Нельзя уйти. Нельзя остаться - Екатерина Велесова

Не видеть детей, а теперь и не слышать – пытка, похлеще средневековой дыбы.

Соня повернулась на бок, и в треугольном вырезе пуловера ложбинка стала ещё привлекательнее, а изгиб тела – манящим. На что Сашка шумно выдохнул и лёг опять на живот.

Он, конечно, далеко уже не «юноша бледный, со взором горящим», но пора, наверное, заглянуть к Аллочке. В конце концов, она своё дело знает. Всплывшая перед глазами картинка «многостаночной умелицы» окатила холодным душем и тело вернулось спиной на ковёр.

Оставалось одно - быть независимым. Но как-то поздновато переходить на ручное обслуживание, когда даже в юности в этом не было особой надобности. Ибо, девчонки сами его тащили в постель, без всякого намёка на какие-либо обязательства. Наверное, и на Машке женился, потому что уламывал месяца три, после чего потащил сразу в ЗАГС. Знал бы тогда…

Сашка ухмыльнулся, пытаясь разглядеть в полумраке люстру, но очертания плафонов поплыли и глаза закрылись. А через мгновение, откуда-то издалека, послышался шёпот:

— Саша, Саааш.

В лицо брызнул неяркий свет, а по щеке скользнуло тёплое прикосновение. Он помассировал пальцами глаза, прогоняя сон, и сел, посмотрев на Соню. Та устроилась рядом и в светлой полосе, струящейся из прихожей, удивлённый взгляд сверкал испуганными искрами.

— Саш, что случилось?

— Ничего, ты просто уснула.

— Здесь? Но я помню, как мы…А как же Кекс? Он мне тоже приснился?

Сашка привлёк её к себе, заключив в объятия и попросил:

— Расскажи, что тебе приснилось, а потом я расскажу, как было на самом деле.

И оказалось, что Соня идеально помнила всё, ровно до того момента, как вышла из кафе и подошла к Олегу.

— Ты не помнишь, как оказалась в машине, и он сделал укол?

Она отстранилась и приподняла рукав. На вене в локтевом сгибе растёкся кровоподтёк:

— Наверное, я сопротивлялась. Может потом вспомню. Психика, видимо, барьер поставила.

— А в вену то зачем?

— У Олега внутримышечная иглофобия.

— Чего у него?

Соня пожала плечами:

— Он боится внутримышечных уколов. И себе никогда не ставит и другим. А что было дальше?

Сашка опять прижал её к себе и хмыкнул иронично:

— А что было? Ничего. Я вышел и вежливо попросил. Твой муж, как воспитанный человек, не смог отказать и позволил перенести спящую царевну в её колесницу. Ну а дальше включились высокие технологии, и мы телепортировались сюда.

— Шутишь?

Он вздохнул и прошептал ей в висок:

— Да какие тут шутки. Сонь, мне кажется, что тебе пора уже всё мне рассказать.

— Зачем?

— Я должен понимать, как вести себя и что делать, если…

— Если я начну вести себя неадекватно? — Она отстранилась и подняла умоляющий взгляд, готовый хлынуть водопадом, — Я же говорила, что ему все верят. Но я – нормальная. Понимаешь, я здесь уже два раза прошла обследование. И даже в Москву летала, — слёзы всё-таки ливанули, и она почти крикнула, попытавшись встать, — Не веришь? Я могу доказать, у меня все документы на руках, я же…

Но Сашка резко притянул её назад и захватил губы в плен, не давая опомниться и промолвить ещё хоть слово. И только, когда ответ её растворился в чувственном поцелуе, а руки нежно скользнули по его затылку, дал возможность продышаться и улыбнулся:

— В том то и дело, что я верю тебе. И мне не нужны никакие…

— А зачем…

Но он опять не дал договорить и накрыл её губы своими, прорвался внутрь и ласкал так, чтобы она поняла уже, для чего ей нужен ротик, и перестала перебивать.

Это была игра, правила которой устанавливал мужчина, а Соня пыталась разгадать.

— Да поняла я, поняла, — отклонила она, наконец, голову и воскликнула сквозь смех, — Но я не смогу молчать всегда!

Он хотел повторить манёвр, но лишь озорно посмотрел на её губы, перевёл шутливый взгляд выше и вздохнул, — Я всегда знал, что идеальных женщин не существует.

— Кстати, а где мои цветы?

Озвучивать правду о несчастной судьбе букета не стоило. Потому что тот погиб смертью храбрых, в неравном бою с пятой точкой олуха Вадика, торопливо приземлившегося на пассажирское сиденье. И оставалось лишь дать обещание:

— Я тебе другие подарю.

На что Соня вздохнула и перевела тему разговора:

— Я так есть хочу. А ты?

Мужчина вскинул вверх левую бровь и с лёгкой иронией кивнул в сторону выхода:

— Вернёмся назад? Обед оплачен.

— Нет, что-то мне расхотелось есть солянку.

— Твоё предложение?

— Давай сгоняем за продуктами, и я что-нибудь приготовлю.

— Сонь, я не…

— Не можешь остаться?

Он посмотрел в погрустневшие глаза и улыбнулся:

— Мне кажется, или тебе понравилось наказание за болтливость? Я не могу остаться, потому что нужно привести себя в порядок и переодеться. В конце концов, мне завтра на смену выходить, а формы чистой нет. Давай купим всё для ужина и пока ты будешь готовить, я метнусь в общежитие?

Соня на мгновение задумалась, скользнула взглядом по его губам и неосознанно облизнула свои:

— Пить хочу. И у меня другой план. Мы едем в магазин, потом заезжаем к тебе за вещами и вместе возвращаемся. Я обещаю долго не занимать ванную, а стиральная машинка постирает всё и высушит. Здорово я придумала?

— И вместе будем готовить ужин?

— Конечно.

Сашка прижал её голову к себе, сдерживая фейерверк, что проснулся внутри, но вслух лишь пробубнил недовольно:

— Женское коварство готово на всё, только чтобы припахать мужика на кухне.

«Коварство» хихикнуло ему в грудь и обречённо вздохнуло:

— Мужская жизнь – сплошная боль.

Глава 14

Но сколько бы ни играла Соня в беззаботность, пытаясь расслабиться, настоящие чувства: тревога и страх, проявились раньше, чем они вышли из подъезда. А Сашка заподозрил себя в паранойе, когда неосознанно оглядывался по сторонам, усаживая в машину спутницу, сжавшуюся, как пружина, и занимал водительское место сам. Фары осветили припаркованный автомобиль, а нервы натянулись, потому что в первую секунду показалось, что это машина Олега. Да и в супермаркете, заполненном толпой, он не спускал глаз с Сони. И каждая её попытка отойти дальше, чем на пару метров, затерявшись среди покупателей, кидала его в холодный пот.

Поэтому, загрузив пакеты с продуктами в машину и вырулив на проспект, он не стал ходить вокруг да около, а