Изгнание в Индию - Арам Тер-Газарян

«В городе, который мне известен. Мне знакома только Калькутта. Скотный вагон, Калькутта со словом Маори, а там – посмотрим. У братьев-даяки там были какие-то сородичи. Можно попробовать… И снова попасть в руки Дэвида… – хотя, он наверняка в Лондоне. – Он везде. В любом случае, я правильно все спланировала – надо выбираться из Индии в Европу и обживаться там. Образование у меня хорошее – с голода не умру».

Они подъезжали к городу.

Анна надела поверх робы широкие голубые штаны – пайджама, длинную красную кофту до колен – ангаркху, а на голове повязала большой темно-зеленый платок. Теперь, как минимум, сзади она могла сойти за мусульманку.

Когда обоз проезжал мимо вокзала, Анна соскочила с телеги, перед этим дав женщине десять пени, и направилась к вагонам стоявшего поезда.

– Агра! Агра! – кричали проводники.

Она подошла к одному из них, и тот, лишь бросив взгляд на ее одежду, даже не посмотрев на лицо, сказал: «Муслим», и указал рукой на следующий вагон.

Садиться в вагон с индусами было бы безумием, и она пролезла между колесами на другую сторону – чтобы ее не было видно на платформе, стала обходить состав.

Наконец, дойдя до конца, она увидела два вагона для скота. Лохматый и бородатый седой старик помог ей взобраться и что-то спросил на хинди.

Она в ответ пожала плечами.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Фарси?

– Фарси, – ответила Анна.

Старик улыбнулся и, посмотрев на ее ноги, сказал на английском.

– Беглянка?

Анна испугалась.

– Не волнуйтесь, – продолжил он. – Я проработал в этом ужасном месте тридцать лет. А теперь боги наказывают меня за все, что я там делал. Я узнал вас по этим ботинкам.

Анна посмотрела на свои ноги, и только сейчас поняла, что так и осталась в грубых больничных чоботах.

– Да, не бойтесь вы! – повторил старик. – Вы посланы мне, чтобы исправить карму. И я не только не сдам вас этим проклятым тварям – вашим соотечественникам, но и помогу вам. Уверяю вас, за последние одиннадцать лет я объездил всю Индию, и знаю, как обвести вокруг пальца полицейских. Он достал из сумки хлебную лепешку, и, разломив ее на две ровные части, – дал половинку ей.

– Подкрепитесь.

– Спасибо. – Анна почувствовала, что сильно проголодалась.

Всю ночь она шла по руслу реки, боясь попасть в лапы диким зверям или наступить на змею. Потом ехала в обозе, не позволяя себе расслабиться.

Меньше, чем за минуту, она съела хлеб. Потом сделала два глотка из фляги старика.

– Вы там служили? – спросила она.

– Да, мэм, – с сожалением ответил он. – После восстания сипаев мы оказались уже и не нужны. А жить на что-то надо было. Вот командир и пристроил меня с братом туда стоять на вышках. Платили очень хорошо. Когда я уволился, я был богатым человеком. Мог позволить себе купить большой дом – хоть в Бомбее, хоть в Дели, хоть в Агре, хоть в Калькутте. Мой брат так и сделал – живет в Агре. Я к нему сейчас еду. А я не смог. Я виноват перед ним. Как он стал мужчиной, позвал его к себе. Пять лет мы вместе там были. Он на двадцать лет меня младше – я старший из восемнадцати детей, а он – младший. Остальные все погибли вместе с родителями. А как я стал дервишем – это была страшная история, мэм. Мы ехали с братом в Агру. Как раз собирались осесть. Ну, купили билет на поезд, сели, поехали. И на середине пути сверху в окно к нам влезает мальчишка. Я ему говорю: «Пошел отсюда, шакал малолетний!». А он уже собрался бежать по вагону, но, вдруг остановился и отвечает: «Два брата, и на каждом кровь сотен невольниц дьявола! Спастись от кары бога Варуна они смогут, только если один станет дервишем». Брат ему говорит: «Кто ты такой?». А мальчонка как посмотрит на него, а в глазах – настоящий огонь горит. «Я и есть Варуна!» – сказал он и убежал. Посидели мы с братом, подумали, и я ему говорю: «Аджитт – ты молодой еще. Создавай семью, живи, как порядочный человек. И детей хорошими людьми воспитай. Деньги я отдам тебе». Так и сделали. Приехали в Агру, нашли в городе хорошее место для дома, чтобы и сад большой можно было разбить. За два года построили дом. И я ушел. Благословил брата и ушел.

Анна слушала его и улыбалась. Мягкий голос и добрые интонации, которыми разговаривал старик, действовали на нее успокаивающе.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Аравинда. На хинди это означает – лотос, – ответил старик.

– Очень приятно, Аравинда! Меня зовут Анна, – она подала ему руку.

Он с почтением пожал ее ладонь.

