Генезис-2075 - Бернард Беккетт

— Ты не будешь возражать, если я не стану тебя слушать?

— Пожалуйста. Меньше шансов, что ты будешь меня перебивать.

— Так, теперь у меня не только спина ноет, так еще и голова разболелась. Я еще утром, когда проснулся, понял, что день будет просто из рук вон.

— Значит, ты отрицаешь существование искусственного разума, но веришь предчувствиям. Это, возможно, объясняет сложности, с которыми мы сталкиваемся в процессе нашего общения. Может, ты просто глуп?

— Но мне лучше быть глупым человеком, чем умным куском металла, — отрезал Форд.

— Ты это часто повторяешь. Будто бы металл чем-то плох.

— Зависит от того, как его использовать.

— Для моих целей он вполне подходит.

— Это точно.

Анакс завороженно наблюдала за словесной дуэлью, как всегда с нетерпением ожидая первого чувствительного удара.

— Так что такого есть у тебя, чего я лишен? — пошел в атаку Арт, — Разумеется, не считая предрасположенности к быстрому износу.

— Я живой, — гордо заявил Адам. — Ты бы тоже радовался жизни, если бы знал, каково это — быть живым.

— Дай мне определение словосочетания «быть живым», пока я не счел тебя слишком глупым для продолжения нашего разговора.

— Ты меня искушаешь.

— Ты ведь не можешь дать определения. Так?

— Определение не поможет понять тебе суть. Слова не могут передать чувства.

— Слабоватый ответ.

— Жизнь — это созидание порядка из хаоса. Это способность привлекать энергию внешнего мира, чтобы творить. Чтобы расти. Чтобы размножаться. Тебе этого не понять.

— Я делаю все то, что ты перечислил, — возразил Арт.

— Вот только понимания у тебя нет. И размножаться ты не можешь. Не будешь же ты утверждать, что сам себя сделал.

— Я могу создать еще одного себя. Я знаю как. Это часть моей программы.

Адам сел в кресло и взял в руки книгу, будто бы желая показать, что у него полностью пропал интерес к разговору. Но он не смог обмануть ни самого себя, ни своего собеседника.

— Ты — всего лишь кусок кремния, — буркнул он, перевернув страницу.

— А ты кусок углерода, — парировал робот. — С каких пор таблица Менделеева стала основанием для дискриминации?

— Пожалуй, я могу обосновать мое предубеждение.

— Уверен, твои попытки изрядно меня повеселят.

— Я сейчас говорю, — Адам положил книгу на стол, — а в моем теле мириады крошечных клеточек воспроизводят сами себя. Каждая из этих клеточек — микроскопическая фабрика, устройство, которое куда сложнее, чем все твое тело. Некоторые служат строительным материалом для костей, некоторые контролируют кровообращение, а некоторые вообще представляют собой удивительное, не поддающееся анализу творение. Из них состоит мой мозг. Количество потенциальных связей между нейронами мозга превышает число частиц во всей вселенной. А потому прости меня за то, что я не падаю на колени, восхищаясь твоими убогими электрическими цепями, и не пою дифирамбы твоему телу, материал к которому, похоже, подбирали на свалке. Ты — всего лишь игрушка, хитрая маленькая диковинка. Тогда как я, друг мой, чудо.

Арт с саркастическим видом несколько раз хлопнул в ладоши. Звук металла, ударившегося о металл, эхом пошел гулять по комнате.

— Браво!

— Если бы я мог отыскать в тебе блок, отвечающий за сарказм, то вырвал бы его с корнем.

— Это бы тебе не помогло. У нас есть запчасти. Мы храним их в шкафу, там, дальше по коридору. Я даже смог бы установить его самостоятельно. Я потрясен твоими измышлениями в биологии. Они примитивны, часть из них ошибочна, ну да ладно, ты хотя бы попытался. Сказать тебе, Адам, в чем воистину заключена ирония? Это тебя обеспокоит, однако к чему скрывать правду? Ты хочет сказать мне, что я существую только потому, что меня собрали вы, представители высшей формы жизни, состоящие из клеток?

— На мой взгляд, это серьезный довод.

— А кто в таком случае собрал вас? Знаешь?

— Никто. Мы стали такими, как есть, благодаря слепой случайности.

— Совершенно верно, — согласился робот, — благодаря слепой случайности и силикатам.

— Я тебя не слушаю. Забыл?

— Твое поведение свидетельствует об обратном, и меня оно вполне устраивает. Философ бы на моем месте задался вопросом, устраивало бы оно хоть кого-нибудь. А другие сказали бы, что так с людьми происходит всегда. Ты когда-нибудь жалел, что не смог дальше заниматься философией?

Адам посмотрел на Арта так, словно робот был грязью, приставшей к его ботинку:

— Мне не оставили выбора.

— Выбор был. Ты мог остаться, но сбежал.

— Мне исполнилось всего тринадцать лет.

— А мне сейчас только пять. В каком возрасте люди начинают делать выбор?

— У меня от тебя спина ноет. Как думаешь, почему?

— Тело хочет отвлечь мозг от неприятной для него информации. Извечная проблема с механизмами, в создании которых большую роль сыграл случай. Одна ошибка накладывается на другую, и поэтому их становится очень сложно исправить. Вернемся к счастливой случайности — появлению жизни. Итак, силикаты. Для начала отмечу следующее — человеческая точка зрения ущербна. Вы, люди, считаете, что жизнь на планете появилась лишь единожды, тогда как внимательный наблюдатель заметил бы, что она зарождалась целых четыре раза. Кроме того, есть еще одна неприятная новость. Ваша личность, которой вы так гордитесь, принадлежит ко второму этапу и является основой третьего. Я, разумеется, отношусь к четвертому этапу. Нахожусь на две ступени выше вас. Нет-нет, не надо грустить. Все равно грустью делу не поможет.

— У тебя в голове сплошные отбросы, — процедил Адам, но в одном Арт оказался прав. Форд его внимательно слушал.