Путешествие в прошлую жизнь - Елена Лебедева

Как-то раз их разговор впервые после той зимней поездки коснулся монашеской пустыни.

Никита признался, как боялся, что она захочет вернуться.

— Вы бы помешали мне?

— Не знаю, нет, не смог бы, ведь я обещал…

— Спасибо, я ценю Вашу верность слову, но вернуться при всем желании не смогла бы, для меня это слишком тяжело… Но не будем грустить, знаете, я кое-что забрала тогда из своей кельи. Все давно хотела показать Вам, Никита, но как-то не получалось.

Девушка принесла и поставила на стол шкатулку, ловко подцепила замочек и открыла крышку. У Никиты перехватило дыхание, он ожидал увидеть нечто подобное, но чтобы до такой степени. В ярком солнечном свете, льющемся через окно, сверкали и искрились бриллианты, сапфиры, изумруды.

— Это фамильные драгоценности нашей семьи, мне удалось забрать их еще из усадьбы, уже после всего, что случилось. Не знаю, как я вспомнила о них, в том момент я была не в себе, наверно это и помогло. Матушка не раз говорила, если с что-нибудь случиться во что бы то ни стало нужно забрать шкатулку из тайника. Эти сокровища не должны достаться новой власти. Так, не отдавая себе отчета в том, что делаю, я и взяла ее с собой и поняла это только в монастыре, когда немного пришла в себя.

— Но это же просто целое состояние.

— Они бесценны, это история нашей семьи, здесь есть вещи 16–17 веков, эта шкатулка передается из поколения в поколение, а наш род ведет свое начало от 14 века. Его основатель Константин Юрьевич являлся одним из потомков Рюрика.

— И Вы знаете всю свою родословную?

— Конечно, вот например, моя бабушка была правнучкой самого Александра Васильевича Суворова. Хотя, конечно, достоверно знать обо всех представителях нашего рода невозможно, ведь кроме мужской линии он отчасти развивался и по женской. Бывало, что мужчины, женившиеся на представительницах князей Оболенских, либо принимали двойную фамилию, либо брали нашу.

— Тогда позвольте спросить, а почему у Вас тройная фамилия?

— Моему дедушке было дано высочайшее разрешение присоединить к своей фамилии, девичью фамилию его матери Нелединой-Мелецкой. К сожалению, у нее не было братьев и сестер, и чтобы ее род не прервался, с 1870 г. у нас стала такая длинная тройная фамилия.

Правда сейчас я не знаю, что сталось с моими многочисленными тетями, дядями, кузинами, племянниками. Многие из них жили в Петербурге, многие в Центральной России. Может кому-нибудь все же удалось уехать из страны…

Девушка грустно умолкла, Никита осторожно попытался вернуть разговор в не тревожное для нее русло.

— Вы так прекрасно знаете историю своего рода, это вселяет невольное уважение. А вот я могу вспомнить свою генеалогию лишь лет на 100 назад, да и собственно потомственное дворянство мой отец получил только в 1905 г. уже после своей смерти за участие в русско-японской войне.

— Простите, Никита, я заставила Вас вспомнить об этом.

— Не волнуйтесь, я почти не помню отца, мне тогда было 12. Просто я хотел сказать, как далек был от меня тот мир, в котором Вы родились и выросли…

— Не надо, не стоит, Вы, Никита дворянин до мозга костей, и если ваша фамилия не так родовита, это вовсе не от Вас зависит, что же до воспитания и поведения Вашего, то Вы дадите фору многим из представителей древнейших родов России, можете мне поверить. Вы настоящий рыцарь, Никита, преданный и благородный.

— Как граф де Бюсси? — на губах молодого человека играла легкая улыбка.

— Лучше, но оставьте эти детские игры, я давно выросла из романов Дюма.

Однако, полк собирался выступать. Еще в январе 1919 г. Деникин объединил под своим командование Добровольческую и Донскую армии, готовились полномасштабные боевые операции по захвату районов Дона, Северного Кавказа, Украины, а возможно и Москвы. В связи с этим Никита часто был занят делами службы, как он сам замечал, занят все больше, бесконечными дежурствам, строевой подготовкой, разведкой местности. И те редкие минуты, что он проводил у девушки были самыми счастливыми в его жизни.

Но была одна тема, которой он боялся касаться и понимал, что это необходимо, это ее будущее. Что делать дальше, теперь, начнутся бои, и оставаться в полку Елизавете было невозможно, а отвезти ее в безопасное место Никита не мог. Боялся оставить одну, но главное, кто даст гарантии, что завтра, город, или село не возьмут красные, и что тогда будет с княжной Оболенской, было даже страшно представить.

Единственный выход, который видел Никита, это эмиграция. Об этом было невозможно больно думать, но другого выхода не было. Этот тяжелый для обоих разговор наконец то состоялся. Но девушка была непреклонна, она отказывалась уезжать куда бы то ни было из России. Никита убеждал, уговаривал, просил.

— Поймите же, Елизавета, это единственный шанс, пока в Крыму на рейде еще стоят войска английской и французской эскадры. И потом по слухам там живет Ее Величество вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она примет Вас, поможет.

— Оставьте, она видела меня два раза еще ребенком. И потом, может Ее Величество уже покинула Крым, а может ее вообще там нет, Вы же сами говорили мне, что император и его семья были увезены в Екатеринбург. С чего Вы взяли, что Мария Федоровна может быть в Крыму. И потом, Никита кому я нужна за границей? Правда, уже много лет там живет моя тетка по линии отца, его двоюродная сестра, но она даже не видела меня никогда.

— Елизавета, скажите мне, Ваша семья собиралась эмигрировать из России? И если бы не эта страшная трагедия, я думаю, мы бы никогда не встретились с вами здесь.

— Возможно, но батюшка тоже не хотел уезжать, он был верен своей России до конца, он…, - она замолкла на мгновение, справляясь с эмоциями, — он хотел, чтобы уехали мы, но…

— Никаких но, я помогу Вам доехать до полуострова, устрою на корабль, это не обсуждается. Вы знаете, где живет Ваша тетушка.

— Да.

— Вот и прекрасно.

— Но как же Вы, Никита, кто позволит Вам уехать из полка?

— Я что-нибудь придумаю, не волнуйтесь об этом, у нас еще есть время, пока пройдет распутица, бои не начнутся, стало быть наметим путешествие на конец апреля.

Лиза ничего не ответила на это, но было понятно, что она сдалась, отступила. Однако их путешествие вынуждено была начаться на несколько недель раньше. Никита не случайно стал замечать, что его дежурства стали гораздо чаще, и как оказалось это было вызвано вовсе не подготовкой к военным действия.

Все было гораздо проще, полковник Бурковский Андрей Павлович, начал ухаживать за Елизаветой. Сначала незаметно, потом все более открыто и напористо, стараясь как можно дальше удалить от нее Никиту.