Мобильник - Стивен Кинг

— Эта фабрика абортов! — Она сплюнула и подняла Библию, словно хотела отразить удар.

Том ее не ударил, но мрачно усмехнулся.

— Я ничего не знаю насчет Сосуда безумия, но, безусловно, безумие бродит по миру в эту ночь. Хочешь, чтобы я выразился яснее? Львы выпущены из клеток, и ты, возможно, скоро выяснишь, что первыми они пожрут болтливых христиан. Сегодня, в три часа пополудни, кто-то отменил ваше право на свободу слова. Считай, что это совет мудреца. — Он посмотрел на Алису, на Клая, и Клай увидел, что верхняя губа под усиками чуть дрожит. — Можем идти?

— Да, — кивнул Клай.

— Bay, — воскликнула Алиса, когда они вновь зашагали к съезду на Салем-стрит, оставляя позади «ВИННЫЙ МАГАЗИН ГИГАНТСКИХ СКИДОК МИСТЕРА БИГА». — Ты вырос среди таких, как она?

— Моя мать и обе ее сестры ничем от нее не отличались, — ответил Том. — «Первая церковь Христа-искупителя Новой Англии». Они видели Иисуса своим личным спасителем, а церковь видела в них своих лохов.

— И где сейчас твоя мать? — спросил Клай.

Том коротко глянул па него.

— На небесах. Если только они не провели ее и с этим. Я вот уверен, что так оно и есть.

5

В нижней части съезда, у знака «СТОП» двое мужчин дрались из-за бочонка пива. Если бы Клаю задали соответствующий вопрос, он бы ответил, что бочонок этот скорее всего позаимствован из «ВИННОГО МАГАЗИНА ГИГАНТСКИХ СКИДОК МИСТЕРА БИТА». Теперь он лежал позабытый, помятый, сочащийся пеной у оградительного рельса, тогда как двое мужчин, оба мускулистые и оба в крови, лупили друг друга кулаками. Алиса тут же прижалась к Клаю, а Клай обнял ее, но что-то в этих драчунах скорее радовало, чем пугало. Оба были злыми, чего там, в ярости, но не безумными. Не то что люди в городе.

Одному из мужчин, лысому, в куртке «Кельтов»[37], удался отменный удар, разбивший противнику губы и уложивший на землю. Когда мужчина в куртке «Кельтов» двинулся на лежащего, тот отполз от него подальше, потом поднялся, продолжая пятиться. Сплюнул кровью. «Бери его, сучий потрох, — выговор у него был бостонский. — Надеюсь, ты им подавишься!»

Лысый в куртке «Кельтов» сделал вид, что сейчас бросится на него, и второй мужчина, развернувшись, побежал по съезду к шоссе 1. Куртка «Кельтов» уже начал нагибаться за своей добычей, когда увидел Клая, Тома и Алису, и тут же выпрямился. Их было трое на него одного, ему подбили глаз, кровь текла по щеке из надорванного уха, но Клай в слабом отсвете пожара в Ривере не видел страха на лице лысого. Его дедушка, подумал Клай, сказал бы, что чует ирландский дух, и, конечно же, вывод этот хорошо согласовывался с зеленым трилистником[38] на спине куртки.

— Чего уставились, вашу мать? — спросил он.

— Ничего… просто проходим мимо, если вы не возражаете, — миролюбиво ответил Том. — Я живу на Салем-стрит.

— Вы можете идти что на Салем-стрит, что в ад, мне без разницы, — пробурчал лысый мужчина в куртке «Кельтов». — Все еще свободная страна, не так ли?

— Сегодня? — переспросил Клай. — Слишком свободная.

Лысый обдумал его ответ и коротко хохотнул, но без особого веселья.

— Что, вашу мать, случилось? Кто-нибудь знает?

— Это мобильники, — ответила Алиса. — Они свели людей с ума.

Лысый поднял бочонок. Управлялся он с ним легко, развернул так, чтобы из пробитой дыры больше ничего не текло.

