Распутин - Эдвард Радзинский

С падением черногорок Аня унаследовала и важнейшую роль Милицы. Аликс не смеет открыто принимать «старца» – уже пошли при дворе темные слухи о странном мужике во дворце. Но царица не может открыть, что Распутин лечит ее ребенка. Болезнь наследника по-прежнему остается тайной.

И теперь Царская Семья встречается с «отцом Григорием» в маленьком домике Ани. В архиве Чрезвычайной комиссии остались записки Ани к дворцовому коменданту В.Воейкову: «Дорогой Вл<адимир> Ник<олаевич>... старец прибыл на 2 дня, и Их Величества желают его видеть сегодня. Они думают – лучше у меня».

Из дневника царя: «6 ноября 1908 года... Мы заехали к Анне... видели Григория и долго говорили с ним...»

«27 декабря 1908 года... Мы пошли к Ане, где видели Григория. Мы втроем освятили ее рождественскую елку, это было очень приятно...»

Но иногда Распутина приходится приводить во дворец – лечить «Маленького». И опять помогает умная Подруга. Это она выработала целую церемонию тайной доставки мужика во дворец.

«Отец Григорий» будто бы навещал няньку царских детей Марию Вишнякову. Это давало возможность избегать записей в камер-фурьерском журнале, фиксировавшем все посещения «царей». «Он заходил к няньке Марии Вишняковой, очень нервной особе и в то время горячей почитательнице Распутина», – глухо говорит Подруга в своих показаниях. И уже от няньки его проводили в царские апартаменты.

Как все это происходило, рассказала в «Том Деле» фрейлина Софья Тютчева – внучка великого поэта и воспитательница царских детей.

«Зимой 1908 года великая княжна Татьяна хворала. Пока ее комнаты проветривались, она лежала в комнате Вишняковой, а я с другими великими княжнами находилась в классной комнате... Обернувшись в полутемном коридоре, увидела фигуру мужика в поддевке. Я сразу догадалась что это Распутин... Я спросила, что ему здесь нужно. Он ответил, что ему нужно к Марии Ивановне Вишняковой. Я заметила ему, что она занята, и сюда входить нельзя. Распутин молча удалился... Я пошла к Вишняковой, укладывавшей в это время наследника... и сказала, что ее искал Распутин... „Ах, уж эта мне Анна Александровна!“, – сказала Вишнякова... На следующий день Вишнякова при встрече сказала мне: „Уж и досталось мне за вас от Анны Александровны“... И пояснила, что Вырубова просила ее никогда не говорить о Распутине со мной, так как я не верю в его святость. На другой день Вырубова обедала у меня, и из чувства дружбы я высказала ей свой взгляд на Распутина. К моему крайнему изумлению Вырубова вдруг спросила: „А кто такой Распутин?“

Тютчева была изумлена, потому что верила в простодушие, наивность молоденькой Ани. Она не знала, какие бездны таились в этой «простой душе»... 

Распутин понимал, что ненавидящие его «черные женщины» попытаются использовать против него последнее грозное оружие – Иоанна Кронштадтского. И ждал, и готовился. «Распутин необыкновенно искусно оговаривал... Распутин... отозвался об отце Иоанне Кронштадтском... что последний – святой, но неопытен и без рассуждения, как дитя... Так впоследствии стало уменьшаться влияние отца Иоанна при дворе», – показал Феофан в «Том Деле».

Но мужику повезло: в конце 1908 года отец Иоанн умер. Он был последним человеком, который мог стать преградой влиянию Распутина.

Теперь «отец Григорий» стал единственным.

Из показаний Вырубовой: «И бывший царь, и царица... очень уважали священника Иоанна Кронштадтского. После его смерти Распутин занял его место. Во всех невзгодах жизни, во время частых заболеваний наследника престола, во время обострения сердечной болезни царицы... к Распутину обращались за поддержкой... и бывший царь, и бывшая царица просили его молитв».

И отбросив всякую осторожность, «цари» начинают принимать мужика во дворце.

Из дневника Николая: «4 февраля 1909... В 6 часов к нам приехали архимандрит Феофан и Григорий. Он видел тоже детей...»

«29 февраля... В 2 с половиной к нам приехал Григорий, которого приняли со всеми детьми. Было так хорошо слушать его всею семьей...»

«29 марта (Светлое Христово Воскресение)... После обеда я пошел гулять с Дмитрием. Был мороз и много снегу». Погуляв с мальчиком – будущим убийцей Распутина – царь узнал, что во дворец приехал и сам «отец Григорий».

«После чая наверху в детской посидели с Григорием, который неожиданно приехал».

