Предписанное отравление - Бауэрс Дороти

Размышляя об этом, Пардо не мог дождаться встречи, предполагая, что под маской артиста он обнаружит человека совсем другого склада.

Оказавшись на вокзале Виктории, инспектор взял такси до Тайт-сквер. Горячий воздух, скопившийся между землей и небом, не смог помешать легкому бризу с набережной обдать сквознячком узкий вход на площадь. Здесь, в двух шагах от Оукли-стрит, располагался квартал долговязых домов с металлическими изгородями, милый и уютный, все еще не поверженный последний оплот викторианства.

Дом под номером 110 стоял в середине квартала и сверкал латунью. Как и многие соседние дома, он переживал метаморфозу, превращаясь из фамильного особняка в дом на несколько квартир. Карновски занимал одну из них на третьем этаже. Конечно, здесь не было лифта, и инспектор добрался до жилища актера при помощи лестницы. Он позвонил в дверь, и долго ждать ему не пришлось. Низкорослый слуга с плутовской торжественностью кокни взял визитную карточку Пардо и исчез на полминуты. Удача улыбнулась инспектору. Мистер Карновски был дома, так что не может ли мистер Пардо пройти внутрь?

Пардо вошел в гостиную. Она казалась на удивление большой – особенно по сравнению с лилипутским холлом. Он был обшит серыми панелями, и за исключением роскошного ковра, был обставлен со скромностью и сдержанностью – в них выражался дух мужественности, прибегающей к комфорту только из кокетства. На глаза инспектору попался прекрасный пейзаж Мэтью Смита, но прежде чем он успел насладиться видом, в зеркале над письменным столом он заметил отражение входившего в комнату Карновски.

Двое мужчин осмотрели и оценили друг друга. Пардо быстро понял, что у его сомнений не было никаких оснований. Сила и, возможно, утонченность этого человека были неизменны. Они вовсе не походили на плащ, который можно одевать или же снимать по усмотрению актера.

– Инспектор Пардо, пожалуйста, садитесь, – пригласил Карновски. Говорил он медленно и с выраженным акцентом, словно подчеркивая каждое слово. Но даже не слыша его голос, в нем было легко узнать иностранца. Инспектор присмотрелся к четким чертам лица, глубокому лбу, суровым, но чувственным линиям рта и темным, умным глазам. Очарование, которое испускал этот человек, объясняло, как он смог очаровать мир.

Карновски спокойно ждал, что скажет ему инспектор.

– Я пришел по поводу смерти миссис Лакланд из Минстербриджа, – начал Пардо. После вступительной фразы он сделал паузу, но невозмутимое выражение лица актера ничуть не изменилось. – Полагаю, вы знаете, что она умерла в четверг утром.

Карновски был серьезен.

– Да. Я знаю, что два дня назад умерла миссис Лакланд. С этим что-то не так? Разве она умерла не от болезни?

– Миссис Лакланд была отравлена, – прямо ответил полицейский.

Инспектору показалось, что на лице актера промелькнуло какое-то чувство. Но он не выглядел изумленным.

– Ах! – серьезно выдохнул он. Внезапно актер протянул руку к звонку. – Мистер Пардо, не желаете кофе?

Улыбнувшись, Пардо покачал головой.

– Нет, спасибо. Я поздно завтракал.

Актер никак не прокомментировал отказ, и прежде чем гость успел что-либо сказать, Карновски продолжил беседу с того места, на котором она оборвалась.

– Это было отравление, – осторожно сказал он голосом, в котором не было никакого выражения. – Это плохо. Но почему вы пришли ко мне?

– Мистер Карновски, моя работа заключается в том, чтобы увидеться со всеми лицами, так или иначе связанными с семьей покойной, – ответил инспектор. – Насколько я понимаю, вечером накануне смерти миссис Лакланд вы были гостем в их доме?

– Да, – быстро ответил Карновски. – Но я не виделся с миссис Лакланд. А когда я уходил, еще ни у кого не было и мысли, что она больна.

– Я понимаю. Но, в то же время, все, что вы сможете рассказать, может оказаться полезным. Например, нам нужно проверить время, когда кто-либо приходил и уходил – чтобы выяснить промежутки времени, когда члены семьи были вместе. Буду признателен за любую помощь.

