«Третья сила» - Иван Дорба

Собирались обычно вечером после комендантского часа то в его особняке, то у Кабановых; засиживались до полуночи, чтобы с хмельной головой разъехаться по домам или на «работу» в тюрьму на Сурожском шоссе, или на Успенскую горку в СД, или в комендатуру на Ветеринарную.

Лео Брандт, никогда раньше не пивший, стал оглушать себя водкой. Однажды он так напился, что Денисенко пришлось тащить его волоком в машину. Отпирая калитку, потом дверь с секретным замком, укладывая в постель Брандта, Алексей внимательно изучил обстановку в квартире, особенно в кабинете, убедился, что дверь на половину жены заперта.

На другое утро, в воскресенье, Лео Брандт впервые почувствовал боли в сердце. Он долго лежал в постели, стараясь вспомнить в подробностях проведенный у Кабановых вечер… Перед тем как гости стали расходиться, появилась красивая девушка. Она сама подсела к нему. Большеглазая, веселая, ласковая. Заставила «Левушку» выпить на брудершафт водки. «Вот я и окосел. Даже не припоминаю, как ехал на машине. Кто меня привез? Сам ли хозяин Кабанов или Анатолий Куницын? А может быть, начальник уголовной полиции Туровский, с которым ездил на Ветеринарную в комендатуру и присутствовал при допросе и "обработке" коммуниста? — Брандт напряг память. — Как же звали эту девку? Люба, кажется. И пришла она с Алексеем Денисенко. Неужто он меня провожал? С какой радости? Этот человек относится ко мне с антипатией, я это чувствую… Какого черта ему от меня надо? Ключи!!! Где ключи?» Лео вскочил и кинулся в прихожую. Дверь оказалась незапертой. Ключ торчал снаружи. Как был в тапочках на босу ногу и в халате, он спустился с крыльца и заторопился к калитке. И там ключ торчал снаружи. «Значит, дело не в ключах!» Заперев калитку, он направился обратно. В прихожей его встретила жена.

— Я ухожу на весь день к подруге, — процедила она холодно. — Обед разогреешь сам. — И, поджав презрительно губы, выскользнула во двор.

«Она что-то знает о брошенной мною в ров девочке, — мелькнуло в его голове. — Игнорирует меня. Замкнулась».

После расправы с еврейскими детьми в Иловском овраге их семейная жизнь расстроилась, вдруг между ними пролегла пропасть, которая ширилась с каждым днем. Супруга внезапно увидела в муже совсем другого человека, отвратительного типа, готового на низкую подлость, на любое преступление, а он — озлобленную, поблекшую, преждевременно состарившуюся женщину. «Кто ей рассказал? — Голова разламывалась, подташнивало; душу сковал страх. Брандт осмотрел окна, ставни. — Нет, никому сюда ночью не забраться!»

«День, да мой!» — подумал он, глядя с ненавистью вслед идущей по двору жене. Ему захотелось догнать ее, ударить и потом бить, бить… Невольно нащупав в кармане халата тяжелый ключ, зажал его в ладони и даже спустился с крыльца…

Жена уже была у калитки, отперла ее и, не обернувшись, захлопнула дверь за собой.

На дворе было ветрено и морозно, раскачивались ветви берез. Содрогаясь от холода и какого-то нехорошего предчувствия, он вошел в дом, запер дверь и направился в столовую опохмелиться. Поднеся рюмку ко рту, почувствовал запах воска. «Откуда такой запах? Пальцы пахнут воском. Почему воском?… Я держал ключ… неужели?…»

Резкий телефонный звонок прервал его мысль.

«Скажите, дорогой Лео, — узнал тотчас голос обер-лейтенанта Дольфа, — что собой представляет Околов Леонид Евгеньевич? Это какой-то родственник врача Околовой. Преподавал историю в пединституте. А? Вы с ним знакомы? Говорят, ваша жена дружит с его супругой. Нельзя ли его привлечь к нашему делу? Сообщу вам по секрету: врач Околова мне не нравится!»

Напоминание о жене вызвало новое раздражение. Она и ее подруги казались теперь людьми ненадежными. Едва сдерживаясь, чтоб не раскричаться, он процедил сквозь зубы:

— Господин Дольф, умонастроение господ Околовых мне неизвестно, однако я сомневаюсь в их лояльности к Великой Германии.

«Благодарю вас, господин Лео!» — раздалось в трубке.

Услышав сигнал отбоя, Брандт опустил трубку на рычаг, поглядел на пустую рюмку и налил еще. Запах воска его больше не занимал, голос Дольфа подействовал успокаивающе.

