Сыны мести (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна

Ормар шёл рядом и с тревогой глядел на меня.

— Хуже? — спросил он.

— Да.

Получалось говорить только шёпотом. И ещё мне резко стало холодно, очень холодно. Начертатель задрал мою изорванную рубаху и побледнел.

— Снова началось. — Он обернулся к Конгерму. — Беги в деревню и предупреди целительницу.

Птицеглаз молча кивнул и бросился бежать. Вскоре он превратился в одинокую быструю точку на лугу. Я снова провалился во тьму.

* * *

— Хинрик! Очнись!

Кажется, это Коли тряс меня за плечо. Я лениво открыл глаза — возвращаться в мир и боль не хотелось.

— О, он…

Я застонал. Живот горел.

— Пошёл вон отсюда! — рявкнул Ормар. — Не смей его дёргать! Убьёшь.

Коли испуганно отшатнулся. Мне удалось сфокусировать взгляд на его лице. Парень был смертельно напуган.

— У тебя в брюхе кровь, — коротко проговорил наставник, отпихнув белобрысого младшего в сторону. — Придётся раскрывать рану и все вычищать. Мало кто выживает после такого.

Теперь стало понятнее. Рану прижгли, но кровь не остановилась и текла не туда. А я и думал, почему были такие странные ощущения в животе.

— Целительницу нашли? — прохрипел я.

Наставник кивнул.

— Да, сейчас Конгерм её приведёт. Но она слепа и немощна.

— Значит, я труп.

Мой разум балансировал на грани яви и тьмы. Я слабо понимал слова Ормара, но уяснил, что всё стало настолько скверно, насколько вообще возможно. Жаль. Может лучше мне было оставаться на Свартстунне и вести незаметную и долгую жизнь. Хотя кто знает, как бы там всё получилось. Как бы то ни было, я всё равно не жалел, что ушёл оттуда. Всего несколько дней на воле, а воспоминаний больше, чем за все годы на острове. Только попрощаться бы с Айной напоследок. Попросить богов её оберегать. Узнать бы поближе сестру… Но, видимо, девицам придётся справляться без меня.

Я расслабил шею и уставился в низкий потолок полутёмного дома. С деревянных перекладин свисали связки сушёных трав всевозможных видов, и я принялся считать стебли, чтобы отвлечься. Пахло дымом, мёдом и смесью всевозможных растений. Света в помещении было мало, и Ормар распорядился зажечь лучины. Правым боком я чувствовал тепло — с той стороны располагался очаг.

Наставник не отходил от моего наспех сделанного ложа, Броки и Коли возились с огнём. Больше здесь никого не было, да и места для остальных почти не осталось. Домик оказался совсем маленьким.

Дверь открылась, пропустив больше дневного света, и к нам медленно вошла старуха, которую вёл под руку Конгерм. Птицеглаз метнул на меня тревожный взгляд и представил женщину.

— Это Старая Гарда. Когда–то она училась у жриц Когги на Свартстунне.

Я выдавил из себя улыбку. Может милостивая богиня сжалится и направит руки этой старухи на исцеление? Всё же было обидно умирать вот так.

— Я вижу, и сюда привезли осколок чёрного камня Свартстунна, — прошамкала старуха и направилась ко мне. — Муж, выросший среди жён. Да ты и правда самородок.

— Откуда знаешь? — прохрипел я.

— Глаза не нужны мне, чтобы видеть.

Гарда склонилась надо мной. Длинные седые волосы были распущены и доходили ей до пояса. Оба глаза затянуты белёсой плёнкой, и эти бельма смотрелись жутко. Старуха провела высохшей рукой над моей раной и принялась шевелить губами — я не разобрал, что она шептала.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Коли и тут же получил затрещину от старшего брата.

— Тихо, парни, — шикнул Конгерм. — Гарда слепа, но умеет видеть сокрытое. Не мешайте ей.

Я покорно ждал, пока она водила грубыми руками по моему животу. До краёв раны старуха не дотрагивалась, но от её прикосновений всё равно было больно. Внезапно она сильно надавила на верх живота, и у меня из горла пошла кровь.

— Кхе!

Я с трудом свесился с ложа и выплюнул кровавый сгусток на пол. Едва не сполз вниз, но Конгерм вовремя меня подхватил и устроил на лежаке.

Старая Гарда обернулась и уставилась на Ормара слепыми глазами.

— Ищи себе другого ученика, начертатель. Этого на закате ты похоронишь.

