Охота на Кидал - Олег Логинов

Кошкин ничего не успел сообразить, мы быстренько помогли ему найти ботинки, накинуть куртку и увлекли его вместе с телевизором вниз. Там приз снова запихнули на заднее сидение, а следом за ним и Ваню, предварительно защелкнув ему на руках браслеты.

Все прошло быстро и красиво. Правда, обратная дорога показалась довольно утомительной из-за того, что задержанный оказался большой занудой. Он то канючил, чтобы его отпустили, то принимался поносить нас и угрожать расправой мафии. Сначала мы смеялись, потом это стало действовать на нервы, как заезженная пластинка. Чернышов предлагал заткнуть Кошкину рот кляпом, но законом не предусмотрено применение таких мер к задержанным и пришлось действовать убеждением. Вязов поднес к ваниному носу свой мощный кулак и объяснил, что тот может войти в соприкосновение с его лицом, если он не закроет рот. После этого Кошкин, наконец, заткнулся, и остаток пути до райотдела мы проделали в гробовом молчании.

Работая в ментовской конторе, постепенно уясняешь, что разные люди требуют индивидуального подхода. Например, необходимо выбирать разную тактику допроса кавказца, татарина или еврея, а так же кроме национальности учитывать его социальный статус и коэффициент умственного развития. Но что делать с "чудом", которое доставили из Тюмени, мы просто не знали. Перефразируя Высоцкого: "он то плакал, то смеялся, то щетинился, как еж. Наркоман - что возьмешь?" У Кошкина то ли начиналась ломка, то ли просто ехала крыша. Он без умолку тарахтел, описывая одни и те же события диметрально противоположным образом. Правда и вымысел основательно перемешались у него в голове, и постепенно то же самое начало происходить и у нас. Ни у меня, ни у Вязова не было абсолютно никакого опыта в общении с наркоманами в период ломки, и мы пребывали в полнейшей растерянности. Даже сбегали за консультацией к "уголкам". Но те, как доктора, изучив ванины зрачки, лечение ограничили парой затрещин. Дело усугублялось тем, что все происходило глубокой ночью с субботы на воскресенье, и мы вынуждены были парится с Кошкиным до утра, пока не появится кто-нибудь из "замов" и утвердит нам "сотку". В конце концов, Вязов вспомнил, что взял у Чернышова видеокамеру, которую тот возил с собой в Тюмень, чтобы сойти за телеоператора. Мы записали сумбурным базаром Вани всю пленку, потом спустили его на три часа в камеру для установления личности и улеглись покимарить на стульях. Однако, сон почему-то не шел. Промаявшись до утра, отправились подписывать постановление о задержании Кошкина на трое суток. С этим возникло неожиданное препятствие. Дежурный уже нажаловался приехавшему "заму", что мы подсунули ему свихнувшегося наркомана. В камере Кошкин окончательно поплыл, пришлось даже вызывать бригаду скорой помощи. Врачи вкололи Ване успокоительное и предупредили, что у парня может начаться настоящая ломка и он начнет биться головой о стены. "Заму" не хотелось брать на себя ответственность, закрывая паренька с непредсказуемой психикой, и он предложил нам отвезти его в клинику, а в понедельник решить вопрос о задержании с начальником райотдела.

Мы с Вязовым валились с ног от усталости, возякаться и охранять Ваню не было уже никаких сил. Но делать что-то было надо. Я вспомнил об однокласснике, работающем теперь в наркологической клинике, и решил позвонить ему. Он оказался дома. Выслушав нашу проблему, договорился у себя в отделении, что там примут ментовского клиента, но сказал, что надо будет кому-нибудь из нас с ним остаться. У медперсонала хватает забот, и своих злодеев мы должны сторожить сами. Я и Виталий переглянулись, одна и та же мысль пришла нам одновременно - Николай Чернышов! Он, в отличие от нас, эту ночь провел в постели, поэтому вполне сможет денек посидеть. Вязов по телефону объяснил ему ситуацию, и вскоре тот приехал. Поскольку Чернышов должен был остаться в клинике с задержанным, а сама клиника находилась за городом в лесу, нам совсем не хотелось ехать с ними. Мы пристегнули Кошкина наручниками в ручке двери и строго настрого наказали Николаю дуть прямиком в наркологию. А сами отправились по домам - спать.

