел в десятку самых перспективных специалистов данной отрасли Москвы, для двадцати шести лет я считаю, это неплохо. Шеф в "Континенте" повесил мой проект СПА на стенку; хорошо, что в офисе я бываю от силы пару раз в неделю, иначе вконец загордился бы. Здороваться бы перестал с менее успешными коллегами.

   В общем, по моим расчетам вы уже должны были начать уважать меня, как следует. Теперь я спрошу вас, и себя заодно, почему я принял так много плохих решений за последнюю неделю? Определенно, скоро придется раздать за долги машину, квартиру, и переехать на улицу, если так пойдет и дальше.

   Мало того, что Вера уже три раза спрашивала, что ей взять с собой из одежды и вещей, какой подарок купить, так еще и София задолбала вопросами, что ей сварить, чтобы не разочаровать московского повара.

   "Вик, я не мог ударить в грязь лицом! Что она любит?"

   "Курицу", - пишу ей в Вотсаппе.

   "И все??"

   "Не знаю, вроде бы еще сыр. И кофе".

   "Запечь курицу под сыром? А она ест горчичный соус?"

   "София, я удалю тебя нахрен из списка контактов".

   "Она точно решит, что я плохо готовлю. Посочувствует Стасу и девочкам".

   "Ты нормально готовишь".

   "Съедобно, не спорю, но... У меня руки не из того места, блюда никогда не получаются внешне такими же, как в журнале".

   "До свидания, София".

   "Вик, может, спросишь, что бы она приготовила на моем месте?"

   "ААА".

   Идиот. Что я творю? Какого черта это делаю? Нетрудно догадаться, что я летал в Сочи на те выходные не просто так - чтобы избежать дня рождения жены отца на следующих. Совмещать эти два события не хотелось, так как праздник - это отличный повод для отца выпить беленькой. А когда он выпьет, вы помните, он начинает переживать за мою личную жизнь больше, чем переживаю за нее я.

   "Вик, спроси у Софии, пожалуйста, какая фирма ей нравится больше: "Диор" или "Мак"? Просьба купить хорошей косметики слишком расплывчата, может, все же можно ограничиться сертификатом в "Рив Гош"?" - от Веры.

  Я отправил ей номер жены отца, выключил сотовый и зашел в студию. Сегодня у меня персональная съемка Милы в образе русалки. Помните эту соблазнительную ундину? На ней лишь белые тонкие ленты и много прозрачной, летящей ткани от пояса и ниже. Удивительно, но ее соски напряжены все два часа, лед тихонечко тает сам себе, никому не нужный, забытый.

  Раз уж на этой неделе я спец по плохим решениям, почему бы не привезти домой Милу, она так смотрит, что будто не против. Девица примет предложенные правила игры - не сомневаюсь, "своих" дам я вычисляю быстро, на раз. Делать этого, правда, не хочется, ведь я не сплю с теми, кого фотографирую. Нарушать собственные правила опасно, но... Сегодня среда, а это означает, что уже третий день подряд я способен думать только о предстоящей поездке, вернее о девушке, которую пригласил. Дни и ночи напролет этим занимаюсь. Уговариваю себя, что это я так жалею Веру, ага, полный сострадания кретин, других занятий будто не существует. Я ведь позвал ее на юг только потому, что хочу как следует взбодрить, не так ли? И Сочи с его палящим солнцем, экзотическими сочными пальмами и глянцевым морем сделает легко всю работу. Мне же нужен здравый рассудок и, хорошо бы, пустые яйца.

  У Милы пластичное тело и нулевой размер груди с крупными сосками, это возбуждает, смотрится приятно, но я с завидным упорством думаю о совсем другой женской груди, фотографии которой лежат на тщательно запаролленой виртуальной флешке. Все же, мама где-то допустила ошибку, воспитывая нас с Артемом, - электронные фотографии пьяненькой Веры я не удалил и не собираюсь.

   ***

  Первые теплые выходные за столько времени, а приходится покидать столицу. Город шумит, гудит, торопится, люди движутся в привычном едином ритме, курят на ходу, прижимают трубку к уху плечом, обсуждая грядущие вылазки на природу, предвкушая долгожданный отдых. Все мои знакомые, коллеги и родственники куда-то уезжают. Подозреваю, Москва вымрет на субботу-воскресенье, встанет в несколько чудовищных пробок по выездам из города, но я этого не узнаю. Жалею ли? Пока не решил.

  Заехал за Верой в восемь; по глупости не догадался подняться в квартиру - чемодан она выволокла из подъезда сама. Надеюсь, в нем не только косметика для Софии. Помогаю закинуть его в багажник, Вера тут же устраивается впереди, выключает "Андеадов" и включает радио. Наглая.

  Вера румяная, яркая, но скованная. Волосы лежат идеальными крупными волнами, макияж сдержанный, но безупречный, - из-за специфики работы я немного разбираюсь. Она очень красивая, тонкая и эффектная. Не домашняя. Должно быть, именно такой ее и полюбил Артем, и я чувствую, что понимаю, почему. Она выглядит, как молоденькая, мечтательная женщина, но смотрит серьезно, будто вся девчачья сахарная чушь ее не волнует вовсе, будто ей не нужны уступки в пользу слабого пола. Она хочет быть на равных в проблемах, готовая волочить на себе половину трудностей. Но в то же время я помню, что в сексе она безропотно отдает всю инициативу, покорна, ведома. Признает за мужчиной право доминировать, и это дико заводит. Хочется владеть ей в постели. Вы понимаете, о чем я, да же?

  - Как ты умудряешься сочетать костюмы с кедами? На тебе это смотрится как бы даже нормально, не по-деревенски.

  Я усмехаюсь, так как этого вопроса ожидал меньше всего.

  - Нет, серьезно, я выросла в маленьком городишке, где считается привычным надеть спортивные штаны и туфли на каблуках, или строгий костюм и сандалии. И это всегда смотрится убого и ужасно. А на тебе - нормально.