Никто не мог приехать неожиданно к «царям» – великим князьям приходилось добиваться аудиенции. Но Распутин – мог...

«26 апреля... От 6 до 7.30 видели... Григория... вечером еще немного посидел с Григорием в детской».

«15 августа... Вечером долго беседовали с Григорием».

Впрочем, царица все чаще называет его «Наш Друг» – как когда-то звала Филиппа...

Слухи о мужике, странном наследнике умершего Филиппа, волновали большую Романовскую семью. 1 января 1910 года великая княгиня Ксения записала в дневнике: «Так грустно, жалко Ники и непонятно». Сестре царя действительно было непонятно, о чем можно часами беседовать с полуграмотным мужиком.

Но Ники и Аликс уже не могут без встреч с Распутиным. И не только потому, что в его присутствии их мальчик мгновенно выздоравливает. Мужик выделяется на фоне дворцовой суеты, интриг и сплетен. Он всегда рассказывает о людях только хорошее, даже о своих врагах.

Они любят слушать рассказы о его странствиях. В них оживают «другие» люди, лишенные ярма – чинов и денег. В них – Бог и природа: встающее над полем солнышко, ночлег в траве под открытым небом – все, о чем царь, так любящий долгие прогулки и простую жизнь, может только мечтать.

И еще: он ничего у «царей» не просил.

«Распутин в этот период своей жизни... нуждался в деньгах, и мне приходилось ссужать его небольшими суммами от 20 до 100 рублей, которые при случае он мне возвращал. Я спросил его: „Неужели ты, несмотря на свою близость к царице, нуждаешься?“ Он ответил: „Скупа она... даст 100 рублей, а когда через неделю спросишь у нее опять, она напомнит: „Ведь я дала тебе 100 рублей“, – показал Филиппов в «Том Деле“.

Мужик понял: ей трудно давать ему деньги. Бережливость, а точнее, скупость царицы вошла при дворе в поговорку. И он не просил. И... добился своего – они сами стали предлагать ему награды и деньги, а он отказывался. Знал, как благодарна ему царица за отказ...

Он был для «царей», пожалуй, единственным бескорыстным молитвенником перед престолом Всевышнего.

«Цари» на «исторических» балах надевали маскарадные наряды времен первых Романовых, и Аликс захотелось увидеть Распутина в дорогом «народном костюме». «Она была скупа и не давала деньги Распутину, дарила шелковые рубашки, пояса и золотой крест, который он носил», – вспоминала великая княгиня Ольга. И теперь, приезжая в Покровское, он с удовольствием щеголял в шелковых рубашках с малиновым поясом, в лакированных сапогах... Когда спрашивали, откуда сие великолепие, он рассказывал о «царях», которые любят его и ценят – пусть односельчане не забывают, кем стал Гришка, на которого они доносили церковным следователям.

«Григорий, сказал, указывая мне на свою атласную сорочку:

– Эту сорочку шила мне Государыня. И еще у меня сорочки, шитые ею. Я попросил показать мне их... Жена Григория принесла несколько сорочек Я начал рассматривать их...

– Что, на память хочешь взять? – улыбаясь, спросил Григорий.

– Можно хоть одну, или две?

– Возьми три!

И он отобрал для меня три сорочки: красную, белую чесучовую и белую дорогого полотна, вышитую по воротнику и рукавам», – вспоминал Илиодор. 

Между тем революция становилась лишь ужасным воспоминанием. Наступал долгожданный покой. И для Аликс, так желавшей верить в чудеса нового «Нашего Друга», это была заслуга не премьера Столыпина, виселицами и военно-полевыми судами усмирившего Россию, но чудесного «старца», умирившего ее своими молитвами.

Но если Николай в то время стал покойнее, ее по-прежнему мучили приступы неврастении, на первый взгляд беспричинные.

«Болит голова... болит сердце», «мое сердце обливается кровью от страха и ужаса», «когда голова у меня меньше болит, я выписываю изречения Нашего Друга, и время проходит быстрее», «я больна от печальных мыслей» – это из ее позднейших писем. Но тот же страх преследовал ее и в те годы. Постоянная тоска от ужасных предчувствий, постоянное раскаяние – ведь это ее проклятая наследственность губила любимого сына...

Только «Наш Друг» умел гасить ее нервозность речами о прощении и любви, о будущей Божьей награде за все страдания. Своими удивительными руками он снимал сводившие с ума мигрени. Он был так нужен измученной Аликс – не меньше, чем ее обреченному сыну.

Одно из ее писем Распутин покажет тогдашнему своему другу Илиодору. Она старалась писать простодушно, на понятном для мужика языке:

«Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает...»