– Поспите, госпожа Анна, – сказал он. – Поезд хоть и тронулся, а дорога нам предстоит долгая. Да и у вас вид измученный.

Он наклонился к ней и провел ладонью по лбу. Анне стало очень приятно от этого прикосновения. Еще несколько минут она, улыбаясь, смотрела на старика, и он отвечал ей такой же доброй улыбкой. Вскоре она подгребла под голову сено, и уснула.

Аравинда смотрел на нее своими слезящимися старческими глазами и молча перебирал четки. Анна только что рассказала ему свою историю.

– Капитан Кларк был смелым воином, – наконец, сказал он. – Когда мы взяли Дели, он еще два года командовал нашим полком, пока мы добивали сипаев.

Анна ничего не ответила на это.

– Сипаи разорили нашу деревню, потому что крестьяне отказались выдать им последние запасы зерна, – сказал старик и замолчал на несколько секунд. – Это была страшная война. Нас натравили друг на друга – брата на брата. А англичане победили. Страшная война.

Он снова стал перебирать свои четки.

– Англичане спровоцировали эту войну и победили. Теперь я уверен в том, что это они затеяли эту бойню. Боялись, что Индия вся без исключения восстанет против них. И тогда никакая армия и флот, которыми они так гордятся, не смогла бы победить нас, – продолжал старик. – Они сыграли на опережение. Знали, что пока махараджи-союзники не перешли на сторону недовольных, надо начать войну. И поставили из Англии огромную партию патронов к новой винтовке Энфилда. Хорошее оружие, я вам скажу. Но патрон, который надо было разрывать зубами, они специально пропитали смесью говяжьего и свиного жира. Знали же, что в сипаи идут одни нищие индуисты и мусульмане. Вот так вот – решили покормить свининой и говядиной. И даже, несмотря на то, что мы не очень-то любим друг друга – индуисты и мусульмане – различная вера не помешала нам объединиться. И Индия загорелась – от Бенгалии до границ Афганистана. Англичане бежали с севера страны, как крысы. Магараджи гнали их… То есть нас. Но, я же говорю, что англичане сыграли на опережение, и магараджи, хорошо зарабатывавшие за счет англичан, не стали поддерживать Север. Даже когда пал Дели, и повстанцы дошли до середины Индостана, почти никто из союзников англичан не предал их.

Старик глубоко вздохнул.

– Я хорошо знал Кларка, много раз общался с вашим отчимом – Лансером. Скажу точно – его во время той бойни не было. Думаю, он вообще ничего об этом не знал. В этот день, он, наверное, со своим караваном уже подъезжал к Ахмадабаду. И уж точно, он никогда бы не дал приказ стрелять в детей. – Аравинда посмотрел на Анну. – Я стрелял. Мне было плевать – там были иноверцы. Пьянчужка Пол стрелял. Кларк стрелял. А других вы не знаете, и незачем вам знать – каждый из нас пошел своим путем. Пола послали следить за Лансером, как только Кларк узнал о его богатствах. А я продолжал оставаться в Дели.

– Как давно существует эта лечебница? – спросила Анна.

– Думаю лет триста – как в Бомбее появились первые англичане. Во всяком случае, так там говорили.

Анна с недоверием посмотрела на старика.

– Вы чему-то удивлены, Анна?

– Вы хотите сказать, что Кларку триста лет?

– Наивные европейцы. Вы еще дети, и все воспринимаете буквально, – рассмеялся старик. – Да. Считайте, что Кларку триста лет.

Он погладил по боку козу, вставшую рядом с ним, достал из сумки глиняную чашу и стал доить.

– Куда вы едете сейчас, Анна?

– В Калькутту. У меня там дело.

– У вас там друзья?

– Нет. Купец, у которого на хранении оставлены мои документы.

– А-а. Это хорошо, что есть хоть какие-то документы, – со знанием дела ответил старик, продолжая дергать вымя козы. – А как его зовут? Вашего купца?

– Джавал.

– Не тот ли это Джавал, который живет в огромном доме в самом центре Калькутты?

– Нет. У того, который мне нужен, лавка в портовом районе.

– А чем он торгует?

– Бенгальскими фейерверками для европейцев.

– Так это он и есть, – продолжая наполнять чашку молоком, сказал Аравинда. – Вас слишком долго не было в нашем мире, Анна. Сейчас вся Европа буквально сошла с ума из-за этих свечей. Джавал уже давно очень богатый и уважаемый человек!

– Ну, если вы ничего не путаете, значит так и есть. И мне нужен он, – ответила она.

– К таким людям не так-то просто попасть.

– Ну, я думаю, что найду способ.

– Э-э нет, – хитро улыбнулся Аравинда. – В этом деле без дервиша не обойтись. Такие люди, особенно те, кто быстро разбогател, не общаются даже с бедными родственниками. А вот нас – монахов и дервишей – побаиваются.