Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов

подтвердил известный искусствовед и художник И.Э. Грабарь: «Обладая большим, чисто барочным очарованием, башня Микетти недостаточно конструктивно убедительна, и глаз не слишком верит, что ее громоздкий верх устоит на легкой арке основания»[117]. И.Э. Грабарь высказал также предположение, что именно несостоявшееся строительство башни-маяка стало причиной отъезда Микетти из России в 1723 г. Вместо маяка в 1752 г. поставили две пирамиды высотой 45 футов [118].

Однако гражданское строительство в Кронштадте в эти годы было крайне незначительным, за исключением Богоявленской церкви, построенной в 1728–1731 гг. главным архитектором Адмиралтейства И.К. Коробовым. Эта деревянная церковь располагалась на Госпитальной улице, которую по церкви стали называть Богоявленской. Ее колокольня в семь ярусов и высотой 52 м служила морякам хорошим ориентиром. «В двух верхних ярусах колокольни помещались часовой механизм и часовой колокол. Крестообразное в плане здание вмещало до 1300 человек. В церкви хранилось деревянное паникадило, выточенное лично Петром I. В 1798 г. при взрыве порохового склада в Средней гавани паникадило упало и разбилось»[119].

26 июня 1732 г. большой пожар в Кронштадте уничтожил около 700 деревянных строений. Всего в это время на острове имелось 1525 дворов служащих ведомств и 441 двор обывателей.

Проект типовых домов для Кронштадта, предложенный И.К. Коробовым. Первая треть XVIII в.

Число кораблей, прибывающих в Кронштадт, постоянно увеличивалось, и многие из гостей старались зафиксировать свои впечатления на бумаге. Эти свидетельства являются весьма важными, дающими сейчас возможность представить жизнь русского портового города первой половины XVIII в.

Описание Кронштадта 1733 г.[120] оставил Френсис Дэшвуд: «…в четверг 7 июня мы бросили якорь в трех лигах[121] от Кронштадта. 20-пушечный сторожевой корабль выслал полубаркас с требованием к нашему капитану встать на якорь. Капитан Коттерел отправился в гавань на борт к адмиралу Гордону, державшему свой флаг на корабле „Св. Александр“, командуя эскадрой из двенадцати кораблей, которые были готовы выйти в Балтику с первым благоприятным ветром. Однако поскольку капитан и адмирал не договорились о салютах, мы рано встали на мертвый якорь.

В пятницу 8 июня около семи часов утра, [когда мы стояли] в миле от крепости и города Кронштадт, адмирал Гордон прибыл с визитом на борт к нашему капитану; при отбытии адмирала был дан салют из 17 пушек. Несколько позже приезжал вице-адмирал Сандерс, которого приветствовали из 13 пушек. Мы около 9 часов вечера сошли на берег в Кронштадте, но сначала поехали на борт к адмиралу, который салютовал капитану при его отбытии из 17 пушек. Мы поужинали и переночевали у адмирала Гордона.

Суббота, 9 июня. Переправившись на сушу, я осмотрел Кронштадтский остров; он примерно пять миль в длину, все огромное строительство здесь спланировано весьма регулярно. Кронштадт построен среди моря на болоте и топи. Вход в гавань чрезмерно сильно укреплен – там установлено 700 пушек. Есть хорошо выложенные камнем большие каналы для проводки кораблей и крупных судов в город. Имеется чрезвычайно большая и красивая ветряная мельница, ее силой и механизмом несколько установленных машин вычерпывают из каналов воду, которая по дренажным канавам отводится в море. Мельница пилит сразу по нескольку досок – это изобретение было сделано и осуществлено одним голландцем. Со стороны гавани на острове возведены большие кирпичные дома и очень большое четырехугольное здание с арками[122]; все они без должного ремонта и от сурового холода уже весьма обветшали. На острове есть две часовни, или церкви, с красивыми запрестольными образами на греческий манер[123]. На острове 4 тысячи солдат и 10 тысяч моряков (то есть, как сообщил мне адмирал Сандерс[124], людей, определенных для службы на море). На юго-востоке есть гавань, называемая Купеческой, ее окружают внешние оборонительные сооружения. Крепость[125] стоит отдельно, сама по себе, к югу [от острова], и все малые суда и корабли проходят между нею и Кронштадтом.

В настоящее время адмирал Гордон начальствует и над островом, и над крепостью. Остров был отведен Петром Великим под стоянку всех купеческих судов и его собственного военно-морского флота, но после его кончины эти планы осуществлялись очень медленно. Однако работы все время велись, и сейчас там трудятся пятьсот человек под наблюдением и управлением вице-адмирала Сандерса, который уже провел в этой стране и на этом флоте 18 лет. Русские считают, что имеют 40 военных кораблей[126], но я располагаю достоверными сведениями, что никак не более 12 из них способны выйти в море. Есть 20 тысяч регулярного штатного состава военных моряков, однако поскольку семь месяцев в году море вокруг на расстоянии 40–50 лиг покрыто льдом или во всяком случае навигация невозможна, то русские не могут держать в постоянной готовности и пяти тысяч. Русские купеческие суда весьма невелики. Каждое лето отправляют [в море] эскадру для обучения личного состава, но даже и она не полностью укомплектована людьми. Они служат главным образом дома, на суше. Лес, [из которого русские строят корабли], недолговечен; поначалу думали, что его плохо выбирали, но, конечно, причина заключается в чрезвычайном холоде, а также в очень жарком солнце на протяжении десяти недель в году; холод и жара все разрушают, и это видно по тамошним кирпичным и каменным домам. Хотя я должен добавить, что в весьма большой степени дело также и в недостатке мастерства – в Кронштадте есть несколько больших красивых домов, уже довольно-таки сильно разрушившихся. Из примерно сотни таких надо весьма выделить два или три дома, связанных с именем самого монарха [127], и один – с именем князя Меншикова. Остальные дома – деревянные, выстроенные на русский манер. (В Кронштадте есть превосходная кузница, где делают якоря и иное железное снаряжение для кораблей; в ней непрерывно трудятся свыше сотни человек.)»[128].

Проект гаваней Кронштадта

Англичанка Элизабет Джастис (ум. 1752) с тремя детьми, оказавшись в сложнейшем финансовом положении, отправилась в Петербург. Она провела здесь три года, служа гувернанткой при трех дочерях процветающего купца Хилла (Гиля) Эвнса (Эвенса, ум. 1740) с августа 1734 по август 1737 г. Вернувшись в Лондон, она опубликовала небольшое сочинение о своем пребывании в России. Разумеется, нас интересует фрагмент этого сочинения, посвященный Кронштадту.

«Кронштадт – это город, куда приходят все большие корабли, из-за своей величины не способные подняться до Петербурга. Там находится таможня, и таможенные офицеры сразу по прибытии корабля поднимаются на борт и ставят там солдат