Любви все возрасты покорны - Татьяна Белая

После его звонка настроение Анюты заметно улучшилось. Она тут же побежала принимать душ и мучительно соображала, во что бы ей нарядиться, чтобы выглядеть неотразимо.

Вскоре они подъехали. За рулем сидел водитель Оболенского Виктор, на переднем сиденье Шура. Стас вышел из машины и открыл Анне дверцу. Она впервые видела его в джинсах и футболке, и он совсем не походил на строгого генерального директора из офиса.

— Что это вы эксплуатируете Виктора в выходной день? — поинтересовалась Анна, когда они отъехали.

— Арчил обещал нам шашлыки и домашнее грузинское вино, — ответил Стас. — Витя довезет нас, отведает шашлыков и поедет по своим делам.

— А как мы обратно будем добираться? — спросила Аня.

— Завтра приедет Люсьена на своей машине и заберет нас, — ответил Стас.

— Не поняла, — удивилась она, — мы, что там ночевать останемся?

— Мы вызываем у вас опасения, мадам? — шутливо поинтересовался Шура, оборачиваясь назад.

— Да, в общем, нет, но я как-то не рассчитывала вернуться только завтра.

— У вас какие-то планы на выходные? — спросил Оболенский.

— В принципе, нет.

— Тогда поговорим с Арчилом, я его коттедж прекрасно знаю и куплю однозначно, — уверенно заявил он. — Потом мы с Шурой немного поработаем, Люся дала нам очередное задание, а вы, Анна Александровна, просто отдохнете на природе, клубнички поедите.

Стас был в прекрасном расположении духа. Всю дорогу шутил и даже рассказывал не очень приличные анекдоты. Он сидел откинувшись, рука его лежала на спинке сиденья. Анна чувствовала, что его пальцы едва уловимыми движениями прикасаются к ее обнаженному плечу и, как бы, ласкают его, а нога Стаса прижимается к ее ноге. Все это приводило женщину в некоторое смущение.

Что-то он сегодня сам на себя не похож, — подумала Анна. Но у нее не было желания отодвинуться от Стаса. В душе она осознавала, что ей безумно приятны эти его, вроде бы, случайные прикосновения.

— Александровна, — обратился к ней Шура, — может быть перейдем на "ты", хотя бы вне офиса?

— Да я не против, только вне офиса мы и не встречаемся.

— Какие наши годы, Аня, надеюсь, все еще впереди, — весело ответил он.

— Если хочешь, — тихо сказал Стас, наклоняясь к ней, — сауну затопим, в бассейне поплаваем.

— К сожалению, я на это не рассчитывала и не взяла с собой купальник.

— Ну, нижнее белье-то у тебя под одеждой, наверное, есть. Какая разница?

— В нижнем белье в обществе двух мужчин я, вряд ли, буду чувствовать себя уютно.

— Почему двух? — удивился Стас. — Мы Шуру с собой не возьмем. Пусть он задание жены выполняет — тепличку чинит. А со мной можно и, вообще, без всего, — прошептал он ей на ухо.

— А вы не много себе позволяете, Станислав Георгиевич? — так же тихо ответила Анна, с иронией глядя ему прямо в глаза.

В глазах Оболенского явно прыгали бесенята. Он был взволнован и довольно возбужден. Таким Аня действительно никогда его не видела. А у Стаса душа и в самом деле ликовала. Он понимал, что все, о чем он говорит, нравится Аннушке, что ей приятны его прикосновения.

— Извини, если я тебя обидел, — сказал он, слегка пожимая ее руку, — ну, помечтать-то можно.

Вскоре они приехали на территорию Шуриного коттеджа. Мужчины пошли переодеваться, а Аня осматривалась вокруг.

— Ань, пойдем, я тебе кое-что покажу, — услышала она голос Оболенского.

Женщина оглянулась. Пред ней предстал мужчина с красивым, загорелым, совершенно молодым, накачанным телом. Он был в шортах, в распахнутой легкой рубашке и с распущенными, потрясающими локонами.

— Ты что, меня не узнаешь? — с улыбкой спросил Стас, подходя к ней.

— Да уж, Станислав Георгиевич! Я бы сказала, что Голливуд отдыхает, — ответила Анна, с удивлением и нескрываемым восхищением глядя на него.

В это время вышли Виктор с Шурой, и они отправились осматривать соседний коттедж. Это был огромный трехэтажный дом. В доме была сауна, бассейн, огромное количество комнат, балконы на втором и на третьем этажах. Зачем ему такой дворец? — подумала Аня.

Они все вместе ходили по дому, а хозяин показывал и рассказывал. На двадцати сотках располагался теннисный корт, много плодовых деревьев, кусты малины, крыжовника, красной и черной смородины. Когда мужчины стали обсуждать стоимость дома, Анна скромно отошла, чтобы не ставить Стаса в неловкое положение, если ему нужно будет поторговаться.

Договорившись о цене и о том, что в понедельник Арчил со Стасом встречаются в агенстве недвижимости, все прошли за стол, который был накрыт под открытым небом. Молодой кавказец жарил шашлыки. За столом было весело и шумно. Хозяин произносил длинные грузинские тосты. Анна была единственной женщиной среди мужчин, но Стас не позволял никому даже подать ей, что-нибудь. Он сам ухаживал за ней, предугадывал, чего она желает. На столе, кроме шашлыков, было много различных фруктов и виноград.

Анне никак не удавалось назвать Оболенского просто Стасом. Когда она в очередной раз обратилась к нему по имени и отчеству, Шура сказал:

— Вам надо срочно выпить на брудершафт.

— Умница ты мой! — воскликнул Оболенский. — Вот за что я тебя люблю? В нужный момент, ты говоришь нужные слова. Не будем женщину смущать, — продолжил он, наливая два бокала вина, — поэтому на брудершафт мы выпьем во-о-н в той беседочке.

Он взял Анну за руку и повел в симпатичную круглую беседку, стоящую на самом краю территории коттеджа.

— Ну, все, Стас гриву распустил, в атаку пошел, — услышала Анна голос Шуры.

— Оболенский, куда это ты меня ведешь? — с улыбкой спросила Аня.

— В беседку, чтобы нам никто не мешал, — ответил Стас, целуя ее ладошку.

Посередине круглой беседки стоял шезлонг. Анна со Стасом присели на него.

— Ань, почему у тебя какой-то испуганный вид? Я внушаю тебе опасения? — спросил Оболенский, глядя на нее таким мудрым и таким понимающим взглядом.

— Да нет, Станислав Георгиевич, — ответила Аня. — С чего вы взяли, что я вас боюсь?

— Аннушка, ты меня еще господином Оболенским назови. Почему я могу называть тебя просто по имени, а ты нет? А знаешь, отчего мне легко было перейти от официального обращения к простому? Потому, что в мыслях я давно уже обращаюсь к тебе самыми ласковыми словами. А еще в мыслях я называю тебя Кнопочкой.

— Кнопочкой? Почему? — удивилась Анна.

— Да потому, что ты маленькая, как кнопочка. На брудершафт пить будем?

— Обязательно — ответила Аня.

Когда Стас поцеловал Анну, мир просто перестал существовать для нее. Поцелуй был таким нежным и таким долгим. И Анюте не хотелось, чтобы он кончался. Этот поцелуй был не страстным, не порывистым, а желанным и безумно сладким.