Единственный мой, или Не умею жить без тебя - Екатерина Гринева

– Он не сказал тебе, куда ушел?

То, что я услышала, ввергло меня в ступор.

– Он не ушел, – убитым голосом сказала Даша. – Он исчез.

– Как исчез?

– Ушел и не пришел.

– Ты на работу звонила?

– Он уволился с работы.

– Когда? – спросила я.

– Месяц назад.

– Он стал безработным?

Мне показалось, что Даша издала звук, похожий на всхлипывание.

– Он сказал, что сразу устроился на другую работу. Вот только не сказал на какую, как я его ни пытала. Мне не нравилась его работа. Я пыталась говорить, а он… – Даша замолчала.

– Послушай, Даш… – осторожно сказала я. – А ты уверена? Может, он… – я мямлила, подбирая слова. Но потом вспомнила, как она обошлась со мной, и последние сомнения улетучились. – Может, он просто ушел от тебя. А ты…

Снова раздалось всхлипывание, а потом – частые гудки.

Я положила трубку и задумалась. Постепенно меня разбирал холод. Если эта девчонка решила позвонить мне, значит, дела совсем плохи.

Я посмотрела на часы. Время уже было позднее. Перезванивать Даше или нет? Но вспомнила, что у меня нет ее телефона.

Засосало под ложечкой. И вдруг я расплакалась глупыми слезами обиды и отчаяния. Мне ужасно стало жалко себя. Как я надеялась, что мой брак будет один и на всю жизнь, как в это свято верила! Какие же все-таки бабы дуры-дурищи, все хотят свить собственное гнездо и прожить всю жизнь с одним-единственным мужчиной. А когда это не получается, то мир вокруг рушится. Все горит синим пламенем, и жизнь останавливается. Я вспомнила, как лежала трупом на кровати и ничего не хотела: ни пить, ни есть. Ни разговаривать по телефону. Детей я отправила к родителям, а сама пыталась бороться с собой.

Я не знаю Дашиного телефона – и в этом вся проблема.

Я подошла к окну. На улице было темно. Около подъезда горел фонарь. Как же мне было плохо и одиноко!

С утра я набрала номер Кирилла и торопливо сказала:

– Кирилл, это я. Ты можешь ко мне подъехать?

– Прямо сейчас?

– А когда ты сможешь?

– После работы.

– Ладно, жду…

– Что стряслось? Я готов тебе всегда помочь. И ты это знаешь.

– Знаю. – Каждый раз мне было неловко. Кирилл готов расшибиться ради меня в лепешку. А я… Я лишь снисходила до него, не позволяя приблизиться. Почему я не могу влюбиться в Кирилла? Ведь он подходит мне намного больше, чем Алексей. Кирилл спокойный, рассудительный и любит меня больше всех. Он никогда бы не променял меня на другую женщину, как это сделал Алексей. Никогда! И здесь снова чувство безумной обиды захлестнуло меня. Ну почему все так произошло! По-че-му-у-у-?!

Слезы брызнули из глаз.

– Алло! – раздался в трубке голос Кирилла. – Ты меня слышишь? Алло! Куда ты пропала?

Я сглотнула.

– Никуда, я здесь.

– Мне показалось, что ты плачешь?

– Только показалось, – сердито ответила я. – Я не плачу.

– Жди, – кратко бросил Кирилл. – После работы заеду.

Кирилл приехал в девять вечера, и мы поехали к Дашке домой.

В последний момент я решила пойти к ней одна, без Кирилла, хотя он и предлагал мне свою помощь. «Посиди здесь, в машине, – предложила я ему. – Не надо, я сама, – сказала я в ответ на его возражения. – А то получается, что я не в состоянии решить свои вопросы самостоятельно».

Кирилл остался в машине. А я вошла в подъезд вместе с семейной парой и поднялась пешком до Дашкиного этажа. Перед дверью я задержала вдох и нажала на кнопку звонка. Я жала долго, пока не задела случайно дверь, которая неожиданно открылась.

Я вошла внутрь…

– Кто-нибудь дома есть? – крикнула я.

Молчание.

– Даша! Даш!

В комнате горел свет, я открыла дверь и тут же зажала себе рот рукой, чтобы не заорать.

Прямо передо мной висела на крюке Дашка, ее лицо, распухшее, посиневшее, бросилось мне в глаза. На полу лежал лист бумаги.

Как завороженная, я наклонилась и прочитала:

«Ухожу, потому что меня бросил любимый человек и мне больше незачем жить».

Где-то раздался лай собаки, и я очнулась. Быстро встав с корточек, я кинулась к двери, у меня хватило сообразительности прикрыть ее, и затем я понеслась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

Кирилл сидел в машине.

Я рванула дверцу на себя и плюхнулась на сиденье.

– Что такое?

– Там… труп. Дашка повесилась. Дай мне сигарету, – выпалила я на одном дыхании.

Он протянул сигарету, спустил стекло машины, и я жадно вдохнула прохладный воздух.

– Так хорошо?

– Лучше не бывает, – горько усмехнулась я.

Перед глазами встало лицо Дашки и ее предсмертная записка.

