Все пиарщики делают это! - Дарья Орлова

Звонил Гарик и по большей части покаянно дышал в трубку перегаром.

Звонил Тимур из далеких северских сел и докладывал, что потерял Андреса с Колей. Но далеко они не прорвутся, говорил Тимур, потому что выбраться можно только по одной дороге, а там у меня свои люди в засаде.

Звонил Перцель – Ваське – поделиться с ней то ли сном, то ли соображениями о работе нового состава Госдумы.

Курочкин слал смс-ки содержания сладчайшего, как земляничное варенье.

А работа стояла.

И стоило нам, как дуэту пианистов, занести руки над клавиатурой, Василиса ойкнула:

– Письмо!

Послание в ее электронной почте от некоего Меченосцева было содержания невероятного и таинственного:

«Добрый день, глубокоуважаемая леди Vasilisa!

Простите, что беспокою Вас, отвлекая, без сомнения, от достойных и добрых дел. Мой английский приятель сообщил, что Вы соблаговолили проявить интерес к современному российскому масонству, и указал Ваш электронный адрес. Буду счастлив помочь вам любой информацией из нашего архива – единственного подлинного архива ложи Русского Востока. Секретарем ее я имею честь состоять с 1994 года. С уважением, всегда Ваш, Борис Меченосцев».

Мы перечитали письмо дважды.

– Масоны нас выследили, – в ужасе сказала Васька.

Я похолодела до самого педикюра.

– Может, совпадение?

Вася посмотрела на меня, как на мятый помидор.

– Ты рассуждаешь как электорат. Таких совпадений не бывает. Интересно, они всегда составляют деловые письма в этом стиле?

– Но это же... не очень опасно? – неуверенно предположила я, почему-то оглядываясь на входную дверь. За ней успокоительно дежурил Семен Семенович, а солнце отвесно падало в окно, освещая мирную офисную свалку.

И мы нацарапали ответ – в том духе, что любая информация о масонах будет для нас бесценна, ибо (Васька особенно настаивала на этом «ибо») мы московские журналистки, получившие редакционное задание – подготовить очерк о современном масонстве как краеугольном камне нравственности со времен декабристов до наших дней.

Одна я, может, и не стала бы отправлять ответ Меченосцеву. Но у Васьки свое понимание романтики. В ней должен присутствовать элемент безумия, и желательно, чтобы цель была героико-эпической, вроде спасения мира. В душе Василиса – индеец-майя.

Ответ пришел почти сразу.

«Был несказанно обрадован Вашим ответом, глубокоуважаемая Vasilisa!

Я радостно изумлен тем, что случай свел нас на просторах Интернета. Не будете ли Вы так любезны, чтобы сообщить, какое издание Вы представляете? Ни в коем случае не из недоверия к Вам, но единственно – чтобы отобрать самые интересные для Вашего издания факты. Уверяю Вас, это не потребует много времени, и уже завтра вечером при личной встрече я смогу ответить на любые вопросы относительно деятельности ложи Русского Востока».

– Оперативно работает, – поразилась Васька.

– «Случай свел нас»... Он нас выследил, лживый заговорщик, – прошипела я.

Телефон заиграл что-то глубоко мрачное из Бетховена – значит, звонили с «Северск ТВ». Тьфу, сейчас беседа затянется как минимум минут на двадцать, и ничего конструктивного сказано не будет.

Я обреченно взяла трубку.

Потом все случилось стремительно. Пока я бормотала в телефонную трубку междометия в произвольном порядке: «Мммм-ну конечно-ммм-да что вы-ммм-разумеется, учитываем», – Васька торопливо позвонила в Москву Славке и выпросила у него удостоверения внештатных корреспондентов от его еженедельника. И объявила об этом Меченосцеву в изысканном средневековом духе.

Когда мне удалось отключиться от вязкого диалога с «Северск ТВ», она смотрела на меня горящими от азарта глазами, в которых, надо сказать, все-таки прослеживалось некоторое сомнение.

– Он предлагает нам встретиться завтра в восемь вечера на станции метро Боровицкая.

Я задумалась.

– Это авантюра.

– Да! – радостно закивала Василиса, так что локоны хаотически взлетели.

– А... когда мы будем работать?!

– Мы так давно не были в приличных магазинах. И в хороших парикмахерских!

– Мы ведь только туда и обратно...

– Очень быстро раскроем масонский заговор и сразу вернемся! Как ты думаешь, Гарик нас не убьет?

– Если заметит наше отсутствие – убьет. Нужно успевать, пока он чувствует себя виноватым за сегодняшнее.

Пока Василиса набивала Меченосцеву письмо с деталями предстоящей встречи, я быстренько забронировала два билета на завтрашний рейс до Москвы в аэропорту Северска.

– Боровицкая... ты хоть помнишь, на какой это ветке?

– Понятия не имею, кажется, где-то в центре, – безмятежно отозвалась Василиса.

