Собрание сочинений в трех томах. Том 1. Волшебный берег: Повести и рассказы - Любовь Воронкова

— Ладно, — сказала Алёнка.

И они тихонько пошли по светлой полевой дороге — домой. И Дёмушка зашагал за ними.

Дорога шла сначала среди зеленей. Ровные, чистые озими, раскинувшись, лежали под солнышком, расправляя свои зелёные, густые стебельки.

А потом кончились озими и открылась широкая пашня. Сырые комья свежей земли блестели и чуть-чуть дымились под горячими весенними лучами.

В небе было полно звона, друг перед другом заливались весёлые жаворонки. По ровной, мягкой земле шли тракторы с сеялками на прицепе.

Один трактор шёл далеко, возле рощицы, а другой двигался навстречу у самой дороги.

— Вот бы прокатиться! — сказала Таня. — Давай попросимся!

— Не посадит, — сказал Дёмушка. — Я уж просился один раз — не сажает.

— Ну, тебя не сажает, а нас посадит!

Трактор шёл медленно и очень ровно. А когда подошёл поближе, Таня закричала:

— Эй, дяденька тракторист! Прокати немножко!

— Вот отсеемся, тогда и прокатим, — ответил тракторист, — а сейчас — куда же? Глядите, что к трактору-то прицеплено: сеялки с овсом. А за сеялками ещё и бороны. Да ещё вы сядете — трактор-то и уморится совсем!

Трактор прошёл мимо, протащил и сеялки и бороны.

Таня стояла и смотрела трактору вслед.

— Гляди, сколько тащит! — сказала она. — И сразу из трёх сеялок сеет!

— А видала, как из сеялок овёс по трубочкам в землю сыплется? — спросила Алёнка. — Я видала.

— И я видала!

— А что, прокатились на тракторе? — спросил Дёмушка. — Не затрясло?

Таня тоненьким голоском запела песенку, Алёнка подхватила. И ничего не ответили Дёмушке, будто не слыхали. Так и пошли с песенкой дальше. А вот и полю конец, и деревню видно!

На конце пашни встретился ещё один человек — женщина в розовом платочке запахивала углы. Трактор на поле поворачивается не круто, закругляет на поворотах. Потому и остаются в поле незапаханные углы.

Таня посмотрела на эту женщину, на её розовый платок, низко надвинутый на глаза от солнца, и вдруг закричала:

— Мамушка! Вот ты где!

И побежала к ней по зелёной кромке поля.

Танина мать остановила свою серую лошадку.

— Это вы где же пропадаете? — сказала она. — С утра вас дома нету!

— А мы ходили море смотреть! — быстро начала Таня. — И на ГЭС были! Там всякие машины видели!

— Ну вот, — сказала мать, — убежали из дому, не сказались. А там бабушка тебя ищет — не найдёт! Беги скорей домой! Небось в животе-то петухи поют!

— Мамушка, — сказала Таня, — а ты домой не пойдёшь? Ведь уж небось обеды!

— Какие там обеды! — ответила мать. — Обеды уж прошли! Бегите домой сейчас же!

И снова тронула лошадь.

Ребятишки побежали к деревне прямо через лужайку. На сухом бугорке Таня увидела светлый жёлтый цветок. На голом стебельке висели жёлтые венчики, а около самой земли теснились пушистые круглые листья.

— Баранчик! — закричала Таня и сорвала цветок.

— А вот и ещё два! — закричала Алёнка. — А вон и ещё один!

Но тут оказалось, что баранчиков на бугорке очень много, не сосчитаешь. Девочки нарвали жёлтых цветов по целой горсти и принялись грызть их сочные, свежие стебельки. А Дёмушка и в горсть нарвал, и в карман набил, чтобы ему до самого дома хватило.

Они бегали по луговине, собирали баранчики, грызли их.

Вдруг Таня вспомнила:

— Пошли! Мне мамушка домой велела!

Они опять вышли на дорогу. А по дороге одна за другой бежали лошади, запряжённые в телеги. Телеги были грязные, все испачканные навозом. Возчики сидели кто на чистой дощечке, кто на соломенном пуке. А кто и вовсе стоймя стоял.

— Эй, ребятишки, садитесь — подвезём! — со смехом крикнула с передней телеги Сима Кукушкина.

Сима была в колхозе бригадир по огородам и теперь возила со своей бригадой на огороды навоз.

— Вот когда обратно с возами поедем, тогда и их захватим, — сказал озорной парнишка Петька.

А на третьей телеге ехал Серёжа Таланов. Серёжа никогда не обижал маленьких ребятишек и не смеялся над ними. Он остановил лошадь и сказал:

— Влезайте. Садитесь на солому.

Таня и Алёнка живо взобрались на телегу. А за ними и Дёмушка вскарабкался. Серёжа отдал им пук соломы, на котором сидел, а сам поехал стоя. Лошадь бежала рысью, телега подпрыгивала на кочках и на ухабинках, но Серёжа стоял и покачивался, а не падал.