«Ухожу, потому что…»

Стоп-стоп, Дашка не такой человек, чтобы вот так взять и уйти. Слишком она была жадной: до жизни, до мужчин. Уходят слабаки, а Дашка такой не была. Она, наоборот, она была слишком сильной…

Я затянулась сигаретой.

Дашка, Дашка, ее мог сломить внезапный уход Алексея, она-то рассчитывала на семью, на то, что он сделает ей предложение. Не получилось. И она сломалась?

Я потушила сигарету в пепельнице.

– Дай еще!

– Бери.

Алексей ушел. И что попыталась бы сделать Дашка? Конечно, вернуть. Вернуть любой ценой. На нее это похоже. Но когда она позвонила мне и сказала, что не знает, где Алексей, в ее голосе явно слышалась паника. Он внезапно ушел, ничего не сказав, не объяснив, и она решила уйти из жизни?

Но почему так быстро? Почему?

Нет. Что-то здесь не состыковывалось. Никак.

Я видела Дашку всего два раза, но этого было достаточно, чтобы составить себе впечатление о ней. Наглая рыжая стерва. Такие не уходят. Такие сражаются до последнего. А если уходят, то громко хлопнув дверью или дав напоследок оглушительный фейерверк. Знай, мол, наших! Не-ет…

Я не заметила, как сказала эти слова вслух, и затрясла головой.

– Что нет? – спросил Кирилл, смотря на меня. – Что ты сказала?

– Дашка не покончила жизнь самоубийством, – сказала я, выбрасывая окурок за окно. – Ее убили.

– С чего ты взяла?

– Она не такая. Неужели ты ее не понял? Она девица, которая придет и возьмет все. По праву победителя. Ты сам мне говорил, что Дашка прет по жизни как танк. Неужели ты забыл свои слова?

– Нет, не забыл. Но…

– Кому-то надо представить это дело как самоубийство. Алексей… – и у меня тоскливо сжалось сердце. – Похоже, это связано с ним.

– Ален! – только и успел крикнуть мне Кирилл, а я уже неслась к подъезду, прижав руки к груди. В голове билась фраза, когда-то оброненная Кириллом: «Соседка у Дашки жутко любопытная, и та все время жалуется, что от нее спасу нет. Подслушивает и подглядывает, как будто хочет реестр Дашкиных грехов составить. Это ее собственные слова».

На мое счастье, из подъезда вышли двое пацанов, и я нырнула в открытую дверь. Пусть потом меня вспомнят, пусть. Только бы сейчас узнать правду. Кто был у Дашки? Кто???

Мне нужно было получить ответ на этот вопрос… Я едва дождалась лифта и буквально вывалилась из него, когда приехала на восьмой этаж.

Напротив Дашкиной квартиры была квартира под номером пятьдесят два. Я стояла и жала изо всех сил на звонок. Дверь мне открыли не сразу, сначала долго изучали в глазок, потом дверь слегка приоткрылась. Качалась цепочка, и я видела только карий глаз.

– Вам кого?

– Вас.

– Зачем?

– У меня есть дело.

– Какое?

Я переминалась с ноги на ногу.

– Пожалуйста, откройте. Я вам заплачу.

– Зачем?

– Мне нужны от вас сведения.

– О соседке?

– Да. – Чуть не выкрикнула я. – О ней. Откройте! – взмолилась я. – Пожалуйста.

Дверь закрылась, я уже подумала, что ее передо мной захлопнули, но звякнула цепочка, и передо мной предстала старушка с седыми кудряшками и губами, накрашенными ярко-розовой помадой. Она была в халатике с мелкими синими цветочками. На ногах – теплые белые носки и разношенные тапочки.

Я вошла в коридор.

– Что вы хотите?

– Кто приходил к вашей соседке в последнее время? Вы знаете?

Возникла пауза. Старушка сверлила меня глазами.

– Как вас зовут? – спохватилась я.

– Мария Петровна.

– Меня – Валентина, – соврала я.

– Ну так что, Валентина? Тебе ее хахали нужны? Она в последнее время с одним мужиком жила. Как с мужем. Правда, ссорились они.

– Часто?

– За последнюю неделю – да. Это перед тем, как он ушел.

– А когда он ушел? – Мой голос предательски сел.

– Не помню точно. Я же не календарь перекидной, девушка, чтобы все запоминать, – назидательно сказала старушка. – Могу только приблизительно все знать.

Из слов Марии Петровны я поняла, что Алексей ушел примерно неделю назад. Ушел днем с небольшой спортивной сумкой. Соседка подумала, что он на турбазу или на выходные куда подался. «Вот только лицо у него было…» – запнулась она и замолчала. «Какое?» – вскинулась я. «Как у покойника, – сказала она после недолгой паузы. – Точно он уже не жилец на этом свете. Сосредоточенное и бледное-бледное. Словно его что-то сильно напугало». Эти слова озадачили меня еще больше, Алексей, насколько я знала, был не робкого десятка и часто шутил, что ни черт, ни сват, ни брат его уже не напугают. Он в жизни все прошел и ему море по колено. Я всегда чувствовала с Алексеем себя защищенной. А здесь его что-то напугало.