Хан с лицом странника - Вячеслав Софронов

— Делай, как сказано.

Принесли заряды для ружья и Карача-бек, широко расставив ноги, со знанием дела принялся заряжать его. Сосредоточенно нахмурив тонкие брови и не обращая внимания на собравшихся домочадцев со всего городка, среди которых было много детей и женщин, стоявших кучкой в сторонке, с любопытством поглядывая на незнакомца, который, судя по пронесшемуся в городке слуху, собрался вызвать огненного змея. Сам Соуз-хан отошел на почтительное расстояние и ехидно крикнул оттуда:

— Ставлю свой кинжал дамасской работы против твоего халата, Карача-бек, что баран останется жив.

— Согласен, — откликнулся тот, — но я готов поставить своего коня против этого ружья. Оно же все одно без дела у тебя в сундуке хранится. Чего жалеть?

— А конь хоть добрый?

— Обижаешь? Разве пристало ханскому визирю на старой кляче ездить? Ты чего так далеко отошел? Иди поближе. Я первый выстрел тебе, как хозяину, уступаю.

— Что ты, дорогой Карача-бек! Это я, как хозяин, уступаю гостю первый выстрел. Стреляй, пока заряды есть. Мне не жалко.

Карача-бек закончил уже снаряжать ружье и, воткнув перед собой специальную вилку-сошник, положил на него ружейный ствол и махнул рукой в сторону Соуз-хана.

— А теперь иди ко мне. Стрелять первым будешь. Я не шучу. Вставай рядом со мной и попади в своего барана. Не то… — и он направил ружье на нерешительно переминающегося в стороне хозяина и недвусмысленно щелкнул пальцами, — на тебе проверю как бьет твое ружье.

— Так я и знал! Так я и знал, что опять он сотворит со мной какую-нибудь подлость, — запричитал Соуз-хан, но покорно подошел к визирю и встал рядом, закрыв глаза.

— Ты вот чего, опять дурнем не прикидывайся! Делай, как я тебе скажу. Понял? Представь, что из лука стреляешь и в стволе стрела помещена. Что надо сделать?

— За тетиву тянуть, — без запинки ответил, подрагивая всем телом, Соуз-хан.

— Ну и дурак! Где ты тетиву видишь?

— Нигде не вижу.

— В том и отличие, что стреляет будто стрелой, а за тетиву тянуть не надо. А целься в барана, как из лука. Понял?

— Пусть лучше мой лук принесут, я его одной стрелой уложу и ружья не понадобится.

— Слушай, знал бы я, что ты такой дурак, — не связывался бы. Но теперь мне отступать некуда. Стреляй!!!

Соуз-хан трясущимися руками взялся за приклад и закатил безумные глаза к небу. Со стороны можно было подумать, что его приговорили к смерти, и он безмолвно готов принять кару свыше. Карача-бек велел принести огня и один из нукеров притащил тлеющую головню, запалил от нее фитиль, который поднес к полке с затравкой. Грянул выстрел и Соуз-хан рухнул назад себя, успев отбросить в сторону ненавистное ружье. Все его домочадцы также в испуге попадали на землю. Женщины завыли во весь голос, дети заплакали и кинулись врассыпную. Но громче всех заорал привязанный у стены баран, будто в него вселился злой дух тайги.

— Неужели попал? — Карача-бек сделал несколько шагов к животному, но остановился, увидев высоко над ним застрявшую в толстом бревне ружейную пулю. — Эх, ты, стрелок, будь ты неладен! Зачем так высоко ствол задрал?

Соуз-хан сидел на земле, — закрыв лицо руками и тихо стонал, бормоча что-то непонятное.

— Шайтан в том ружье сидит… Чуть руку мне не оторвало… Вай-вай… — Зачем хотел меня жизни лишить? Забирай проклятое ружье, чтоб глаза мои больше не видели его. Я тебя как дорогого гостя принял, а ты… а ты… — Всхлипывая, он силился подняться на ноги, но у него ничего не получалось. Подбежали слуги, подхватили своего господина под руки и повели к шатру.

— Нет, останься! — Крикнул властно Карача-бек. — Я хочу, чтобы ты посмотрел, как настоящие мужчины стреляют из ружья, чтобы не возводил на меня напраслину. — И он быстро, сноровисто принялся заряжать ружье во второй раз, бросая время от времени насмешливые взгляды в сторону побелевшего от испуга поддерживаемого слугами Соуз-хана.

— Ладно, — проговорил он, закончив заряжать ружье и укрепив его на сошнике, — смотри, как это делают воины. Огня! — и когда ему поднесли все ту же тлеющую головню, то спокойно запалил фитиль, поднес его к полке с затравкой, но не спешил поджигать насыпанный на полке порох, тщательно прицелился в живую мишень, а лишь потом медленно и неторопливо поднес фитиль к затравке.