– Конечно, я расскажу все, что смогу. Но, думаю, от моих слов будет мало проку. Инспектор, дайте минутку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как только Пардо собрался заговорить, Карновски протянул руку, жестом останавливая его. Инспектор тут же заметил сочетание силы и утонченности в руках актера – так часто демонстрируемое в кинокадрах изящество.

– Не знаю, что вы имеете в виду. «Промежутки времени, когда члены семьи были вместе», – процитировал он. – Вы считаете, что кто-то из домашних дал старой леди яд?

– Это именно то, что должна выяснить полиция, – ответил Пардо. Он увидел трепыхание ноздрей Карновски и огонь в его взгляде и добавил: – Выяснив это, мы надеемся доказать невиновность членов семьи.

– Да, я понимаю. Но это ужасно. Предположим, вы узнаете что-то, из-за чего невинный человек окажется обвинен? Или нет, в Англии такого не может случиться?

Он внезапно так дружелюбно улыбнулся, что Пардо растерялся, не зная стоит ли искать в вопросе подвох.

– Мы все перепроверим. Мистер Карновски, пожалуйста, расскажите, во сколько вы прибыли в дом.

Актер собрался с мыслями.

– Ужин начался в половине восьмого. Я успел на десять минут раньше. Значит, можно сказать, что я вошел в дом в семь двадцать.

Пардо сделал пометку в блокноте.

– А как? На машине или на поезде?

– На машине.

– Вы подъехали к дому? – Пардо пристально посмотрел на актера.

Актер ответил ему таким же пристальным взглядом и легкой улыбкой.

– Умно. Нет, я не подъезжал к дому. Я отправился на Ривер-стрит, это неподалеку, и поставил машину в гараж Кэппера. Потом я пешком прошел к дому.

Пардо кивнул и записал адрес гаража – еще один пункт в программе рутинных проверок. Инспектор был уверен в том, что Карновски не рискнул бы привлечь внимание миссис Лакланд, подъезжая прямо к дому и паркуясь там.

– Я предполагал, что все примерно так и было, – заметил инспектор. – Во сколько вы ушли из дома?

– С точностью до минуты не вспомню. После десяти. Но, думаю, ненамного. Дворецкий должен запирать все двери в десять. Я знаю, что ушел после десяти, так как для меня пришлось отпирать выход.

– Ясно. Не хочу, чтобы мои вопросы показались неуместными, но мне бы помогло, если бы вы смогли сказать, как и в какой компании вы проводили время после ужина.

– Должен заметить, что ваш вопрос очень прямой. Вы что, подозреваете меня?

Простодушность вопроса заставила Пардо отбросить официальный тон. Полицейский улыбнулся.

– Не раскрою большой тайны, сказав, что на данном этапе следствия я подозреваю всех и, в то же время, никого конкретного. Можете быть уверены – до сих пор не произошло ничего такого, что заставило бы меня подозревать именно вас. Подозрение может на вас упасть, только если вы откажетесь сообщить мне то, что я хочу знать, (а вы, конечно, можете и отказаться, если хотите).

Пардо внезапно почувствовал низостью то, что он косвенно подталкивает человека, который, очевидно, не понимал всей сути его замечаний. Однако Карновски словно не понял скрытую угрозу и ответил прямо:

– Но я ничего не скрываю. Все было очень просто.

Как он и сказал, все было очень просто. Это подтверждало показания девушек о тихом вечере, прошедшим за беседой. Но Пардо был разочарован тем, что Карновски не мог ни назвать время, в которое Кэрол оставила его с Дженни и поднялась наверх, ни сказать, как долго она отсутствовала. На первый взгляд казалось, что он честно пытается вспомнить, а затем одарил Пардо своим пронзительным взглядом и стал скрытен. «Я не знаю. Не могу вспомнить», – вот и все, что он сказал. Быстро осознав ситуацию, инспектор снял этот вопрос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пардо получил интересный факт, задав вопрос, находился ли актер хоть какое-то время вне гостиной. Да. Около половины десятого или, может быть, чуть позже он подымался в ванную. Он провел там пять минут. Да, он знал, где находится ванная, ведь он уже бывал в доме, но он и не подозревал, что спальня миссис Лакланд находится совсем рядом с ванной комнатой.