Несостоявшийся проект (Сборник) - Александр Зиновьев

Но у него не хватило ни ума, ни мужества для того, чтобы допустить научное понимание самой сущности социальной системы, реальных причин очевидных недостатков и тех возможностей и «невозможностей», которые лежат в самой системе. У него не хватило ни ума, ни мужества для того, чтобы выработать программу действий в соответствии с природой руководимой системы, а не с субъективными представлениями о ней и амбициями некоторой части партийных чиновников, дорвавшихся до власти.

Отсутствие разумной трезвости сказывается буквально в каждом действии горбачевцев. Возьмем, например, их отношение к административно-бюрократическому аппарату. Он приобрел огромную власть не по недосмотру высшего начальства, а совершенно естественно, вырос из самого базиса общества. Коммунизм без этого аппарата так же невозможен, как капитализм без денег, без прибыли, без конкуренции, без банков. В условиях обобществления средств производства в масштабах страны и объединения всей деловой жизни в единый социальный организм с необходимостью возникает гигантская система власти и управления. Эта система имеет свои неумолимые законы функционирования, неподвластные никаким постановлениям ЦК, никаким призывам вождей. Можно снять человека с какого-то поста в этой системе. Но нельзя отменить сам пост. Даже если такая отмена состоится формально, фактически отмененный пост так или иначе будет заменен новым. Причем пост определяет и то, каким будет поведение его обладателя. Уклонения от нормы при этом не отменяют норму.

Попытки Горбачева обращаться непосредственно к неким народным массам через голову аппарата власти и управления выглядят просто смехотворно. Это либо демагогия, рассчитанная на простаков, либо непроходимая глупость. Такое обращение вождя непосредственно к массам было уместно и давало эффект в сталинские годы, то есть юности советского общества. Теперь это общество превратилось в зрелый социальный организм. Народных масс в старом смысле слова нет. Есть низшие слои, не играющие решающей роли в деловой жизни страны. Огромное число чиновников само входит в массу населения (в «народ»). Обращаться прямо к некоему «народу», минуя их, как это позволяют теперь средства массовой информации (особенно телевидение) и как это делают горбачевцы, значит заменять реальное управление страной на видимость такового, прикрывать фактическое разрушение системы управления болтовней о ее усовершенствовании. Так обстоит дело со всеми горбачевскими новшествами в этом важнейшем подразделении советской социальной организации. Невольно напрашивается вывод: горбачевизм есть стремление бездарных и научно безграмотных, но тщеславных партийных карьеристов перехитрить не только людей, но и объективные социальные законы. Горбачев говорит, что он любит «советоваться с Лениным», т. е. читать сочинения Ленина. Если уж он искренне хочет блага стране и народу, ему в первую очередь следовало бы забросить подальше сочинения классиков марксизма и советоваться с теми, кто действительно стремится к научному пониманию современности. Но, судя по всему, в окружении Горбачева таких людей нет. Тенденция отбросить марксизм, включая ленинизм, есть. Но не ради научного подхода к советской реальности, а скорее ради западных столь же ненаучных представлений о нем.

Уникально в сложившейся ситуации то, что именно высшее советское руководство фактически выражает теперь неверие в идеалы коммунизма и в специфически коммунистические методы организации жизнедеятельности общества и управления им.

Горбачевизм и Запад. Проблемы, которые назрели в Советском Союзе, хотя и являются проблемами внутренними, возникли как результат взаимоотношений Советского Союза с Западом. По замыслу идеологов коммунизма, коммунистическое общество должно превзойти передовые капиталистические страны (Запад) по производительности труда, по экономической эффективности предприятий и вообще по всем показателям деловой жизни. С первых же дней существования советского общества был выдвинут лозунг «Догнать и перегнать капиталистические страны» в этом отношении. Предполагалось осуществить этот лозунг в кратчайшие сроки. Но прошло почти семьдесят лет, а этот лозунг не только не осуществился, но стал казаться еще более утопическим, чем в первые годы после революции. Его ослабили, потихоньку опустив вторую часть («перегнать») и оставив только первую – «догнать». Изменилась несколько и его формулировка: стали говорить о том, чтобы подняться до мирового уровня.

