Кот на грани - Ширли Мерфи

До этой минуты ему удавалось избегать мыслей о возможной связи между Клайдом и блестящим гаечным ключом убийцы. Но, по правде говоря, убившее Бэкуайта орудие выглядело точь-в-точь как новенький ключ, который Клайд купил всего месяц назад.

Инструмент доставила экспресс-почта, и, когда Клайд вернулся домой из мастерской, посылка уже ждала его. Гаечный ключ был ручной работы – творение искусного английского мастера. Возможно, подумал тогда Джо, он ничем не лучше обычного заводского ключа серийного выпуска, но для Клайда этот инструмент был на вес золота.

Теперь, когда английский ключ исчез вместе с другими инструментами, а на нем, вне всякого сомнения, множество отпечатков Клайда, Джо спрашивал себя – не совершено ли это ограбление с конкретной целью получить неопровержимую улику? Не хочет ли убийца сделать Клайда козлом отпущения? Может быть, если орудие преступления успели найти, хозяин уже хлебает тюремную баланду? Нет, вряд ли. Между тем вечером, когда погиб Бэкуайт, и вечером, когда преступник пытался проникнуть к ним в дом, в газетах было полно сообщений об убийстве. Об орудии преступления говорилось невнятно – «возможно, кусок металла, прут или обрезок трубы». Скорее всего гаечный ключ так и не нашли.

Все это казалось совершенно бессмысленным. Вот если бы Джо удалось понять, почему убийца хотел подставить Клайда, кусочки этой головоломки сложились бы и картина прояснилась.

Одно было несомненно: если орудием убийства действительно был ключ Клайда, полиция не должна его найти.

Если убийца хотел, чтобы отпечатки Клайда остались на ключе, он должен был надеть перчатки. Кот попытался вспомнить, был ли преступник в перчатках, но не смог. Джо тогда был слишком озабочен тем, чтобы не обнаружили его самого.

Выбравшись из зарослей на гребень холма, он остановился и взглянул вниз на городок. Что бы там ни было, он найдет этот ключ.

Рассматривая крыши, едва видневшиеся из-под крон деревьев, Джо пытался отыскать среди них свою – темную черепицу над белыми стенами, перечеркнутыми деревянными балками. Ему хотелось хоть одним глазком взглянуть на родной дом. Воскресное утро в самом разгаре. Клайд, неумытый и колючий, небось слоняется по дому, конечно же, в трусах, — попивает кофе, изучает спортивные страницы воскресной газеты… Барни и Руби, да и кошки, наверное, тоже, подремывают либо на своей двухъярусной лежанке в кладовке, либо развалившись на солнышке на заднем дворе.

Высматривая свой дом, Джо краем глаза заметил в невысоких кустах гусеницу, плетущую свой кокон. Кот принялся за ней наблюдать. Его заворожили движения маленького пушистого тельца, которое то складывалось гармошкой, то растягивалось, при этом жесткие волоски, покрывавшие гусеницу, попеременно смещались вправо и влево. Кот удивлялся, как искусно она прядет свою бесконечную нить, вытягивая ее из какого-то замысловатого внутреннего механизма. Испытывая волнение и острое любопытство, Джо понял, что наблюдает за этим червячком отнюдь не по-кошачьи.

Он разглядывал гусеницу сосредоточенно, отмечая подробности, на которые раньше не обратил бы ни малейшего внимания. Наблюдая за ее усердной работой, он был охвачен непривычной лихорадкой открытия.

Любой нормальный кот смахнул бы этого мохнатого червяка с ветки или поиграл бы с ним, а то раздавил бы или даже попробовал на зуб. Хотя на самом деле гусеницы ужасно горькие. А Джо сидел, потрясенный удивительным искусством этого существа, зачарованный его талантом.

Гусеница безостановочно трудилась, выпуская все новые метры шелка, наверное, даже целые километры тончайшей нити. Маленький мохнатый червяк смутил его.

И тут Джо посетило откровение: он понял, что крошечное удивительное создание слишком хитроумно устроено, чтобы явиться в этот мир по чистой случайности. Нет, оно должно было развиться согласно какому-то разумному и удивительному плану, и теперь он наблюдал за одним из элементов этого обширного и сложного замысла.

На глазах Джо творилось чудо. Лишь какая-то безграничная и непостижимая сила могла сотворить это маленькое умное существо, продолжавшее без устали прясть свою нить у него под носом.

Кот подобрался поближе, стараясь не упустить ни одной детали.

И эта трудолюбивая кроха была лишь одним из неизмеримого множества удивительных созданий. Раньше Джо даже в голову не приходило, сколько на свете разнообразных существ, и каждое – со своими неповторимыми умениями и талантами. Кота охватил трепет перед беспредельной мудростью, сотворившей гусениц, кошек, собак, птиц и ящериц, создавшей весь этот огромный мир. Какой же невероятный разум потребовался, чтобы придумать это бесконечное изобилие, разум, обладающий некой величайшей тайной.

«И я тоже частица этого замысла, — подумал Джо. — Возможно, я странен и уникален, но и я в некотором роде – часть этой невероятной головоломки».

И он улыбнулся, удивляясь непривычному интеллектуальному возбуждению.

Любой обычный кот счел бы такую философскую гипотезу скучной и глупой. Любой обычный кот с отвращением удалился бы. Нормальный кот не разглядывает всякую мелюзгу, изумляясь своему открытию; его цель – схватить и сожрать. Нормальный кот совершенствуется в технике боя и охоты, а не в философии. Нормальный кот убивает добычу, а не ломает голову над ее происхождением и предназначением.

Но, по правде говоря, Джо не был нормальным котом.

Жизнь без таких заморочек была, конечно, проще, но не столь увлекательна. Джо нравилась его новая способность рассуждать, находить связь между различными явлениями – это опьяняло его, дарило неведомую ранее власть над окружающим миром.

Спустя какое-то время Джо стряхнул с себя наваждение и обнаружил, что у него урчит в животе. От всех этих рассуждений он ужасно проголодался, интеллектуальный труд оказался столь же изнурительным, как забег на десять километров. Осматривая склон в поисках подходящей жертвы, кот заметил неподалеку белку, копошившуюся в сухой траве.

Белка искоса наблюдала за ним глазками-бусинами и с неотразимым кокетством помахивала хвостом. Зверушка была упитанной; она явно провела немалую часть жизни, уминая желуди с многочисленных дубов на склоне холма. Ее быстрые, резкие движения отзывались в каждой струнке кошачьей души. Джо припал к земле и напряженно застыл.

Но едва он шевельнулся, готовясь к броску, как маленькая мерзавка взлетела по стволу, перепрыгнула на другое дерево и скрылась из вида, оставив сконфуженного кота с пустыми лапами.

Ему следовало это предвидеть, ведь он много раз охотился на белок. Они всегда проделывают этот трюк: заигрывают и отскакивают, подманивают поближе, а потом – шасть на дерево, только их и видели. А если кот настолько глуп, чтобы полезть за белкой на дерево, она просто перелетает на другое. Или забирается на тонюсенькую веточку, которая не выдержит кошачьего веса, и наблюдает, как незадачливый охотник разочарованно мяукает.