Противостояние - Афанасьев (Маркьянов) Александр

До позиций спецназовцев не добежал ни один моджахед, один оставался в живых, и еще долго и обреченно выл на каменистом склоне, пока очередь снизу, очередь кого то из своих же не оборвала этот крик.

После провала первого штурма, наскоком - духи решили поговорить…

- Таслим! Шурави таслим*****!! - хрипло заорали с тропы

Ага - щаз… Щас тебе будет таслим…

- Американ! Американ!

А вот это уже интересно. Американ. Американец! Отдай американца и уйдешь.

Лейтенант взглянул на лежащего рядом американца - тот прижимался к земле и был на удивление спокоен. Их глаза встретились…

- Им нужен я…

- Кто вы?

- Я из ЦРУ.

Твою мать… За ЦРУшника они и впрямь - рвать и метать будут.

Скворцов обернулся…

- Грузин!

Их разведчик, московский грузин бог знает в каком поколении и не знающий ни слова по-грузински, старший сержант Александр Кацава обернулся

- Головой отвечаешь - лейтенант кивнул на пленника.

- Понял, старшой…

Одновременно командовать и опекать пленника нельзя, либо одно проворонишь либо другое.

Старший сержант, не поднимаясь, ползком сменил позицию, и тут раздался торжествующий крик

- Метлы! Пацаны, вертушки идут!

Лейтенант приподнялся на локте, повернулся, чтобы посмотреть - и увидел. Как раз и увидел - то что видеть не хотел бы ни при каких обстоятельствах. Вертушек было всего две - всего два Мишки, но самое главное - ни одного Крокодила на прикрытии. И это при том, что он предупредил штаб об опасности района, о наличии в районе как минимум одного ДШК, и о том, что они окружены и по ним ведется огонь. Того придурка, кто при таких вводных отправил в район всего лишь пару Мишек - расстрелять перед строем мало. И не успел лейтенант додумать эту невеселую мысль - как из-за ближайшего холма взлетели два маленьких светлячка, набирая скорость, они рванулись к вертолетам. Вертолеты метнулись в сторону, небо расцвело огненным шарами, выпущенными системой отстрела тепловых ловушек. Одна из ракет повелась за тепловыми ловушками, лопнула огненной вспышкой - зато вторая боднула в бок один из вертолетов - и в этот же момент ярко-алые трассы с другого холма врезались в обреченный вертолет с другой стороны, добивая его.

Оставшийся в живых вертолет резко ушел вправо, ныряя в ущелье. Забирать окруженных спецназовцев он явно не собирался******…

Спасли их почтари - когда минометчики уже окончательно пристрелялись, и когда у них появились еще четверо трехсотых. Два вертолета Ми-8, перевозящих почту, почти гражданских, без блоков НУРС и с одним только курсовым пулеметом на двоих снизились, и пока один из вертолетов поливал окрестные горные склоны из курсового пулемета, второй снизился над самой вершиной. Спецназовцы, прикрывая друг друга побежали к нему. Вертолет был загружен, часть мешков с почтой пришлось выкинуть там же… но они все таки добежали, ввалились в исполненное грохота и дрожи, такое родное чрево вертушки. Все кроме одного…

Он так и не понял, как это произошло. Потом он корил себя за многое. За то что назначил именно Грузина опекать пленника. За то что пошел на этот гребаный караван. За то что, будучи сам снайпером, пропустил такого же снайпера духов. За многое, в общем. И хотя вины его в произошедшем никакой не было, он выполнил задание и почти вывел группу - за это он себя и корил. За "почти".

Когда темно-зеленая, пятнистая вертушка рванулась к вершине, спецназовцы начали отходить. Духи, поняв, что добыча уходит, открыли шквальный огонь из всего, что у них было, уже не скрываясь. Отходили, прикрывая друг друга огнем, поставив на этот отход и на эту вертушку всё, магазины вылетали за несколько секунд. Как и было положено в их группе, последними отходили командир и его замок, пулеметчик и снайпер. Непрерывно стреляя, они сорвали новую атаку, положив, по крайней мере, девятерых и держались, держались, зацепившись зубами за эту землю и за эти позиции. Пули летели над головами, очень низко…

Когда сверху застучал пулемет, прикрывая их - начали отходить и они. Ползком - иначе было нельзя, нашпиговали бы как утку дробью за секунду, стоило только встать. Очередная мина разорвалась совсем рядом, болью обожгло плечо - но плевать, плевать потому, что можно идти, потому что рядом вертушка которая унесет их из этого ада, а разбираться будем потом. Все уже загрузились, навстречу лейтенанту тянулись руки, он добил магазин до конца - и сразу несколько рук рывком втащили его в вертолет. Скворцов обернулся, лязгнул брошенный пулемет - забросив пулемет, чтобы освободить руки, Шило лез в вертушку сам. Кто-то бил из автоматов через иллюминаторы, вертолет уже отрывался от земли, скользнула нога и…