Глухо бухнул выстрел, но уже никто не закричал, не упал на землю, не побежал прочь. Лишь женщины зажали уши маленькими ладошками и открыли рты. Зато несчастного барана подняла неведомая сила и отбросила к стене. Он несколько раз дернул ногами и замер. Толпа, не сговариваясь, ринулась к нему и возбужденно заголосила:

— Ой! Вай! Мертвый баран! Совсем мертвый! Небесным громом убило барана! Хороший снаряд!

Несколько мальчишек и двое старших сыновей Соуз-хана подошли к Караче-беку, уважительно оглядывая ружье, которое он все еще держал за приклад, и не опуская на землю.

— А нам можно? — ткнул пальцем в металлический ствол один из них. — Мы тоже хотим научиться гром делать, молнию слать.

— Почему ж нельзя? На — стреляй, — и Карача-бек с улыбкой протянул ружье.

— Э-э, ты это дело брось, — вспомнил о своих отцовских обязанностях Соуз-хан, — перестреляют друг дружку. Пусть лучше из луков точнее бьют. А ружье… баловство это все.

— Да и ружье тебе теперь новое покупать придется. Проспорил ты мне его. Так говорю?

Соуз-хан закрутил головой, пытаясь найти какую-то отговорку.

— Может, подождешь, а? Вишь, детишки учиться хотят… я и не думал, что из него можно попасть в кого-нибудь. Дорогой Карача-бек, давай я тебе вместо ружья другой подарок преподнесу: сапоги добрые или шубу баранью. А хочешь, мой халат? Бери! Мне для хорошего человека ничего не жалко. Сговорились? А?

— Не-е-е… Уговор дороже денег. Мы с тобой не на халат спорили, а на ружье. Если бы я не попал, то коня бы оставил, дальше бы пешком пошел. Прощайся с ружьем, с собой его забираю. И припасы к нему тоже. Без припасов оно бесполезное.

Соуз-хан заскрипел от злости зубами, так не хотелось ему отдавать дорогое ружье, которое он держал не столько для дела, сколько из бахвальства, доставая из сундука во время приездов родни или именитых соседей. Почитай, во всей округе у одного его имелось ружье и обладание им уже поднимало престиж хозяина.

Карача-бек видел мучения прежнего владельца ружья, но лишь посмеивался в негустую каштановую бородку и не спешил как-то успокоить его.

— Ладно, — наконец проговорил он, — пошли в шатер я расскажу как тебе и ружье вернуть и в прибыли оказаться.

Оставшись наедине с хозяином он, не спеша, еще раз изложил ему цель своей поездки в Казань, а потом предложил:

— Собирайся, вместе поедем. У тебя там, я слышал, и родичи есть. Примут, обогреют, с нужными людьми познакомят. Возьмешь с собой товары кой-какие и продашь подороже. У меня с собой ханская грамота имеется, а с ней нам все двери открыты. Купишь ни одно, а десяток ружей и припасы к ним. Своих людей вооружишь, а я их обучу как стрелять правильно без промаха. Не только самый богатый, но и самый сильный мурза в округе будешь. Я не тороплю, не неволю. Подумай до утра. Хватит тебе с бабами на мягких подушках валяться. Поглядишь, как в иных землях люди живут.

Чем больше говорил Карача-бек, тем сильнее распалялось сердце Соуз-хана, словно в огонь масла подливали.

"А, чего и в самом деле не поехать? — думал он, облизывая жирные губы. — Кой-какой товар на продажу или на обмен у меня припасен. Оттуда можно не только ружья, но и что другое привезти. Панцири, сабли. Там мастера известные и оружие их ценится. К тому же не зря хитрый визирь меня с собой зовет. Не из дружбы и любви большой. Чего-то он от меня хочет. Ай-вай! — словно проблеск какой, сверкнул в голове. — Неужели наш хан плохо на троне сидит? Вот оно что выходит… Недаром этот собачий сын вокруг меня увивается, вынюхивает что-то. Если хан Кучум умрет неожиданно или иная напасть с ним случится, то кому как ни мне стать ханом улуса Сибирского? Самозванец Едигир сгинул где-то в болотах, верно, и косточек от него не осталось. А других желающих сесть на ханском холме не сыщется. Недаром, ой недаром предлагает он мне поездку в Казань. Чего-то задумал, а может поддержкой Казанских князей заручиться желает? Как знать. Нет, надо ехать с ним. Поеду!"

— А зачем утра ждать, — неожиданно быстро согласился Соуз-хан, — я согласен. Еду с тобой в Казань.

— Ну и ладно, — не выказал удивления Карача-бек, — значит, рано утром и выступаем. Сейчас покажи, куда спать определишь, а в дороге еще наговориться, успеем. Сейчас отдохнуть надо, сил набраться. И вели коней накормить как должно.

Но утром начались только сборы в дорогу, а собрались уже затемно, решив остаться еще на ночь, а выступить, едва рассветет. И вот теперь они подъехали к лагерю Мухамед-Кула, где их остановили сторожевые посты. Карача-бек потребовал отвести его к башлыку и теперь сидел в центре лагеря, ожидая, когда появится ханский племянник.