Опасная беременность. Девочка Басманова - Виктория Вишневская

от бездушных глаз. И не выпрыгнуть в окно от испуга.

Басманов садится на сиденье, как и всегда. Вальяжно, откинувшись на спинку кресла и расставив широко ноги, словно он — единственный хозяин этого мира. Смотрит многообещающе. Спокойно, холодно, но в то же время с каким-то предвкушением и…

Опасность!

Плохо.

Под попой появляется раскалённый уголь, на котором не могу усидеть.

— А куда мы сейчас? — сипло выдаю, замечая, что мы отъезжаем в парковки.

Мужчина вставляет в зубы сигарету. Не отвечает. Опять осматривает с макушки до носков сапог.

Нет, не осматривает. Хуже. Жалит похлеще огня.

— Раздевайся.

Глава 23

Глава 23

Чётко и грубо, как пощёчина.

Тянется рукой к прикуривателю. Поджигает кончик сигареты.

— А? — всё, что могу выдать.

Равнодушно делает затяжку вместо слов. Недовольно косится на прикуриватель.

— Мне не жарко, — поясняю ему.

Молча, без слов, ныряет в карман ладонью. И вытаскивает что-то чёрное, что отлично помещается в руке и…

Хаос из мыслей крутится в голове. Пульс зашкаливает в секунду за двести. А из лёгких пропадает весь воздух, как и из всего салона.

Вдохнуть нормально не могу.

От вида пистолета в его руках. Который одним движением мужчины направляется на меня.

— Раздевайся, — чётче и равнодушнее.

Мелкая дрожь проходит по всему телу.

Застопорившись, хлопаю глазами и пытаюсь переварить, что происходит. И правда ли, что мне в лицо смотрит дуло пистолета.

Пистолета!

Который за секунду может лишить меня жизни!

Я права была… Басманов — бандит… Не зря он весь в татуировках…

— Поторопись, провинциалка.

Руки не слушаются. По крайней мере, меня. А вот его слова чётко стучат в висках, овладевая всем телом словно по приказу.

Пальцы сами касаются «собачки» на куртке, тянут за неё вниз. По салону разносится звук расстёгиваемой молнии, конкретно бьющей по нервам.

Аккуратно снимаю куртку, откладывая её в сторону. Басманов нагло пожирает глазами открывшееся декольте облегающего платья.

«Прикрыться!» — кричит подсознание где-то отдалённо.

А я не могу.

Дрожащие пальцы под дулом пистолета не подчиняются никаким мыслям.

Хватаются за низ платья, которое я задираю, обнажая колени, бёдра до линии трусов. Останавливаюсь. Дальше не могу. Как бы себя ни пересиливала.

— Сексапильно, — утвердительно кивает, забавляясь.

Замолчал бы!

— Для меня так оделась?

— Нет, — выпаливаю, рассчитывая, что это слово вылетит в его лицо, как яд. А вышло сдавленное скуление щенка… — Не для вас.

— Тогда продолжай, — наклоняет голову набок, озвучивая свой приговор. А я не могу. Не могу поднять его дальше. Плевать на трусы. Я и так ощущаю себя голой рядом с ним, а у меня всего лишь глубокое декольте. А здесь… Сниму платье и останусь перед ним полуголой.

Ни за что. И никогда.

Он казался мне нормальным. Особенно когда поддержал после случившегося в зале. Когда увидела отца.

А на деле…

— Хорошо… — выдыхаю, по-прежнему смотря на оружие в его руках, а не на мужчину. Слабая. Такая слабая, что…

Щёлк.

Не успеваю договорить.

Басманов спускает курок.

Всё происходит за секунду. За какую-то жалкую секунду.

Ничего не происходит.

Только…

Почему из пистолета вылетает маленький огонёк, а не пуля?

Басманов, всё ещё вдавливая курок, поднимает дуло, направляя его к потолку. Убирает с моего лица воображаемую мишень и подносит жалкий огонёк к сигарете.