Слова старухи прогремели как приговор ярла на суде. Но я был настолько слаб, что даже не смог испугаться. Боль росла внутри меня, я чувствовал, что терял жизнь, и это было так мучительно, что мне уже просто хотелось скорее все закончить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты ничего не можешь сделать? — наставник отвязал с пояса кошель и протянул старухе. — Если хочешь денег…

Целительница покачала головой.

— Не в деньгах дело, начертатель. Гродда уже наложила на него свою бледную печать, — твёрдо ответила она. — Я не могу ей помешать. Разве что сделаю крепкий отвар из дурманных трав, чтобы юный муж не мучился.

Все умолкли, и лишь Коли едва слышно всхлипнул. Ормар наградил меня тяжёлым взглядом, и я слабо пожал плечами: умирать так умирать.

— Убейте меня, — попросил я. — Дайте оружие и убейте быстро. Пока я ещё могу держать его в руках.

— Я здесь больше не нужна.

Старая Гарда направилась к выходу, и остальные расступились, давая ей дорогу. Видать, не одного меня ошарашили новости. Коли совсем сник, Броки держался, но тоже выглядел расстроенным. Ормар напряжённо думал — я видел, как ходили желваки на его суровом лице. Птицеглаз глядел не на меня, а на моего наставника, словно знал о чём–то, но не решался говорить.

— Ты помнишь, что можно сделать, — наконец нарушил молчание Конгерм и обратился к Ормару. — Если Хинрик так важен, способ есть.

Колдун не ответил.

— О чём ты толкуешь? — испуганно спросил Коли. Кажется, внешность Птицеглаза здорово его смущала.

— Никто на это не пойдёт, — отрезал Ормар и направился к выходу. — Следите за Хинриком, я скоро вернусь. Мне нужно побыть в тишине.

Я бессильно наблюдал за его удаляющейся фигурой. Наверняка пошёл бросать руны и говорить с богами. Как будто услышит что–то новое.

— Что ты имел в виду, когда сказал, что есть способ? — спросил у Птицеглаза Броки.

Конгерм уселся на скамью, снял с руки браслет и принялся передвигать на нём бусины.

— Сильные начертатели и жрицы знают, как предотвратить смерть безнадёжного, — поведал он. — Но это тёмный и опасный ритуал, связанный с обращением к самой Гродде.

— А ты откуда об этом знаешь, лесной житель? — выдавив усмешку, спросил я.

Конгерм улыбнулся.

— Я не всегда жил в лесу. Помалкивай, Хинрик. Береги силы.

— Что за ритуал? — Коли подался вперёд и нетерпеливо тронул Птицеглаза за плечо. — Расскажи! Если это поможет Хинрику…

— Может помочь. Но у этого обряда сложные условия, а последствия предсказать невозможно. Это вмешательство в полотно судьбы. Если связать одну нить, где–то порвётся другая, и хорошо, если только одна. У колдунов есть способ искажать плетение нитей, но боги этого не любят и позволяют очень редко.

Коли растерянно тряхнул головой.

— Я не совсем понимаю, о чём ты.

Птицеглаз тяжело вздохнул.

— Забыл, что молодняк нынче пошёл необученный. К тебе, Хинрик, это тоже относится. Учись ты сражаться старательнее, убил бы того детину без моей помощи и не получил той раны. Но что уж теперь переливать из пустого ведра в порожнее.

— Рассказывай! — проревел Броки и едва не бросился на Конгерма с кулаками. Коли остановил его, обхватив обеими руками сзади. Эк он, оказывается, за меня переживал. А ведь были врагами… Видимо, Броки действительно чувствовал себя моим должником. Я поймал себя на том, что улыбался. Всё же приятно, когда о тебе кто–то печётся. Может мы бы с Броки даже стали друзьями, сложись судьба иначе.

— Не лезь ко мне, парень, — предупредил Птицеглаз. — Я не из вежливых, могу врезать в ответ. Но к делу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я повернул голову в сторону Когнерма, чтобы лучше его слышать. Он был совсем рядом, но его голос казался мне невероятно тихим и доносился словно издалека.

— Я говорю о ритуале выкупа человека у смерти, — пояснил Птицеглаз. — Его проводят, когда нужно спасти умирающего, и лишь в тех случаях, если другие способы не помогают. Старая Гарда не зря сказала, что на Хинрике печать Гродды. Это значит, что боги готовы оборвать нить его судьбы.