Советское общество всю свою историю металось между двумя крайностями – между отторжением от Запада и преклонением перед ним. Первая выразилась в создании «железного занавеса» в сталинские годы, вторая становится доминирующей сейчас. Горбачевцы хотят поднять рентабельность предприятий, повысить технологический уровень промышленности, усовершенствовать систему управления и т. д. Повысить, улучшить, усовершенствовать, а в сравнении с чем и с какой целью? Прогресс ради прогресса? Нет, в серьезной истории так не бывает. Не будь Запада, состояние советской экономики и системы управления превозносилось бы как верх совершенства. Не будь Запада, жизненные условия населения в Советском Союзе превозносились бы как рай земной, почти как «полный коммунизм». Запад – вот что стало мерилом и образцом для преобразований, которые пытается осуществить горбачевское руководство. Но оно при этом намерено догонять Запад (возвышаться на уровень Запада) не за счет специфически коммунистических средств, а за счет средств, заимствованных у Запада, – подражая Западу, уподобляясь ему.

И не следует забывать о том, что уже почти сорок лет шла «холодная война» западного мира во главе с США против Советского Союза и стран советского блока. В ней Запад активно вмешивался во внутреннюю жизнь Советского Союза, оказывал огромное влияние на идеологическое состояние советского населения, особенно на интеллигентскую среду, высшие слои и высшее руководство. Последнее было прочно заражено идеологией «социализма (коммунизма) с человеческим лицом», фактически означавшей ослабление советского режима в духе западного либерализма. Диссидентское движение было бы невозможно без поддержки со стороны Запада. Приход горбачевцев к высшей власти был оценен на Западе как победа диссидентских умонастроений, а самого Горбачева стали рассматривать как «диссидента на советском престоле».

Горбачевцы заверяют, что они «не отойдут от социализма в сторону рыночной экономики, идеологического плюрализма и западной демократии». Но способны ли они удержаться от этого на самом деле и удержать страну в рамках социализма?

Революция сверху. Западные средства массовой информации назвали горбачевскую перестройку революцией сверху. Это понравилось горбачевцам, и они сами стали рассматривать свою реформаторскую суету как революцию, осуществляемую по инициативе высшего руководства (и, разумеется, лично Горбачева), по указаниям высшего руководства и под его контролем.

Употребление выражения «революция» в применении к кампаниям такого рода, как горбачевские, простительно западным деятелям культуры, журналистам и политикам, не имеющим строгих ограничений в словоупотреблении. Но когда поднаторевшие в марксизме советские партийные аппаратчики и оправдывающие их активность марксистско-ленинские теоретики начинают так легко обращаться с важнейшими категориями государственной советской идеологии, то невольно закрадывается сомнение: а в своем ли уме эти люди? Конечно, как говорится, своя рука владыка. Высшая советская власть является высшей властью и в идеологии. Она может позволить себе иногда пококетничать с фундаментальными понятиями подвластной идеологии. Тем более это так лестно – войти в историю в качестве революционера, причем революционера особого рода, совершившего переворот, можно сказать, в одиночку. «Что за человечище!»: Маркс, Ленин и Сталин, вместе взятые, были не способны на такое. А о Хрущеве и говорить нечего: мелочь!

Но дело в том, что и идеология имеет свои законы, неподвластные даже таким «революционерам» («диссидентам на троне»), как Горбачев. И нарушение этих законов не может пройти безнаказанно даже для тех, кто хозяйничает в идеологии. Советский народ, начавший семьдесят лет назад величайшую революцию в истории человечества (как его приучили думать), рано или поздно задастся вопросом: а действительно ли происходящее (а со временем – происходившее) в стране есть революция? А если это революция, то в какую сторону сравнительно с революцией, начатой в 1917 году? А что, если это контрреволюция по отношению к тому, ради чего советский народ пошел на неслыханные жертвы? Не случайно же западные «империалисты» и их лакеи хвалят Горбачева за эту «революцию»!

Вот в таком духе думает определенная часть советского населения. Причем число людей, думающих так, растет и будет расти, поскольку горбачевские нововведения, принося какие-то выгоды незначительной части населения, нисколько не улучшают положения основной массы населения, а для значительной его части приносят явные ухудшения. С их точки зрения горбачевская «революция сверху» выглядит как покушение на основные завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, то есть именно как контрреволюция, осуществляемая сверху. И для такого мнения более чем достаточно оснований.