— Гребаные штуковины. Никогда с ними не связывался. Переходящие минуты[39]. Что за хрень?

Клай не знал. Том, возможно, знал, у него-то мобильник был, но Том промолчал. Наверное, не хотел продолжать разговор с лысым, не самая, между прочим, плохая идея. Клай подумал, что лысый многим напоминает неразорвавшуюся гранату.

— Город горит? — спросил лысый. — Так?

— Да, — кивнул Клай. — Не думаю, что в этом году «Кельты» сыграют на «Флит».[40]

— Да и хрен с ними, — отмахнулся лысый. — Док Риверс[41] даже инвалидов не смог бы тренировать. — Он стоял, наблюдая за ними, с бочонком на плече, по щеке текла кровь. Но теперь воинственности в нем поубавилось, на лице читалась чуть ли не безмятежность. — Идите, куда шли. Но я бы не оставался надолго так близко от города. Станет хуже, пока дело не пойдет на лад. Во-первых, пожаров будет гораздо больше. Вы думаете, все, кто ломанулся на север, не забыли выключить газовую плиту? Я в этом сильно сомневаюсь.

Они двинулись дальше, но тут же Алиса остановилась. Указала на бочонок.

— Он ваш?

Лысый рассудительно посмотрел на нее.

— В такие времена кто знает, чье есть чье, булочка моя. Прошлое тю-тю. Остается только настоящее и, возможно, будущее. Сегодня он мой, а если в нем что-нибудь останется, он, возможно, будет моим и завтра. Теперь идите. Поговорили и будя.

— Счастливо. — Клай вскинул руку.

— Не хотел бы я быть тобой, — ответил лысый без тени улыбки, но тоже вскинул свободную руку. Они миновали знак «СТОП» и перешли на противоположную сторону, как предположил Клай, Салем-стрит, когда лысый крикнул вслед: — Эй, красавчик!

Оба, Клай и Том, обернулись, потом посмотрели другу на друга, их губы разошлись в непроизвольной улыбке.

Лысый с бочонком превратился в темный силуэт на поднимающемся к шоссе пандусе. Он мог бы быть и пещерным человеком с дубинкой на плече.

— Где теперь эти психи? — спросил лысый. — Вы же не скажете, что они все передохли, так? Потому что я в это ни хрена не поверю.

— Это очень хороший вопрос, — ответил Клай.

— Ты прав, твою мать, очень хороший. Береги эту маленькую булочку, — и, не дожидаясь ответа, мужчина, который победил в битве за бочонок пива, повернулся и растворился в темноте.

6

— Вот он, — сказал Том десятью минутами позже, и луна вдруг выскользнула из-за дыма и облаков, которые скрывали ее последний час или около того, словно этот коротышка в очках и с усиками дал команду небесному осветителю. Ее лучи, теперь серебристые, а не болезненно-оранжевые и ужасные, осветили дом, темно-синий, зеленый, а может, и серый. Без уличных фонарей определить цвет не представлялось возможным. Одно Клай мог сказать наверняка: дом ухоженный и симпатичный, хотя, возможно, и не такой большой, каким виделся с первого взгляда. Такому оптическому обману, конечно же, способствовал лунный свет, но еще больше — ступени, которые поднимались от аккуратно подстриженной лужайки к единственному на улице крыльцу с колоннами. Слева над крышей высилась сложенная из плитняка труба. Поверх крыльца на улицу смотрело слуховое окно.

— Том, он прекрасен. — Голос Алисы звучал слишком уж надрывно. Клай решил, что причина — крайняя усталость и близость к истерике. Сам-то он не считал дом прекрасным, но, безусловно, выглядел он как дом человека, у которого есть как сотовый телефон, так и все прочие прибамбасы двадцать первого века. Точно так же выглядели и остальные дома этой части Салем-стрит, и Клай сомневался, что многие из их обитателей разделили фантастическую удачу Тома. Он нервно огляделся. Все дома стояли темными — электричество отключилось… и, возможно, пустовали, да только он чувствовал следящие за ними глаза.