Змееборец - Наталья Игнатова

– Тебе ведь недостаточно просто услышать, «нет»? – уточнил он.

– Точно так же, мне недостаточно просто услышать «да», – кивнула Тресса, – и то и другое будет неправдой.

– Когда-нибудь, – он снова потянулся к ней, вынуждая забыть на время обо всех вопросах, – когда-нибудь я расскажу. Ты тоже многое откладываешь на «потом». Значит, какое-то «потом» у нас все-таки будет, верно?

– Ас т’кэллах, – шепнула она, в ответ на вспышку янтарного пламени, – т’кэллах, Йорик. Оре ас т’кэллах…[30] Сейчас ей хотелось, чтобы он не услышал интонационных тонкостей, сейчас ей самой не хотелось их слышать.

Я люблю тебя, ночь, за сверкнувший клинок,И за кровь, захлестнувшую землю,За разбитое солнце, за то, что твой рок…Это смерть. Повторенье. И с неба на землю.Я люблю тебя, ночь. И страдание глаз,И последние стоны покрышек по крови.Я люблю тебя. Только слова не для нас,И не нам развлекаться любовью.[31]

Утро началось с шума дождя за окном, с ровного, монотонного шелеста, который, говорят, усыпляет и нагоняет зевоту. На людей. И на орков, оказывается, тоже. А вот шефанго наоборот бодрит. Во всяком случае, когда Йорик проснулся, Тресса уже стояла перед высоким, от пола до потолка, зеркалом и расчесывала волосы.

Она изменилась за тридцать лет, из худой, похожей на колючую веточку девчонки превратилась в стройную девушку. Высокую, как все Фоксы, и как все Фоксы, светлокожую. Очень женственную. В ней, наконец-то, появились нежность и мягкость, которых так недоставало Эфе, и уже можно было представить, какой она станет, когда повзрослеет. Через каких-нибудь пятьсот навигаций Тресса де Фокс превратится в хрупкое и нежное создание, ледяную красавицу, совершенную и отточенно-изящную как снежинка, как прозрачный кристаллик льда. Впрочем, Йорик-то уже успел убедиться, что под новым обликом Трессы скрывается прежний характер, острый как бритва, и жесткий, как кремень. Да и то сказать, кому здесь, кроме него, могла показаться хрупкой и нежной девушка с лицом голодного демона, когтями длиной в полпальца, и обвившейся вокруг бедра, зеленой змеюкой?

Никому. Но Йорик смотрел, как она причесывается, перекинув через плечо пряди длинных, белых словно ночной снегопад волос, как мурлычет себе под нос какую-то песенку на зароллаше, притоптывая в такт босой пяткой. …Такая красивая и абсолютно ирреальная, в сером пасмурном свете, сама, как это утро – переливы серого и белого жемчуга, неяркое свечение длинных волос, и неожиданные, словно зарницы вспышки рубиновых глаз…

Некоторое время командор любовался этой тревожно-трогательной картиной, тенью мечты о том, как это могло бы быть на Анго. О том, как в его доме, в его спальне его женщина его дэира…[32] о боги! причесывалась бы утром перед зеркалом. И, почувствовав, что он проснулся, говорила, не оборачиваясь, любуясь своим отражением:

– Шат синна[33], сэр Йорик.

– Ходни раница[34], – Йорик улыбнулся, и сообразил, что он уже проснулся, стало быть, вокруг не мечта, а реальность. Которая должна от мечты отличаться… – где ты взяла зеркало?

– Журнал «Твой стиль», раздел «юным дамам», – Тресса обернулась, и зеркальная поверхность исчезла, сменившись беленой стеной. – Магия, командор, это очень полезно, если пользоваться умеючи. Ты вот можешь сделать зеркало?

– Могу, конечно.

– А делаешь?

– Нет. У меня есть с собой, чтобы бриться… а так, зачем мне?

Пожав плечиком, Тресса крутнулась на пятке и вновь уставилась на стену. Йорик увидел изумрудно-зеленый, полупрозрачный шарик силы, который шмякнулся о штукатурку и потек по ней, размазываясь как желе сразу во все стороны. Стена под ним становилась зеркальной. Тресса довольно хмыкнула и начала заплетать косу.

– Эфа, – сказал Йорик после короткого, но мучительного колебания, – ты можешь сейчас стать Эльриком?

– Легко! Тебе это надо?

– Да. Наверное.

– Ты не знаешь, о чем просишь, – Тресса взглянула через плечо, тряхнула головой, и на треть заплетенная коса распалась, белым, сияющим плащом скрыв фигуру шефанго от макушки до колен.