То, что начиналось так красиво, закончилось трагически. В машине Ваня принялся стонать и упрашивать Чернышова, обещая ему 25 тысяч баксов за дозу и свободу. Потом затих, но у поста ГИБДД неожиданно рванулся со страшной силой и вывалился из машины. Щуплый Кошкин вырвал дверную ручку! Моментально вскочив на ноги, он припустил к посту. Дежурный наряд ГИБДД в это время отбыл на прием пищи и на посту остался только один сержант, причем кавказец. Он проверил документы у Чернышова и сказал, что паренька ему не отдаст. Тогда Николай попросил его попридержать Кошкина три часа, пока он не привезет сюда обэповцев, и гаишник вроде бы как согласился. Чернышов пригнал в райотдел в надежде узнать Вязова или мой домашние телефоны и, естественно, получил отказ. Правда, он, не зная номеров квартир, знал дома, где мы живем, поэтому помчался к Виталию. Ему удалось разыскать его и поднять с постели. Уже вместе они поехали на пост ГИБДД, но Кошкина там уже не было. Кавказец упорно утверждал, что никакого задержанного он в глаза не видел и Чернышова лицезреет впервые в жизни. Вязов тут же обматерил его и сказал, что пусть он не рассчитывает на деньги, которые ему пообещал Кошкин, их он не увидит, как своих ушей. Но все было гораздо страшнее.

Ваню нашли еще до заката дня. Проезжавшие дачники позвонили в пригородное отделение милиции и сообщили, что в канаве на 32-м километре лежит мертвый парень с удавкой на шее. Его даже не стали прятать - задушили и выкинули из машины.

В понедельник, не успев зарегистрировать уголовное дело в отношении Кошкина, мы вынуждены были уже прекращать его за смертью подозреваемого, а в отношении нас назначили служебное расследование. Послав все к чертовой матери, мы с Вязовым с обеда снялись с работы, взяли бутылку водки и отправились ко мне смотреть пленку с допросом Вани Кошкина. Распив бутылку и просмотрев пленку на два раза, мы, наконец, нащупали реальную ниточку в мешанине россказней покойного. Его явно кто-то обучал что нужно говорить ментам в случае задержания, что-то он просто нафантазировал, стараясь придать себе крутизну, но временами, забываясь, он говорил и правду. Постепенно отделяя зерна от плевел, мы, фиксируя на листочке бумаги минуты откровенности по счетчику видюшника, выстроили вполне реальную картину:

Наркоман Ваня задолжал тюменской мафии за наркоту, которую ему дали продать, а он вколол в свои вены. Чтобы отработал долг его одолжили нашим жуликам для проведения кидальческих операций. Для вида ряд крутых контор составили с ним фиктивные договора о передаче товара на реализацию и создали ему имидж делового человека. Отдавая должное покойному, следовало признать, что он был неплохим артистом и прилично сыграл свою роль. Жулики исправно снабжали его необходимыми бумагами, помогали получать и распихивать товар по торговым точкам. Правда, организации отдавали ему преимущественно залежалый товар и неликвиды, типа колготок с фиктивной лайкрой, но поскольку все сбывалось по очень демпинговым ценам, то и раскупалось. На счет Кошкина в банк исправно капали денежки, и когда их накопилось достаточно много, жулики сказали: "Стоп, хватит. Давай, пацан, обналичивай, отдавай нам. Твой долг прощается." Про обналичку на пленке было два совершенно разных и убедительных рассказа. Один про то, что банкир Дмитрий Эдуардович оказался кристально честным человеком и обналичил, взяв официально за услуги только 3 процента. По другой версии он оказался пройдохой и водил бедного Ваню за нос, пока тот не согласился кроме официальных 3-х процентов оставить ему еще 20 наличкой. На всякий случай мы переписали для банкира на отдельную кассету оба рассказа. В общем, когда Кошкин вышел с деньгами из банка, его уже ждали. Он честно отдал все, ему отслюнявили на билет до Тюмени и проводили пинком под зад. Но Ваня не сильно расстроился, так как вполне обоснованно предполагал, что после передачи денег его могут и мочкануть.

Состояние было дурацкое. Мы сходили в киоск и взяли еще бутылку. Потом сидели и размышляли. Зациклившись на раскрытии "кидалова", мы потеряли очень хорошего свидетеля. Но это на Западе человека, соглашающегося дать показания против мафии, берегут, как зеницу ока, охраняют, если надо, стирают биографию и делают пластическую операцию за счет государства. А у нас - где его держать, лечить? По сути дела Ваня был обречен.

- Ну вот, Игорек, кое-что мы с тобой и узнали об организаторах. Еще кое-что нам расскажет Жанна. Только ее я им не отдам!- погрозив кому-то незримому кулаком, сказал Вязов.

Я знал, что он периодически трахается с ней, не одобрял этой связи, но и не лез в его дела. Промолчал и на сей раз.

Во вторник утром мы отпросились у Петровича, вместе с Чернышовым на его машине прокатились до пригородного отделения милиции, где разжились фотографиями убиенного злодеями Кошкина, после чего отправились в ГИБДД. Там все втроем завалили к командиру роты и подробно изложили ему с какими ухищрениями вывозили Ваню из Тюмени, как маялись с ним всю ночь и как в одночасье его подчиненный сдал нашего кидалу бандитам. Тот внимательно выслушал, посмотрел фотографии и спросил: