На краю света - Эбби Гривз

же тогда я? – спросил Джим. Он уже допил свою кружку. Мэри не успела сделать из своей ни глотка.

– А что – ты?

– Где же я?

– Хороший вопрос, – она стиснула его бедро.

– Тут есть карта Лондона? Давай отыщем мою квартиру. Я страшно скучаю по дому, – Джим изобразил нарочитую грусть. – Кто проиграет, идет за выпивкой.

Они приступили к соревнованию молча. Из соседнего зала доносился невнятный гул голосов и ритмический стук чего-то пластикового, из чего Мэри заключила, что телевизор выключили.

– Вот он! – закричал Джим, хотя еще и минуты не прошло. Мэри прорвалась сквозь ряд стульев и глянула ему через плечо. Он обхватил ее рукой за талию. Она почувствовала, как волосы у него на предплечье щекочут полоску голой кожи над ее джинсами. – Вот тут.

И он, как назло, оказался прав.

– Это так ужасно далеко, – вздохнула Мэри.

Правда, едва сказав это, она тут же захотела проглотить свои слова. Ей не хотелось показаться жалобной или испортить этот прекрасный день. Она хотела быть сильной и независимой, другой, какие бы еще качества Джим в ней ни видел и какие бы она ни видела в себе сама до того, как они повстречались.

Он начал обводить Илинг пальцем по кругу. Прикрыл кружочек на перекрестке, обозначающий станцию поезда.

– Ты же знаешь, это неважно. Ты знаешь это, да? – Мэри вообще больше не понимала, что она знает. Последние два месяца перевернули весь ее мир с ног на голову. Все было потрясающим, захватывающим, головокружительным. Каким угодно, только не понятным.

– Я хочу, чтобы ты знала, я всегда буду с тобой, что бы ни случилось – конец света, Илинг… – он подчеркнул слово на карте. – Всегда. Я серьезно. Я надеюсь, ты это понимаешь.

Мэри замерла. Значит ли это то, что она думает? Не может быть. Понадейся на слишком многое, не получишь ничего.

– Правда, Мэри. Ну, посмотри на меня, – Джим приподнял ее подбородок и задержал там руку. – Я всегда хотел убежать, исчезнуть. А с тобой я наконец этого не хочу. – Джим мог бы сказать ей так много: как Мэри стала утесом в хаосе его жизни, как он до встречи с ней не знал, что можно так привязаться к кому-то, и чтобы при этом отношения не добавили к его грузу ни одного лишнего грамма. Что он, возможно, вовсе не был разбит, ему просто нужна была она. – Поверь мне, никто больше не мог бы заставить меня сказать такое. Я хочу быть с тобой. Всегда.

У Мэри на кончике языка вертелась просьба повторить эти слова. Она, наверное, что-то не так расслышала. Такая романтика бывает только у других. Это не может случиться с ней, в самом обшарпанном из питейных заведений Портраша.

– Переезжай ко мне.

– Прости?

– Ты слышала. Переезжай ко мне. Ты же видела квартиру – там хватит места на двоих.

Мэри внимательно вгляделась в него, ища подтверждения своим сомнениям, но Джим был серьезен как никогда.

– Мне надоели эти мотания туда-сюда. Я хочу этого. Я хочу тебя. – Наклонившись, Джим поцеловал Мэри в лоб. Он был единственным из всех ее мужчин, достаточно высоким для этого. И достаточно ласковым.

– Да, – прошептала она. И повторила уже громче, с новообретенной уверенностью. – Да.

– 12 –

2018

Мэри помедлила, прежде чем зайти в класс. Она была в ужасе при мысли о возвращении в «НайтЛайн» – с того момента, как два дня назад услышала голос Джима на другом конце обрывающейся линии. В ужасе, но все же с надеждой. Подходящее описание для того подвешенного состояния, в котором она жила эти семь лет, подумала она со вздохом.

Вчера, вернувшись из паба, Мэри была встречена видом разбросанных по полу в прихожей записок Джима, и все утешение, обретенное в разговоре с Элис, рассеялось в одну секунду. Опустившись на колени, она начала подбирать открытки. Помнишь наш обед за углом? У меня было лучшее в Лондоне свидание. Она знала, что не должна этого делать. Это было не расчесывание шрама, а удар в открытую рану. Лучший продукт Ирландии – и подумать только, она моя! Я самый счастливый на планете.

У Джима всегда получалось открывать Мэри мир. До встречи с ним Мэри считала, что жизнь – это делать достаточно, чтобы держаться на плаву – дома, на работе, в любом, даже малом, проявлении личной жизни, какое ей выпадало. Но Джим показал ей, что она может жить, а не существовать. Он расширил ее горизонты. Он убеждал ее мечтать о большем, а потом об еще большем. За шесть лет, что они были вместе, Мэри ни разу не усомнилась, что Джим подарил ей целый мир. Она была окружена доказательствами.

И все то время, когда Джим заставлял ее думать не только о том, что лежит под ногами, Мэри была надежной гаванью в море возможностей для них обоих. Он сказал так по телефону. Она сводила все к небольшим, выполнимым частям. Она вычисляла. Оставалась спокойной. Конечно, и у нее были промахи – у кого их нет.

Вот и прошлый вечер на станции был отличным примером. При одном воспоминании об этом по спине Мэри пробежала горячая дрожь стыда. Но она заглушила ее; краткая потеря контроля не меняет ее характера. Джим знает настоящую Мэри лучше всех. Он должен – иначе почему он подал весть о себе, после семи лет молчания? Если он однажды набрался смелости позвонить, значит, есть еще большие шансы, что сегодня он сделает это снова.

Мэри распахнула двери в «НайтЛайн».

Она сразу направилась на свое место. Там ее ждала обычная полурастаявшая шоколадка от Теда и несколько вырезок, кажется, про дороги в низменностях.

– Ты в порядке? – помахал ей Тед, роясь другой рукой в огромной пачке чайных пакетиков.

Мэри всегда замечала, какие глубокие морщинки прорезали его лицо вокруг рта, по линиям улыбки. Потому что он позитивный, думала она. Тед восстановился после смерти жены, как мало кто сумел бы, и даже в первые дни всегда находил время позаботиться обо всех волонтерах. Таких внимательных людей не много, не двенадцать на дюжину. Мэри подумала, говорила ли она ему когда-нибудь о том, как она рада, что в ее жизни есть эта дружба.

– Я там тебе положил, это про новый маршрут, который я хотел опробовать, – сказал он, когда Мэри не отозвалась. – Немного дольше, чем мы ходим обычно. К северу по реке, кажется, но, может, лучше пойти туда, когда погода будет получше? Сейчас у меня многовато клиентов,