Свитки Серафима - Иванна Осипова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День был наполнен мелочами: помочь в лавке, проследить за прибытием нового товара, оценить ткани, поговорить с покупателями; церковные службы по воскресеньям, а потом отдых и прогулки с дядькой Василием; смех Василинки, цветы в косах.
Новыми желаниями и страхами охватило душу. Хмурый взгляд дочки купца стал страшнее тёмной ночи, и не представлялся день без неё.
— Какой же ты хороший, Стёпушка! — Искрились ясные глаза расцветающей Василисы.
— Ты счастье моё, Василинушка, — отвечал он.
Руки сами находили друг друга. Нежно сжимая ладони, Степан смущался и радовался. Самой лучшей стала для него Василинка, самой желанной. В хороводе ли среди первых красавиц поселения, в церкви ли перед лицом Господа — он видел только Василинку.
Так шли годы. Исполнилось Стёпке восемнадцать лет. Мало кто величал высокого русоволосого парня Стёпкой, всё чаще Степаном. В городе уважали купца, а его молодого помощника с приязнью принимали в других домах, видя в нём преемника торгового дела. У Василия не было сыновей или иных родичей мужчин, кому можно отдать богатое наследство.
Степан слыл сметливым и удачливым в делах. Многие почести получал от других людей. Его удивляли льстивые слова, а затем сделали сердце безразличным к тому, что говорили люди. Он исполнял свой долг, не думая о похвале.
Когда-то бродивший в горести, Степан теперь был счастлив. Одинокий обрёл семью. Степан не заметил, как земная любовь закрыла душу для мира, оставив прореху только для одного живого существа. Милая сердцу Василинка стала его невестой. В намеченные сроки они собирались сыграть свадьбу.
Сидя вечерами вместе с детьми, купец Василий улыбался в густую бороду, глядел на молодых. Очень уж нравился ему приёмный сын: в деле скор, умом сметлив и нравом хорош. Не найти лучшего мужа для любимой дочери. А Василинка только и говорила, что о свадьбе, румянилась от смущения и довольства.
Степан же сидел серьёзный и будто печалился. Не первый раз купец видел его таким.
— Чего голову повесил? — Василий показал себя суровым хозяином. — Аль не люба тебе моя красавица?
Огнём прожгло Степана.
— Дороже всего мне Василинка, батюшка. Кажется мне, всё отдал я ради этого счастья, — странно ответил он.
Потом Степан долго без сна лежал в темноте. Не угасал огонь в груди. Непонятная жажда сделалась острой и жестокой. Пробивался через мягкое и расслабленное хорошей жизнью стальной стержень, забирая покой. Вспомнил Степан глаза странника и голос, который требовал отдать миру живое слово.
Несколько ночей и дней боролся юноша с желанием следовать голосу, а затем, забросив лавку, написал свиток слов, что взялись неизвестно откуда, но имели смысл.
«Есть пути кривые, что радуют нас и печалят, дают и отнимают. И никогда не ведут они к главному, к исполнению дара. Растрачивают нас в суете дней, обманывают сытостью и теплом. Так не узнаем мы главной правды… Живое слово поворачивает назад то, что не считается неизбежным, да и с ним борется за первенство, поднимает мёртвые души из тлена, помогая исполнить дар…»
Отбросив свиток, Степан схватился за голову. Испугался и сжёг написанное в пламени свечи. Из самых дальних уголков памяти сияющими искрами высвободились слова странника, что заронил непонятные истины в голову маленького мальчика. Пришло время и зерно дало всходы.
— Выбор за тобой… — повторял текучий, освежающий душу, голос.
Словно всю муть вымыло из сознания Степана, оставив главное. Не удалось ему вернуть покой и счастье, когда догорели до чёрного пепла закорючки слов. Он почувствовал, что и душа его прогорела, но немедленно была оживлена для новых страданий.
Измучился Степан. День шёл за днём. Однообразные и тоскливые текли минуты. Сердце его уже не знало границ и летело, куда и само не ведало, рвалось на волю дикой птицей. Дом купца сделался клеткой. И самое страшное — пленом стали руки Василинки. Тяжким грузом тянула она его под землю, где невозможно дышать или двинуться.
Все заметили перемены в молодом торговце. Не читала более дочка Василия себя в глазах жениха, только замечала отрешённость и необычайную ясность взгляда. Не понимала, в какую неведомую даль смотрит Степан.
Целыми днями он бродил по городищу и по полям за воротами. Слова рождались в нём и умирали, не найдя пристанища в этом мире. Он хотел, но не мог писать. Слова как будто стекали по рукам и застревали на кончике пера. Слова бились изнутри о грудь и не находили выхода. Страдал Степан: познав воодушевление и восторг нового слова в свитке, он не мог теперь жить без этого.
Однажды застала невеста Степана над свитком, где пока не родилось ни одного слова.
— Что с тобой случилось, Стёпушка? — заглядывая в глаза жениху, спросила Василиса. — Отчего не смотришь на меня? Другую приметил себе в невесты? Какая змея из моих подружек украла твоё сердце?
Погладил он её по мягким волосам, поцелуем, успокаивая, коснулся лба.
— Никому я не жених, кроме тебя, но зовут меня в дорогу.
— Кто?! Зачем в дорогу?! — нахмурила Василинка тонкие брови, губы надула. — А свадьба?
— Господь зовёт свершить дело, — спокойно ответил Степан, пропуская через себя каждое слово, позволяя вырваться на волю тому, что родилось в сердце. — Простым паломником пройти по миру.
Сказал правду и легче стало. Надеялся, что поймёт его Василинка.
— Глупости всё! — Злые слёзы выступили на глазах невесты, оттолкнула она Степана. — Бросаешь меня?! Не любишь?!
— Люблю, — вздохнул он с болью на сердце. — Но не удержишь меня теперь, если душа горит.
— Не отпущу! Батюшке расскажу, когда с ярмарки вернётся! — Она топнула ножкой и побежала из комнаты. — Он-то тебя мигом вразумит! Оженимся и никуда от меня не денешься!
Горечью наполнился дух Степана. Душно и тесно стало в доме. Вышел он на крыльцо, вдыхая полной грудью.
— Ты куда?! — со страхом и недовольством выскочила за ним невеста, обхватила руками. — Не пущу!
— В церковь пойду, — осторожно он высвободился из тяжёлых оков.
Не сразу Степан добрался до церкви. Безумцем мерил окрестности городища. Несколько раз прошёл мимо храма. Только ноги так и вели его к господу. Ясно-чистые лики искали его души.
Истово помолившись, упал оземь и ощутил, как крепнет внутри стальной стержень, забытый в мирских делах, подменённый глазами Василинки и радостями в доме купца. Светом крепло слово в сердце, одаривало покоем, какого не знал прежде. Тёплый голос повторил заветные слова: «Веруй и будешь спасён. Твой выбор…»
Вскочив на ноги, Степан бросился за ворота городища. Бежал в сторону леса, словно искал кого-то, высматривая, кружил на месте. И
