Реквием души (ЛП) - Заварелли А.

Я разгладил ладонями лацканы костюма и кивнул.

– Не стоит волноваться. Она никогда не будет спать в моей кровати.

Сантьяго

Вскоре после ухода Анжело свое место рядом со мной справа от алтаря занял Судья. Остальные свидетели уже сидели на церковных скамьях. Собор заливало мягкое свечение, и хотя я все еще не испытывал желания стоять тут перед всеми, полутьма приносила облегчение, поскольку никто не смог бы хорошо меня разглядеть.

Через несколько минут органист заиграл выбранную для церемонии музыку. В дверях появилась Айви, а рядом с ней Абель. Я смотрел на него достаточно долго, чтобы он поймал мой взгляд и стиснул зубы. Затем я взглянул на свою невесту. Силуэт, обернутый черным кружевом. В руках она держала розы. Айви была так неотразимо красива, что я почти поверил, что через мгновение она исчезнет подобно призраку, и больше ее никто никогда не увидит.

Абель не то чтобы тащил Айви по проходу, но шел, подталкивая вперед и слишком крепко сжимая ее руку, чем испытывал остатки моего терпения. Его губы явно распухли, а на напряженной шее начинали проступать темные синяки. И все же Абель с прежней готовностью отдавал мне сестру.

Мое сердце билось в такт музыке. Я даже не дышал, пока Айви не встала передо мной. Как только Абель отпустил ее, она покачнулась, из-за чего внутри поднялась волна гнева, пока я обдумывал причину. Она выпила или же просто нервничала?

Как только Айви остановилась, то тут же задрала подбородок, чтобы рассмотреть меня. Невозможно было упустить сорвавшийся с ее губ испуганный вздох. Свет от свечей танцевал вокруг нас, подчеркивая мои черты и искажая формы. Взгляд Айви почти сразу сосредоточился на получерепе, розы выпали из ее рук, рассыпавшись возле наших ног. Она выглядела испуганной, слегка смущенной и болезненно очаровательной, продолжая изучать меня.

Я пожалел, что не позволил ей увидеть меня до церемонии, поскольку больше всего на свете мне хотелось в этот момент остаться с ней наедине. Так много раз я проигрывал в голове этот сценарий. Представлял, как все могло обернуться. Ее страх. Гнев. Ужас. Я думал, она побежит от меня прочь. Бросится под мимо проходящую машину на улице, лишь бы не быть со мной. Но никогда я не предполагал, что Айви могла смотреть на меня вот так. Будто хотела изучить. Словно находила меня... интригующим.

Я не знал, как долго мы так простояли. Даже не сознавал, что обхватил ее запястье и притянул Айви к себе, пока большой палец не коснулся пульсирующей вены под теплой кожей. Возможно, именно поэтому Айви не двигалась с места. Она рассматривала мою большую руку, словно та была оружием. Меня так и подмывало отпустить ее и посмотреть, не побежит ли она прочь, но я вдруг обнаружил, что не хотел отпускать свою невесту.

Как бы то ни было, у нас не было времени на размышления. Музыка затихла, и мы были вынуждены обратить внимание на священника. Он велел нам сесть на отведенные для нас стулья на платформе, а затем приступил к традиционной церемонии.

Мы начали с гимна, затем нам зачитали строки из Старого и Нового Завета. Священник многословно говорил о браке, Евангелии и размышлениях, но я едва следил за его словами. Когда мы с Айви, наконец, оказались перед алтарем, и нас попросили соединить руки, она чопорно протянула мне свои ладони.

Я обхватил ее пальцы, отметив, что они стали холодными и бледными, словно Айви, наконец, примирилась с реальностью. Она сглотнула и бросила на меня взгляд из-под ресниц, а я мельком заметил ее зрачок странной формы. Тот, что она все время норовила прикрыть волосами. Этот зрачок стал источником многих ее мучений в школе, когда Айви была ребенком. Очевидно, она все еще жила под гнетом унижений прошлых дней. Когда Айви станет моей женой, я не позволю ей скрывать это ни от меня, ни от кого бы то ни было другого.

Священник начал церемонию обета, по моей просьбе пропустив формальности вроде вопроса о вступлении в этот брак по принуждению и наставлений любить друг друга до конца наших дней. От меня не укрылся неловкий взгляд, который Айви бросила в мою сторону, но я решил сосредоточиться на самой невесте, а не том, что она думала на сей счет.

Сперва мы с Айви объявили о своих намерениях, а потом вслед за священником повторили слова клятвы, включавшие единственное, что я мог сдержать. Я возьму ее в жены. Буду верен ей в счастье и в горести, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. В моем голосе слышалось напряжение, а взгляд явно полыхал огнем, что нервировало мою невесту. Она несколько раз опускала голову, смотря в пол, прежде чем найти в себе силы снова посмотреть на меня.

Когда пришла ее очередь повторять слова клятвы, Айви почти шептала, но все же вручила мне себя в покорностью, которую я нашел одинаково разочаровывающей и очаровательной.

Священник засвидетельствовал наши клятвы, после чего продолжил благословлять нас, а потом преступил к части с обменом кольцами. Я надел кольцо на палец Айви, повторяя свои обещания верности во имя Отца, Сына и Святого Духа. Когда кольцо с бриллиантом «соль и перец» оказалось на ее дрожащем пальце, я испытал болезненное чувство удовлетворения. И оно лишь усилилось, когда Айви проделала ту же процедуру со мной.

Следуя моим предписаниям, священник объявил Айви моей, пропустив часть с просьбой поцеловать невесту. Это следовало приберечь до того времени, когда мы останемся наедине. Мне не хотелось, чтобы братья видели, какое отвращение вызовет у Айви прикосновение моих губ.

Мы перешли к молитве, а потом поклонились свидетелям в знак мира, за чем последовало причастие. После последнего брачного благословения нас отпустили, взяв обещание позже встретиться с гостями в комплексе.

Когда снова потянулся к руке Айви и обхватил кисть холодными пальцами, я ощутил ее дрожь. Она смотрела прямо перед собой, но я не мог не ощущать, что Айви едва держалась на ногах. И когда мы вышли на улицу, где нас ждала моя машина с водителем, походка Айви стала еще более неуверенной. Как только новоиспеченная жена забралась на заднее сидение, я заметил, что она по-прежнему была с босыми ногами.

Я сел рядом с ней, после чего Марко закрыл за нами дверь. Перегородка уже была поднята, оставляя нас в гробовой тишине.

Когда машина рванула вперед, Айви сжала руками колени. Казалось, она нервничала, как и должно было быть, однако ее страх не удовлетворил меня так сильно, как я надеялся.

– Где туфли, которые я купил тебе? – прогремел мой голос, прерывая тишину.

Айви посмотрела на меня из-под ресниц и снова принялась изучать татуировку на моем лице. Я внимательно наблюдал за ней, ища истинные эмоции, но отмечал лишь любопытство. Это сбивало с толку и раздражало больше, чем я ожидал. Айви должна была испытать отвращение. Должна ненавидеть меня. Это было бы совершенно естественно.

– Значит, это был ты? – спросила она тихо. – В исповедальне. Твой одеколон...

Я выпрямился, оценив ее наблюдательность. Я не ожидал, что Айви окажется такой... проницательной. Однако ей следовало бы знать, что лучше мне не задавать таких вопросов.