Записки неординарной эльфийки - Эльфарран

Второй день обретения сущности

– Куда идем?

– Вперед!

– Но куда именно? Мы заблудились!

– Вперед, и меньше раздумий, от них морщины появляются.

Так мило беседуя, мы вышли на степной простор, где пыльные травы с усилием пробивались меж каменных нагромождений серых валунов. Полустертая надпись на гнилом указателе четко гласила: "Изенгард". Вдали маячила черная башня, и несколько избушек образовывали некое подобие города.

– Ну что зайдем на пару кружечек мухоморовой настойки к почтенной несостоявшейся свекрови. Ты что совсем шуток не понимаешь? – глядя на округлившиеся глаза друга, засмеялась я.

– Шутки у тебя достойны только ежиков, такие же бестолковые, – фыркнул Изик.

– Все же интересно взглянуть вон на ту голубятню.

– Это не голубятня. Голуби слишком крупные.

За разговором мы незаметно подошли к окраине Изенгарда.

Каменные исполины стали попадаться значительно чаще, скрипел песок под ногами, и даже редкие кузнечики прыгали вдвое ниже. Нас окутала плотная тишина, придавая даже обычным предметам флер таинственности. Кружившиеся голуби (или не голуби?) направились на запад, сбившись в небольшую стаю, а мы предусмотрительно взяли восточнее. Главный ориентир предстал перед нами во всей красе: "Дул-Гулдур" было написано на почтовом ящике, где среди газет "Вестник Мордора" и "Особенности оркской жизни" торчали листки прошений, любовные записки, два каталога на магические шары и прочая дребедень.

– Как насчет познакомиться с его обитателями? Может, покормят, у меня с прошлой недели ни одной косточки в зубах не побывало.

– Пойдём отсюда, – взмолился Изик. – Ну хочешь, загоним двуручник Маты в той кузнице, – и он выразительно мотнул головой в сторону полуразвалившихся прокопченных строений. Мелькающий огонь издалека выдавал ремесло хозяина.

-Хорошо, – смиловалась я, подниматься по двум тысячам ступенек башни мне тоже не хотелось.

Почтенный орк принял меч как величайшую драгоценность, при этом обнюхав рукоятку, и предположил, что в последний раз к нему приложили свою руку эльфы. Выручив два обкусанных грошика, мы тотчас отыскали местную столовую – едальню, по ихнему. Изик уже находился на грани помрачения рассудка, когда я жестами объясняла лоснившемуся официанту, что хочу вон ту бедренную кость из котла, а вовсе не собираюсь загнать ему эту чудесную тушу единорога. Ушли голодные.

– Ты жалкий, трусливый сказочный персонаж, ты питающийся пыльной травой тугой мешок на четырех копытах, ты растительноядный предатель, – перекрикивая урчание собственного живота причитала я.

– Хочешь улитку? – заискивающее спросил Изик.

– А она мне не родственница?

– А тебя это остановит?

– Резонно, – хмыкнула я.

Поднимая камни я осматривала их влажные нижние поверхности, там были целые залежи жирных, скользких улиток. Собрав почти половину ведерка, я развела костер и, прочтя традиционные слова прощания, бросила улиток в закипающую воду.

– Ты посмотрела в какую сторону у них завитки? Если влево то все в порядке, а если вправо, то до новолуния тебя будет тошнить, – глядя как закипает месиво, философски заметил Изик.

– Лишь бы не было среди них красильных, – неспешно бросила я через плечо, разворачивая похищенную газету "Новости Изенгарда" под редакцией Сарумана. На первой странице крупными буквами было написано: "Все на борьбу с вкуснейшими и нежнейшими захватчиками!" Все остальные страницы содержали подробнейшее описание способов убоя и приготовления различных рас. Мы, эльфы, вообще везде шли первыми. Удивительное постоянство нашей вражды сквозило между строк.

 Кстати об улитках

Есть улитки съедобные, условно-съедобные (только после отмачивания), несерьезно-съедобные (съеденные в плохом настроении вызывают длительный запор), удивительно-несъедобные (вкусные, но на любителя и только один раз), откровенно не съедобные (невкусные и любителей почти нет) и красильные. Вот с последними надо быть особенно осторожным, они выделяют ярко-красную слюну, но только в момент величайшего раздражения. Её мы используем для получения краски ярко– красного оттенка.

Способ получения краски

Для получения оной следует достать расписание гондорских скачек. Выбрав место, где красильные улитки улеглись на отдых, начать читать расписание и сравнивать скорость галопов лучших скакунов, при этом надо выразительно хихикать, глядя в сторону улиток. Да, это жестоко, ведь в каждой даже самой малюсенькой улитке скрывается мечта о стремительности передвижения, но зато каков результат. Видя, что они начинают дуться, надо быстро приготовить широкое блюдце или салатник, при этом продолжая восхищаться легконогостью красавцев жеребцов, бодростью боевых ослов, стремительностью разведывательных жирафов и мощностью элефантов. После упоминания беговых верблюдов улитки в крайнем раздражении начинают плеваться ярко-красной слюной, только подставляй посуду. Когда наберется достаточное количество краски, надо незаметно убраться без положенных слов прощания. К утру улитки успокаиваются, изорвав в клочья расписание и заплевав все в радиусе 50 минилиг, и достойно уползают. Смыть краску можно только крепким соляным раствором и то не всегда.

Мои волосы тому подтверждение, не отмываются ничем, и это хорошо.

Поужинав, мы прилегли на единственной лужайке среди камней. Глухие удары слегка сотрясали наше полуночное ложе. Они шли откуда то с глубины.

– Странно, – рассуждала я. – Никого нет. Дома как сироты брошены. Что могло заставить жителей покинуть столь живописные развалины, ну не газетная же статья, в самом деле.

– Может твоё появление, – попытался сострить зевающий Изик.

– Баран безрогий, – беззлобно усмехнулась я.

– Уже не безрогий. Смотри, у меня новый растет!

-Врешь! – раздвинув широкие пряди гривы на его лбу, я увидала маленький, в три пальца длинной, роговой холмик. Класс!

Довольный Изик объяснил, что если единорог теряет своё главное украшение, то на его месте вырастает новый рог. Причем, новый бывает гораздо длиннее. Есть даже такие, кто специально ломает рога, для последующей красоты. Хоть остальные их и осуждают, однако, число решившихся на подобную операцию растет. Для отрастания рога требуется специальная диета и полный покой, тогда рог получается идеально ровным.

Ночь прошла спокойно, где то вдали шла крупная потасовка, отблески её вели свой нескончаемый танец.

"Да, там, на западе, кому-то сегодня туго приходится," – убаюкиваемая грохотом осадных орудий грезила я. Мата как то грустно посмотрела на меня и медленно растаяла в ночной мгле. Затем выплыли Углук, Келеборн, гном в шлеме, два недорослика – они неспешно приблизились, уселись полукругом и, пересыпая песок в ладонях, многозначительно молчали. Приполз Кочедык, Листвень из березовой рощи. Причем последний произнес: