Муос: Чистилище - Захар Петров

— У него жёны не старые, вроде как.

— Старые — не старые, но уже совсем не девочки. А тут такая свежесть в поле зрения попала.

— Не твоё сраное дело, Фойер. Послезавтра ты дневальным будешь — вот и гоняй их, как знаешь. А я буду делать так, как надо. Развели тут детство, бля.

Солоп, злобно плюнув на пол, пошёл в столовую. Новобранцы пошли за ним.

10

После отбоя Вера еле влезла на свою кровать. Она, конечно, привыкла к аскетическому образу жизни диггеров, их длительным тренировкам, длинным переходам. Но диггерское восхождение к совершенству было постепенным, медленным и органичным. Путь диггера не разрушал организм — он совершался волевым усилием, но не нарушал гармонии.

У спецназа были другие цели. Убр мог умереть в бою уже завтра, и не имело смысла растягивать процесс создания воина на годы и даже месяцы. С утра до вечера убр должен был тренироваться. В течение дня у него были приём пищи, небольшие перерывы, но главным отдыхом была смена занятий. Изнурительные и монотонные тренировки прекращались для убра только на время выполнения операций. Поэтому воины УБРа с нетерпением рвались в бой. И в этом не было и тени лукавства или какого-то патриотичного пафоса — лишь естественное желание отдохнуть.

В одной из лабораторий центра для УБРа изготавливали анаболики и допинг, в состав которого входил амфетамин. Употреблять эти добавки убров никто не заставлял, но без них выдержать нечеловеческие нагрузки было невозможно. Такая система обучения и тренировок изнашивала организм убров. Но это мало волновало как командиров, так и самих воинов — основной причиной смертности в спецназе всё-таки была гибель в бою, а не инсульт или истощение…

Худенький тюфяк на втором ярусе кровати показался для Веры толстой периной. Но, несмотря на усталость, несмотря на приятную мягкость постели, она не могла уснуть. Тесное, жаркое, затхлое помещение казармы, насквозь пропитанное запахом мужского пота и долго нестиранных портянок, разрываемое надрывным храпом и тревожным сопением убров, давило на неё. Её тянуло в свободу переходов и туннелей с их бодрящей сыростью и едва слышной палитрой звуков. Вера могла бы заставить себя заснуть и здесь, но решила не изменять многолетней привычке. Она соскользнула с кровати и вышла в туннель. Дневальный у входа едва повёл бровью, решив, что Вера идёт в туалет. Она отошла вглубь туннеля, на полосу препятствий и оказалась как раз между блоком и блокпостом входа в Урочище. Ей нестерпимо захотелось стать снова диггером. Раздевшись догола и одев свою юбку, она улеглась на приятную прохладу бетона и почти сразу отключилась.

Сон диггера отличается от сна обычного человека. Спя, диггер не спит в прямом смысле слова. Он отключает сознание, но не органы чувств и рефлексы. И вот, в сознание спящей Веры слух донёс звук приближающихся шагов. Что-то подсказало, что этих шагов надо опасаться, и Вера проснулась. Она узнала его по походке и тяжёлому сопению. Она уже догадывалась, что будет дальше, и первая растерянность сменилась трезвой решимостью. «Это даже хорошо — подумала Вера, — с этим надо кончить раз и навсегда!».

Он нагнулся. Тяжёлая рука схватила Веру за бедро и потянулась выше. Не открывая глаз, Вера твёрдо сказала:

— Солоп, отвали.

— Чё ты сказала, засранка? От тебя не убудет.

Вера открыла глаза и, не двигаясь, сказала чуть громче:

— Солоп, ты будешь потом жалеть.

Но спецназовец уже стаскивал с себя штаны:

— Ты чё возомнила себе, сучка? На халяву ворвалась в команду мужиков и думаешь целкой здесь остаться? Хочешь жить — не ломайся. Вот что выбирай: будешь моей или общей. А пискнешь — голову откручу…

Распалившись, Солоп одной ручищей сжал Вере грудь, а вторую попытался засунуть ей под юбку.

В ту же секунду Вера выхватила из-под себя секачи и резанула ими. Солоп, который уже почти опирался на руки, от неожиданной боли завалился на пол. Вера едва увернулась от падения его массивного тела, вскочила с пола и забежала Солопу за спину. Солоп приподнялся, сел на корточки и непонимающе уставился на свои запястья, из которых хлестала кровь. Вера выхватила меч Солопа из заспинных ножен и бросила его перед ним. Отбрасывая ногой в сторону штаны Солопа, она громко закричала:

— Ты шёл меня насиловать с оружием, герой? Ну что ж, бери свой меч. Только у тебя мало времени — через полминуты тебя начнёт качать, через минуту ты упадёшь, через две — тебя не спасти. Хотя ещё не поздно позвать помощь и перевязать раны.

Но Солоп уже замахивался мечом. Слабеть он стал даже раньше, чем думала Вера, его удары были рассеяны, и она легко их блокировала. Прежде чем осевший на пол Солоп потерял сознание, к ним уже подбегали обитатели Урочища. Одни перевязывали вены Солопу, другие удивлённо вылупили на полуобнажённую Веру с окровавленными секачами в руках. Жёны Солопа пытались прикрыть его срамоту, натягивая ему штаны.

Зозон подошёл к Вере:

— Почему ты не сказала, что ты — диггер?

— У меня тут никто не о чём не спрашивал.

— Первый раз вижу, чтобы диггер уходил из бригад. Зачем тебе всё это?

— У меня есть причины. И я рождена не диггерами. Мои родители были гражданами Республики.

— Ладно, надеюсь, что твои причины — веские… За два дня ты нажила здесь себе врагов, — кивнул Зозон на смотрящего на неё из-под бровей Булыгу — убра, которого она победила во время экзамена.

— Я никому зла не хотела.

— Да уж… Как тебя звать?

— Вера. Но диггеры называли меня Стрела.

— Стрела — так Стрела. Ты это… голой больше не ходи, здесь это не принято. И впредь спи в казарме: хочешь на полу, хочешь на стене, хоть на потолке, но в казарме. А чтобы этого больше не повторилось (Зозон презрительно кивнул на Солопа, которого несли в сторону Октябрьской, в Госпиталь) — я позабочусь. Придёт командир из Центра, я ему доложу, он вызовет следователя. Думаю, пару лет каторги на Поверхности для Солопа обеспечены.

— Я бы этого не хотела.

— Мало ли чего ты хотела. За сокрытие преступления кара ненамного легче, чем за его совершение.

Зозон доложил о ЧП командиру, но в результате снова оказался виноват. Командир кричал: «От этой бабы одни беды!». Он отказался вызывать следователя, пообещав разрешить ситуацию по-другому. Как-то «случайно» оказалось, что Булыга и Солоп уже приняты в Чёрную Пятёрку — элитную группу спецназа. Зозон в сердцах высказался:

— Значит, я в Чёрную Пятёрку не подхожу, а неудачник, которого уложила на пол девчонка, и насильник, по которому плачет Поверхность, — это и есть элита спецназа?

— А это не тебе решать, Зозон, — небрежно парировал командир.

Вера не боялась преследования со стороны Солопа и Булыги. Но их неожиданный уход её порадовал. В отличие от Зозона, она совсем не желала прихода следователя и разборок по поводу недвусмысленного нападения сержанта.

Как бы там ни было, но отношение к первой женщине-убру начало меняться. Не последнюю роль в этом сыграли её успехи на вступительном экзамене и в схватке с Солопом. Спецназовцы видели благожелательное к ней отношение Зозона — пожалуй, самого авторитетного ветерана из числа убров.

Но больше всего убров интриговало происхождение Веры. Диггеров они видели редко и только издалека. Никогда им не приходилось быть свидетелем боя диггера. Одни говорили, что диггеры — это лучшие воины Муоса. Другие сочиняли, что они гипнотизируют своих противников во время боя, а потом хладнокровно отрезают головы впавшим в ступор врагам. Третьи причисляли боевые заслуги бригад каким-то монстрам, которых они приручили и заставляют драться вместо себя. А многие считали их обычными трусами, которые умеют только вовремя убегать от более сильного врага или наваливаться гурьбой на одиноких путников. Теперь же перед ними был настоящий диггер. Они вблизи видели легендарное оружие диггеров — секачи; невзрачные с виду, но такие грозные в руках Веры. Их завораживала манера боя молодой спецназовки. И для того, чтобы вступить в спарринг с интересным противником, убры чуть ли не записывались в очередь.

Но уже в первых спаррингах Вера поняла, что её успех с Булыгой и Солопом был почти случайностью, помноженной на расслабленность и пренебрежительную самоуверенность этих солдат. Больше никто не пренебрегал её способностями. Если с макетами секачей она раз на раз сводила счёт побед и поражений к ничьей, то драться мечом она совершенно не умела. Из-за большой разности в весовых категориях ей сильно доставалось в рукопашном бою. Не могла она сравниться с опытными убрами и в стрельбе из арбалетов. А метаемые ею ножи вообще редко попадали в мишень. Впрочем, у двух других новобранцев дела шли ещё хуже. И один из них уже через месяц подал рапорт о переводе его в армию, туда, где режим и нагрузки были полегче.