– Ты уверена, что он придет? И что он не сексуальный маньяк?

– Вот и посмотрим, насколько он сексуален...

Таинственный масонский секретарь обретал телесность: он написал нам номер своего мобильника и сообщил, что мы легко узнаем его по брелку в виде двух перьев и чернильницы.

– Наверняка это тайный масонский знак, – шепнула Васька, вся находясь под обаянием теории заговоров.

Я уточнила:

– Перья?

Мы без тени сомнения отстучали в ответ Меченосцеву, что нас он тоже узнает – мы девушки яркие.

– Может, Курочкину позвонить?

– Ага... И как ты ему объяснишь причины визита в Москву?

– Мало ли причин у приличной девушки слетать в Москву! Сходить в японский ресторан. Купить новую осеннюю курточку. Посетить, в конце концов, конференцию по избирательным технологиям!.. Хорошо, ты права: Курочкину звонить не стоит.

Кажется, это была одна из самых насыщенных ночей в моей жизни. Кроме ночей в день голосования, но это отдельная история... И кроме того случая, когда мы с Васькой попали на футбольный матч, оттуда поехали в сауну в компании Славкиных друзей, его жена Маша поскользнулась и поранила руку, ее пришлось везти в больницу, под шумок все перезнакомились и после больницы поехали в казино, но играли там почему-то в «бутылочку», а я отравилась текилой. Может, и не текилой – там было много спиртного. И кроме, конечно, того случая, когда после выборов кандидат снял целый санаторий в Ялте, и мы заблудились там, а Митя очнулся утром в Днепропетровске.

Но я отвлеклась. В общем, это была безумная ночь – мы с Васькой давно так не работали. Мы успели написать несколько аналитических материалов, досочинять все поздравления с первым сентября и переделать еще кучу работы. За сутки нашего отсутствия ничего не должно было рухнуть. Но ведь это – выборы. А выборы опровергают все теории вероятности.

Когда в комнате замаячил смутный и похмельный осенний рассвет, Васька снова принялась шерстить сайты о масонах.

– Если у нас будет масонская символика, может, он примет нас за посвященных? – бормотала она. – Циркуль купим? Или угольник?

– Может, нам и фартуки надеть?

– А что, в московском метро никто не удивится. Фартуки и фартуки.

– Ни за что не надену. Почитай, какие там еще символы...

– Перчатки. Белые. Хорошо-хорошо, не смотри на меня так. Череп с костями... ну, это еще хуже... роза и крест.

– Какой крест?

– Сейчас поищу картинку. Хотя где мы возьмем крест, вот роза – другое дело. А, может, серп и молот? Я просто схожу с ума от недосыпа, друг... Пентаграмма? Нет, чересчур сложно. Так, зачитываю: открытая книга, два ключа, коса и песочные часы, рог изобилия. Записала?

– Запомнила. Ладно, едем в офис – и в аэропорт.

Мы привычно запихали в сумки зубные щетки, кремы, духи и расчески. И трусики. Подумав, Васька положила блеск для губ и бритву – для торжественного случая. Все. Этим нехитрым набором женщина может обходиться пару дней. Девушек от политконсалтинга легко узнать в быту – они всегда покупают зубную пасту, духи, кремы и ноутбуки миниатюрных размеров, а сумки, наоборот, величиной с крупного кота, чтобы все влезло.

Выбирать наряд было некогда, я вытащила последние чистые штаны – болотного цвета, с десятком карманов и к тому же великоватые. Подходящей к ним кофты не нашлось, пришлось надеть неподходящую, зато густого красного цвета и с глубоким декольте. Васька уже сидела в машине в невесомой кружевной кофточке и мелко тряслась от холода.

– Вета, – заявила она, – наконец-то у тебя есть секретное задание. Сейчас завезешь нас в офис, а через три часа нас с Дашкой нужно отвезти в аэропорт. И никому ничего не говорить. Ни звука. И еще... Не одолжишь до завтра курточку?

Виолетта торопливо закивала. Курточка была розовой в крупный черный горошек. Я икнула.

В офисе Гарик в глубокой задумчивости листал толстенную папку свежих исследований, полученных от социологической службы. Митя и Капышинский играли в дартс. Рабочий процесс кипел.

– Девочки, почему у вас такой вид, как будто вы с мотоцикла упали? – пораженно спросил Капышинский, не вынимая изо рта трубку.

– Капельку поработали ночью, – уклончиво пробормотала Василиса, пытаясь одной рукой снять мокрую куртку в горошек, а другой расчесаться.

– Пташки божьи! Трудовые пчелки! – возопил Гарик. – Посмотрите, наши девочки работают ночами, и это в то время, когда Москва не может согласовать элементарного графика выхода телероликов! Неделю! То есть – неделю из графика кампании можно смело вычеркивать. Мы тут пашем, как бобры, а московский штаб по две недели утверждает элементарный буклет и еще тащит нам свою многотомную социологию, где нет ни слова правды!