Йорик моргнул и деликатно отвернулся, продолжая, однако подглядывать одним глазом. Деликатность деликатностью, но мало кто мог похвастаться тем, что вживую наблюдал, как шефанго меняют пол. Этот народ, сдвинутый на эстетике, и возводящий в культ красивое тело, процесс смены пола, тем не менее, считал делом интимным. И хоть занимало это считанные секунды, прилюдно шефанго меняли ипостаси только в совсем уж экстремальных случаях.

Нынешняя ситуация к экстремальным не относилась, так что Йорик оценил оказанное доверие. Впрочем, за завесой волос, да всего одним глазом, он все равно не разглядел ничего, кроме взбесившихся на несколько секунд оттенков ауры. Поверх спектра легла резкая полоса демонического серого, а в нее вплелась лента чего-то… животного? звериного? Йорик не взялся бы определить, только повеяло на него чем-то жутким и древним. Чем-то из тех времен, когда твердь еще не была отделена от воды, и чудовищные твари водились в безграничном, безначальном океане.

Он успел еще подумать, что неплохо было бы сделать записи, и просмотреть все несколько раз, в подробностях, с максимальным качеством воспроизведения. Его осаммэш сделал бы эти записи бесценными для человеческих и эльфийских биологов. Ни в одной из читаных на тему шефанго работ, Йорику не попадалось упоминания о серых оттенках в спектре…

Да, подумать успел. И, хоть знал, что увидит, все равно ошеломленно мотнул головой, когда фигура у стены на глазах изменилась. Безболезненная и почти мгновенная трансформация всего организма – над попытками хоть как-то воспроизвести этот эффект уже которую сотню лет бились человеческие ученые. Поговаривали, кстати, что и эльфы делали какие-то шаги в том же направлении, но в это верилось слабо. Зачем оно эльфам?

– И зачем оно тебе? – поинтересовался Эльрик. Снова создал на стене зеркало. И начал заплетать косу.

– Твою мать, – только и сказал Йорик, второй раз за какую-то минуту наблюдая одни и те же действия.

– Это ответ?

– Это комментарий. Я не знаю, зачем мне это надо, думал, так будет наглядней. Правильно думал. Кажется… Оно действительно, хм-м… наглядно.

– Знаешь, командор, – шефанго развернулся к кровати, ухмыльнувшись уголком рта. Влажно блеснул длинный, изогнутый, острый клык, – мне кажется, ты думаешь сейчас о том, кого же любил всю ночь. Мой тебе совет: не думай. Об этом – не думай никогда. Мозги вскипят.

– Легко сказать…

Йорик против воли обвел его взглядом с головы до ног, поежился, снова, как вчера, чувствуя себя до крайности уязвимым. Почему-то шефанго без одежды пугал гораздо сильнее, чем шефанго в одежде.

«И в личине», – напомнил себе командор Хасг.

Сразу стало полегче. Верно ведь, вчера он наблюдал не Эльрика де Фокса, а Серпенте Квирилльского. А человек, даже человеческая личина – это совсем не то, что шефанго во всей красе, со всеми специальными эффектами, состоящими из разноуровневого воздействия на психику. Уровни воздействия Йорик сейчас прочувствовал на себе, как впервые. Почти как впервые. В первый-то раз, увидев шефанго без личины и без маски, он чуть сознания не лишился. Из нескольких тысяч желающих вступить в войска конунгата Фокс, не упасть без чувств, оказавшись лицом к лицу с самим конунгом, сумели только пятеро. В их числе Йорик Хасг. Тогда он думал, что ему просто повезло: мозги не восприняли тот ужас, который увидели глаза. Потом оказалось, что это не везение, а их, мозгов, интересная особенность, без которой о работе на Ямах Собаки можно и не мечтать. Не будут же шефанго специально для холлей[35] даже дома маски носить.

За полгода усиленного тренинга, Йорик научился смягчать неприятный эффект до легкой дрожи и холодка под ребрами. А через каких-нибудь пару лет разглядел, насколько шефанго красивы.

С них не нужно было ваять статуи: они сами, со своей серой кожей, с идеальной, хоть и не совсем человеческой мускулатурой, с малозаметной для нешефангского взгляда, а стало быть, как бы несуществующей мимикой, были похожи, скорее, на ожившие скульптуры, чем на живые существа. С них невозможно было писать портреты: ни один живописец не смог бы передать леденящего ужаса, в который бросает от одного только взгляда на неподвижные, хищные лица. Их даже во сне нельзя было увидеть. Шефанго не снились никому, кроме других шефанго. Но это уж точно зависело не от них – это естественная психическая защита здорового мозга. Относительно здорового. Однажды увидев шефанго, никто не мог поручиться за свои мозги. Что-то там, все-таки, сдвигалось.