Венгерская вода - Сергей Зацаринный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда его заемное письмо может быть лишь способом завязать более тесную связь с торговым домом Тарик? – предположил Мисаил. – Получить долю с торговли ладаном?
– Сейчас армянская церковь все больше сближается с Римом, – завел свою песню Киприан. – Созвали даже особый собор, который должен был убрать все разногласия и привести к признанию власти папы. Такой же политики придерживается нынешний император Палеолог и его мать Анна Савойская.
Судя по тому, с каким ударением было произнесено имя Савойская, это имело некий особый и очень важный смысл. Уловив это, Мисаил сразу попытался повернуть разговор от церковных дрязг к обычной политике:
– В прошлом году, когда пропал Омар, был другой император и другой патриарх.
– Не нужно думать, что с переменой имен придет другая политика, – вздохнул Киприан, – все эти союзы непрочны и переменчивы. Православные легко объединяются с мусульманами, враждуют друг с другом. Те же сербы, болгары, греки. Католики-генуэзцы не на жизнь, а на смерть сейчас сцепились с католиками-венецианцами. Враждуют между собой и турки, точно так же отыскивая себе союзников среди христиан. Мне кажется, этот Авахав почему-то сильно заинтересовался Египтом. А это значит только одно – Египтом заинтересовался кто-то в тех краях. Для меня это темный лес. Что может быть общего между Золотой Ордой и Египтом?
Эти слова почему-то страшно развеселили Мисаила. Он даже громко рассмеялся:
– Что может сделать друзьями людей, у которых нет ничего общего, почтенный Киприан? – Слово «почтенный» было явно предназначено подчеркнуть образованность весьма молодого человека. – Враг! Общий враг! Враг моего врага всегда лучший друг!
– Похоже, ты прав, брат, – поддержал его Савва, – Египет издавна бьется с Персией, которая, как я слышал, сильно не ладит с улусом Берке. Так ведь называют в Египте царство Джанибека? Только мы зря торчим посреди площади и привлекаем к себе внимание. Мы же в величайшем городе мира! Предлагаю воспользоваться этим и подкрепиться в одной из здешних харчевен, где можно заказать любые яства, достойные стола вельмож. Пусть при этом нас обдерут не хуже разбойников с большой дороги, но оно того стоит.
Потом он дал нам знак следовать за ним и решительно двинулся в ближайший переулок.
Мы отошли довольно далеко от Святой Софии и очутились в безлюдном месте, где в очень уютном дворике, увитом со всех сторон цветами, смогли насладиться спокойствием и превосходным обедом. Правда, ничего особенного обещанные королевские яства собой не представляли. Изысканность им пытались придать немыслимым количеством дорогих пряностей, а роскошью должны были послужить разнообразные сладости с обилием меда. Лучше бы я ограничился только ими!
Разве могло все это сравниться в моих глазах, глазах человека, выросшего в Каире, с высоким искусством наших непревзойденных поваров! Увы, моим главным впечатлением от константинопольских яств остались ощущения совершенно не кулинарного свойства. Когда мы, пообедав и наговорившись, посетили, наконец, храм Святой Софии, в котором уже не было богослужения, в тот самый священный миг, когда душа моя воспарила ввысь от созерцания прекрасного купола и я уже не знал, подобно древним русам, на небе я или на земле, мой желудок придал моим мыслям самое низменное направление. Он явно и недвусмысленно протестовал против съеденного накануне. Мне стало не до красот горнего мира. Даже не взглянув на великолепные росписи и неземное сияние мозаик, я почти бегом устремился к выходу. На беду, я ничего не сказал своим спутникам о причине столь стремительного отступления, что помешало мне выбрать нужное направление. Когда живот прихватило окончательно, я оказался слишком далеко от спасительной общественной уборной.
На мое счастье, Савва немедленно распознал причину моего неуважения к божественной красоте. Он сразу схватил меня за рукав и потащил к величественному зданию, возвышавшемуся напротив собора. Так я, сам того не желая, осмотрел еще и древний дворец императоров ромеев. Увы! Здание, где некогда жили могущественные повелители полумира, где принимали послов и решали судьбы царств, теперь стояло заброшенным и служило отхожим местом для тех, кого, как и меня, прихватила сугубо земная нужда.
– Sic transit gloria mundi, – только и изрек по этому поводу на латыни Мисаил. И перевел: – Так проходит земная слава.
Как истинный ученый он без труда сразу определил причину постигшего меня несчастья. Кухня больших городов имеет тот недостаток, что здесь трудно раздобыть свежие продукты. Скот, бойни, рыбаки с уловом, огороды зеленщиков зачастую оказываются сильно удалены от лавок, где продается их продукт. Нередко его везут, хранят и перекладывают не один день, прежде чем он оказывается на столе. Несвежесть, а то и прямую порчу искусно скрывают пряностями, уксусом, нередко обрабатывая известью. Искусный повар легко придаст с помощью маринада приятный вкус даже тухлому мясу, но обмануть желудок бывает труднее, чем обоняние. Кроме того, в отличие от своих сотрапезников, я не запивал кушанье обильным количеством вина.
Судьба подчас довольно безжалостно смеется над людьми. Так вот получилось, что именно это происшествие осталось моим самым запомнившимся из пережитого в одном из величайших и прекраснейших городов подлунного мира. Хотя, как знать – хорошо это или плохо? Если бы не испорченная говядина, разве провел бы я целых полчаса в уединении и размышлении в закоулке таинственного заброшенного дворца земных владык?
Обдумывать было что. Ведь едва мы уселись за стол в харчевне и приступили к трапезе, заговорил Симба. Мне показалось, что он сделал это впервые с тех самых пор, как мы оставили дом моего деда в Каире. Этот безмолвный истукан мог не произносить ни слова неделями. Словно тень, он всегда оставался где-то за спиной, быстро и незаметно делая свое дело. Что-нибудь подавал или забирал, поддерживал или подавал руку в нужное время, не привлекая внимания и не мозоля глаза. Он соглашался со сказанным кивком головы, не издавая ни звука и умудряясь быть невидимым, всегда оставаясь на глазах. Говорил он так же, как делал, – спокойно, уверенно и весомо.
Симба рассказал про то, что было известно всем, но на что никто не обращал внимания. Про то, на чем держалась сила и могущество египетских султанов. Кто не знал, что это грозные мамлюки, воины-рабы, покупаемые на невольничьих рынках и выученные в специальных военных школах? Из них состояло войско, они были дворцовой стражей, становились эмирами и вельможами, свергая и возводя на престол султанов и правителей. Наш слуга сам провел несколько лет в отдаленном сирийском замке, обучаясь