Лужа крови, у самого люка. Темно-алая, почти черная лужа крови на грязном алюминии. Капли, ведущие дальше, вглубь отсека, кровавая дорожка из капель…

Лейтенант повернулся и увидел белое, мертвенно-белое лицо своего друга, "земели". Москвича Александра Кацавы. Грузина…

- Сашка…

Старший сержант Александр Кацава, Грузин, московский грузин, чей отец знал лично Окуджаву, и который мог бы отмазать сына от армии, но не стал этого делать… Старший сержант Кацава погиб у самой вертушки, прикрывая своим телом пленника. Снайперская пуля, пущенная с расстояния не меньше километра, вошла в шею, отрикошетив от самой кромки бронежилета. Он еще сделал шаг вперед, подтянулся - и упал на руки своих товарищей, уже в вертолете, заливая пол своей кровью.

Кто-то очень не хотел, чтобы пленник ушел живым…

* дувал - это такая ограда, обычно примерно с человеческий рост или чуть ниже, сляпанная из глины и тростника. Обстрелы из-за дувалов, перемещение за дувалами с внезапными нападениями и быстрыми отходами - любимая тактика духов при бое в населенном пункте

** Грач - Су-25, чернорабочий той и последующих войн, наверное лучший штурмовик в мире

*** Класть вилку - терминология из артиллерии. Первая мина или снаряд ложится с недолетом, вторая - с перелетом, по попаданиям корректируется прицел и третья попадает точно в цель.

**** Стрелковые таланты духов, ходящие про них байки что из БУРов, британских Ли-Энфильд 303 попадали за километр, в основном из области мифов. Да, были у них и снайперы, были и просто удачные выстрелы, благо пуля из БУРа на километр только так летит. Но в основном относительная "удачливость" духов объяснялась тем, что они либо стреляли на очень коротких дистанциях, навязывали бой в зеленке, в населенном пункте. Либо занимали господствующие высоты, стреляли сверху вниз, в то время как нашим приходилось стрелять снизу вверх, а любой практик скажет вам что при стрельбе снизу вверх сложно рассчитать поправки.

***** Шурави, таслим - советский, сдавайся.

****** К сожалению было и такое. История афганской войны - это не только история героизма, это история и таких вот поступков. И сразу даже не скажешь кто виноват здесь больше, струсивший пилот вертолета или придурок, пославший вертолетную пару на задание, не выделив им боевого прикрытия

Картинки из прошлого Германская демократическая республика Балтийское побережье, санаторий Национальной народной армии Зима 1986 года Заговорщики…

С утра похолодало - и сильно. Унылый, приходящий со свинцово-серой Балтики ветер с завыванием бил в старинные окна особняка на побережье, словно просясь погреться, жалобно стонал, жалуясь на свою нелегкую долю. Весь песок побережья с утра покрылся прозрачной ледяной изморосью, слизываемой холодными накатывающимися на берег валами волн. Было холодно, сыро, мрачно и смурно…

Здесь никогда не спрашивали имен, здесь не смотрели на лица. Здесь вышколенная прислуга появлялась, словно по мановению волшебной палочки именно тогда, когда бывала нужна - и скрывалась вновь, здесь было тепло и уютно - толстые стены отсекали сырую балтийскую вьюгу. Это был замок. Объект "замок".

Замок…

Здесь на побережье когда-то была крепость рыцарей-тевтонов. Тогда границы были совсем другие, Польша, или Польско-литовское княжество не имело выхода на Балтику, Швеция с ее первоклассным войском считалось "молотом Европы", в немцев от русских отделяли где одна, а где две границы. А здесь, в стоявшем на этом месте замке, под закопченными балками, удерживающими свод, дымно горели факелы, в старом огромном камине жарилась туша оленя целиком, а мрачные, пышно одетые люди рвали зубами еще горячее мясо, запивали его вином и произносили речи. О, какие это были речи! В этих речах был лязг мечей и гарь покоренных городов, удар копья о турнирный щит и жалкий вопль женщины из города, отданного на три дня на разграбление, заунывный вой трубадуров перед поединком и грохот копыт по иерусалимской земле. Люди говорили - и слова валунами срывались с их губ. Вставали горою за веру Христову, за землю родную, за короля и папу. А потом эти люди надевали доспехи - и уходили. Уходили в бой.