В последующие дни он, как обычно, отправлялся на работу, сочинял угодные немцам приказы, хватающие за горло доведенных до отчаяния жителей Витебска; ездил на экзекуции и с каким-то тайным садизмом смотрел, как дергается на виселице тело или корчится в муках недостреленный… И каждый раз ему чудилось трепещущее в его руках тело девочки…

Глубокой ночью Лео проснулся от глухо щелкнувшего замка наружной двери и услышал крадущиеся шаги нескольких ног… Отворилась дверь в спальню… «Галлюцинации», — холодея от страха, подумал он.

— Лежать спокойно! — прозвучал из темноты грубый голос, и яркий луч электрического фонарика ослепил его.

«Партизаны пришли убивать!» — молнией мелькнуло в голове; он хотел сбросить одеяло и протянуть руку к ночному столику, где лежал пистолет, но ужас, неодолимый, отвратительный, липкий, сковал тело, исказил лицо, бешено заколотилось сердце. Ему почудилось, что ледяная рука сдавливает горло…

— Выслушай приговор! — чьи-то сильные руки заставили встать, но у него подкосились ноги и он упал на колени. Перед ним стояли двое незнакомых мужчин в ватниках. До его ушей долетали страшные фразы: — К смертной казни через повешение… изменник Родины… фашистский гад…

Он покорно позволил надеть на шею петлю, и вдруг из горла его прорвался сдавленный вопль, в котором ему почудилась мольба той девочки о помощи… И тут петля стянула ему горло…

— Товарищи, забирайте из стола и сейфа все бумаги, и будем сматываться. Уходим, как договорились, задами, — тихо проговорил кто-то, но этих слов Лео Брандт уже не услышал.

4

Обеспокоенный отсутствием заместителя и молчанием его домашнего телефона, Родько послал к особняку Брандта своего шофера. Вскоре тот позвонил по телефону и доложил, что заместитель бургомистра висит в петле у себя в спальне, а жена лежит на полу не то мертвая, не то без сознания. На столе обнаружена записка: «Подпольный Витебский обком предупреждает, что так будет со всеми предателями Родины!»

Страх охватил работников городской управы. Полиция, жандармерия, служба немецкой безопасности рыскали по городу, арестовывая подозрительных.

Шестого февраля газета «Новый путь» вышла с заметкой: «30 января 1942 года глубокой ночью на своей квартире зверски убит заместитель бургомистра Л.Г. Брандт. Вместе с ним погибла и его жена».

В тот же день было повешено несколько заложников, случайно задержанных горожан Витебска. В отместку на окраине полусожженного города, на берегу Западной Двины, патриоты напали на немецкий патруль. Воодушевленные контрнаступлением войск Калининского фронта, подпольные группы провели несколько ночных операций против оккупантов, дав понять, кто истинный хозяин на Советской земле.

Прошло два месяца, но лиц, убивших заместителя бургомистра, обнаружить не удалось.

Оберштурмфюрер Бременкампф, заехав как-то в управу, долго расспрашивал Родько и Кабанова о круге знакомств Брандта. И рассудительно подытожил:

— Это дело рук людей, которые его близко знали. Замки на калитке и входной двери не поцарапаны отмычками; на замках найдены остатки воска. За день или несколько дней до убийства преступники сняли слепки ключей. У нас три версии — первая: слепок сделан с ключа мадам Брандт; жизнь она вела уединенную и выходила только к своей подруге Околовой, жене Леонида Околова, профессора истории…

— И человека сомнительного, — заметил Родько.

— Затем слепок мог быть сделан с ключа Брандта недели три тому назад, когда он напился у Кабанова, как говорят у русских, «до положения риз», и его форменным образом отволокли домой мужчина и некая девица. Мы выясняем, кто они. И наконец, третий вариант: Лео мог забыть ключи в пальто на вешалке в управе, в гостях, в любом общественном месте… Вопрос — кто этим воспользовался?

Родько развел руками.

— Брандта отводили домой, кажется, Денисенко и Леонова, — заговорил Кабанов. — Добавлю, что Денисенко не способен на подобное. Что касается Любы, то я полагаю, что это медсестра Леонова, работает в больнице у Ксении Сергеевны Околовой. О Леониде Евгеньевиче Околове и его супруге ничего сказать не могу. — И, потоптавшись на месте, Кабанов умолк.

— Мне кажется, — пробасил внушительно Родько, — нашей управе надо изменить тактику воздействия на жителей Витебска. Они озлоблены и ожидают прихода Красной армии, взорвали водопровод, разжигают костры во время воздушных налетов, подожгли склад с горючим, убили нескольких полицейских…

— Сказывается контрнаступление советских войск на Калининском фронте; прорвавшись к Велижу и Суражу, они уже недалеко от нашего города. Нет, мы не станем менять тактику! Будем ловить и вешать партизан! — рассердился Бременкампф.