— И как не боится! — сказала Таня.

— А я тоже не боюсь! — вдруг заявил Дёмушка.

Он встал на телеге, расставил ноги пошире… Но тут же и сел, прямо на навозное дно.

Таня засмеялась, а Алёнка сказала:

— Вот и хорош! Вот и сиди там, а к нам не подлезай!

Но Дёмушка сидеть не стал. Он снова поднялся на ноги, покачнулся, но не упал. Так и стоял до самой деревни рядом с Серёжей, широко растопырив руки и покачиваясь на колдобинах.

И, когда домчались до конюшни, Серёжа сказал ему:

— Молодец! Ловкий работник будешь!

Снял его с телеги и поставил на землю. А девочки сами соскочили.

Таня прибежала домой.

— Бабушка, дай пообедать! — закричала она.

Бабушка месила корм для поросёнка. Увидев Таню, она даже руками всплеснула:

— Ну где же это ты бегала, а? Это где же ты пропадала, а? Я вот тебе шлепков сейчас надаю, а не пообедать! Обедать надо вовремя приходить, когда все люди обедают!

Таня обиделась, надула губы и полезла в стол за хлебом. Но в столе лежала большая краюшка, и ни одного ломтика отрезанного не было. Только одна засохшая корочка валялась в углу. Таня взяла эту жёсткую корочку и отошла к окну. Она глядела в окно, грызла корку, хрустела, как мышь, а на бабушку и не оглядывалась.

— Вот и грызи корки, — продолжала бранить её бабушка, — вот так и надо! Я-то думаю — она за гусями смотрит, а гуси ходят да ходят себе по озими! И не спросится и не скажется, убежит куда-то! Да что это за вольница такая растёт!

Бабушка пошла кормить поросёнка. А Таня, всё так же насупившись, стояла у окна.

Корочку она съела. Но что это за обед, когда всё утро по полям да по лугам пробегаешь!

Бабушка вернулась из хлева. Она молча вымыла посуду. Вытрясла самовар. Нащепала лучины… А Таня стояла у окна, водила пальцем по стеклу и что-то сердито шептала себе под нос.

Потом бабушка принесла из чулана мучной лоток и стала сеять муку на хлебы. И вдруг сказала тихо и печально:

— Нет, Танюшка, совсем ты свою бабушку не любишь! Я-то тут бегаю, ищу, кричу. Думаю — не в пруду ли утонула, не заблудилась ли где. Спасибо, телятницы сказали, что на лугу вас видели. А тебе и думки мало, что бабушка тут беспокоится. Вот какая ты у нас, Танюша, недобрая, бабушку совсем не жалеешь!

У Тани глаза сразу налились слезами.

— Бабушка, я тебя жалею! — закричала она.

Таня живо подбежала к бабушке, вскарабкалась на приступку, где стоял мучной лоток, и обняла бабушку за шею.

У бабушки чуть сито с мукой из рук не вывалилось.

— Бабушка, я тебя жалею! — повторила Таня со слезами и прижалась лицом к бабушкиной щеке.

Бабушка улыбнулась, положила сито и вытерла своим ситцевым фартуком Танины слёзы.

— Вот и хорошо, что жалеешь, — сказала она. — Только давай уговоримся: если вздумаешь куда убежать, так сначала у бабушки спросись. Ладно?

— Ладно, — обещала Таня.

— Ну, а теперь садись да поешь, — сказала бабушка. — Вот тебе каши с молоком да творожку мисочку… Да вот ещё яичко я тебе оставила. Подкрепись пока до ужина.

Так помирились бабушка с Таней, и обеим стало хорошо и весело.

Таня обедала, а сама поглядывала в окошко — что это Снежка не видать?

— Бабушка, а где Снежок? — спросила она.

— Небось под крыльцом спит, — сказала бабушка. — А что ему? Целую плошку похлёбки съел да и на боковую!

Таня успокоилась: значит, Снежок домой прибежал, не заблудился.

— Бабушка, а я тебе баранчиков принесла, — сказала Таня. — Вот эти тебе, а эти дедушке. Они сладкие, попробуй!

Бабушка посмотрела на вялые жёлтые цветы.

— Нет, — ответила она, — мне их грызть нечем: зубов у меня нету. Лучше отнеси их Деду.

Таня взяла цветы и пошла к дедушке. Дедушка во дворе постукивал топориком, тесал колья.

Таня уселась рядом с ним, на старом бревне под берёзами.

— Дедушка, попробуй баранчиков, — сказала она, — сладкие — прямо сахар!

— Подожди, — ответил дедушка, — вот ещё десятка два кольев затешу, тогда и угощай меня баранчиками.

— Дедушка, а зачем ты столько кольев затёсываешь? — спросила Таня. — На что они тебе нужны?

— Для колхоза нужны, — ответил дедушка. — На огородах загородки расшатались — поправить надо… Потом выгон будем огораживать, потом вон садовник наш Федот Иваныч говорит, что ему новые посадки огородить надо. А ты спрашиваешь — на что нужны!