— Вов, прикуриватель потом проверь, не работает, — совершенно спокойно произносит, будто это не он десять секунд назад напоминал жестокого убийцу. — Испугалась?

— Вы… — вырывается надрывно из горла.

— Что? Разве мы не играем? — выгибает озадаченно бровь. И вмиг подаётся вперёд, выдыхая сизый дым мне в лицо. — Ты же хотела поиграть.

Закашливаюсь, прикрываю глаза и машу ладонью, прогоняя токсичный дым. Неожиданно на запястье появляются его пальцы.

И всё. Меня как срывает.

Кидаюсь на него, осыпаю ударами, проклиная его.

— Урод! Мерзавец! Да чтобы у тебя член отвалился!

На эмоциях ничего не разбираю. Пихаюсь ногами, разбрасываюсь руками. И в порыве гнева не замечаю, как оказываюсь у него на коленях. А точнее, на том месте, где у него всё как раз-таки должно иссохнуть после моих пожеланий.

— Тихо, кошка, себя ещё покарябаешь, — шипит на меня с какой-то злостью и перехватывает мои руки. Приоткрываю до этого закрытые глаза. И вырываюсь. Снова. Брыкаюсь, пытаясь выбрать. Но останавливаюсь.

Располосованная щека привлекает моё внимание. Я не видела, куда била. Но чувствовала, как ногти проходились по чему-то тёплому.

От серого дымка сигарет не осталось и следа. А вот от моих ногтей…

Рывок! И на губах ощущаю привкус табака.

Басманов проникает в мой рот жёстко, требовательно и без возражений. Берёт всё под контроль, захватывая и так принадлежащую ему власть.

Делаю тщетную попытку отстраниться. И тут же ощущаю его ладонь у себя на затылке.

Опять он побеждает. Опять берёт, подавляет, поглощает. И снова вызывает что-то тягучее внизу живота. Как при прошлом поцелуе и при позапрошлом… И каждый раз я на эмоциях. Адреналин струится по венам, и я не могу себя понять.

Я боюсь его.

Но в то же время тело откликается.

Разум требует продолжить поцелуй.

И это пугает настолько, что хочется разреветься. Или убежать, чтобы больше этого не испытывать.

Резко поцелуй прекращается, даря надежду, что ничего не будет. Он просто высадит меня где-то по дороге, и я поеду домой.

— Не играй со мной, Ульяна, — шепчет прямо в мои губы. — На каждый твой ход я буду отвечать. Жёстко. Больно. И тебе это не понравится.

Глава 23.2

Облизываю непроизвольно губы. Сухость во рту убивает.

Как и его слова, его бездушные тёмные глаза с пушистыми ресницами.

— Вов. Вези в отель, — чеканит.

Я не до конца понимаю, что он говорит.

— Один как раз перед нами, Булат Ибрагимович.

— Отлично. Останови, — опять сводящий меня с ума приказ.

— Нет-нет-нет, — тут же вырываюсь, верчусь и пытаюсь освободиться от его хватки. Мои руки у меня же за спиной. Сцеплены его ладонями. Так сильно, словно он — неживой. Долбаный металл, тиски, которые не могу разорвать. — Что вы задумали? Никакого отеля!

— Хорошо, — усмехнувшись, резко отпускает мои руки. Неужели?.. Передумал? Быстро встаю. Но нет, не так. Он сам поднимает меня, резко разворачивая к себе спиной. — Ты сама выбрала машину для наказания.

Он сажает меня на… себя. На огромный бугор, упирающийся в ягодицы.

Он что, возбудился от этой прелюдии, пока я мысленно молила о сохранении жизни?

— Не знаю, где ты живёшь, провинциалка. Но так у нас одеваются только проститутки, — выдыхает мне в ухо, обжигая и вызывая тысячу мурашек по всему телу. — Поэтому выброси это.