Заставь меня остановиться - Наталья Юнина

Глава 9

                                                   Глава 9

И пусть у обоих братьев разные отцы, я в полной мере осознала, что Егор действительно брат Лукьянова. Взгляд у них у обоих такой, что становится не по себе. Просто раньше Егор на меня не смотрел, вот и не было возможности это на себе прочувствовать. И вроде бы ничего такого он не делает, более того, Юсупов как бы занят не разглядыванием меня, а совершено другим делом – он бесцеремонно лазит по шкафу в поисках сладкого. Но фишка в том, что так или иначе я чувствую на себе его косые взгляды. Бесит до трясучки чувство того, что все это неспроста. Почему раньше он не обращал на меня внимания? Да и бесцеремонность, с которой он лазит по чужим вещам – раздражает. Но кто я такая, чтобы делать ему замечание? Находиться при нем неловко, особенно, зная, что он видел меня в окружении собственной рвоты.

И все-таки Егор красивый, несмотря на не самую красивую растительность на лице. Как там говорила Лиля, лобковый волос на бороде? Да, что-то в этом есть. Надо признать, у Лукьянова дела с растительностью на лице обстоят получше. Так, стоп, на кой черт я вообще приплела его сюда? Чувствую, как к щекам приливает кровь. Блин, ну вот вовремя! Так, спокойно, Озерова. Распускаю волосы, чуть приподнимаю их у корней и пока Юсупов не видит, наношу на губы гигиеническую помаду с блеском. Ну вот зачем я сейчас пялюсь на Юсупова. Мне скоро будет полная «ж», если я не соберусь и не заполню приемку. Соберись, тряпка! Утыкаюсь в компьютер и начинаю по памяти набирать анамнез заболевания. В какой-то момент, собравшись с мыслями, я реально ухожу в работу, совершенно не замечая Егора.

– Ань, кофе остывает.

– Я не просила тебя делать мне его. Более того, ты отвлекаешь меня, ­– раздраженно отвечаю я.

– А рафаэлку не хочешь? 

– Это не твои конфеты. Тебе не кажется, что это не культурно? Не боишься, что тебе за это накостыляет твой родственник? – грубее, чем надо бы, произнесла я, наблюдая за тем, как Юсупов демонстративно отправляет в рот конфету. Черт, я есть, что ли, хочу?

– Не боюсь. Ань, ну не дуйся. Все же съешь конфетку, – в наглую тянет конфету к моему рту.  

– Я не хочу. Ты меня отвлекаешь. Отойди, пожалуйста.

На удивление, Егор отходит и присаживается на диван напротив меня. Еще минут пять я заполняю приемку, не обращая на него внимание. Когда ставлю точку, мысленно радуюсь, что хоть это дело я завершила. Фух. Теперь и больного можно принимать.   

– Конфетку? – лениво протягивает Егор, облокотившись одной рукой на стол.

– Я тебе сейчас эту конфетку в очко засуну. Отошел от моего стола. Живо, – перевожу взгляд на Лукьянова и быстро встаю из-за стола. ­– Тебе мало работы, Егор?

– Достаточно, – приподнимает вверх руки. – У нас был просто кофе-брейк. Все, все, я ухожу.

– Ты почему еще здесь, а не у нового больного? – переводит на меня взгляд, как только Егор выходит из кабинета.

– Я только что закончила заполнять приемку и как раз собиралась к нему идти. Я не пила кофе и ваши конфеты не ела. И вашему брату, ой, простите, троюродному племяннику не могла что-либо сказать, так как он все же ваш родственник, пусть и настолько дальний.

На мою речь Лукьянов, кажется, нисколько не обратил внимания. Его абсолютно не смутило уличение во лжи на счет «племянника». Все, что он сейчас делает – это обводит взглядом… мои волосы.

– Больше не впускай Егора в кабинет в мое отсутствие. В следующий раз говори, что я запретил находиться ему здесь без моего ведома. Так, ладно, это все ерунда. У меня для тебя плохие новости, Аня. В напитке, который ты пила, было одно очень нехорошее вещество. Тебе его подсыпали намеренно. Более того, чулки с тебя стянули для того, чтобы снять неприятное видео с твоим участием, но рвота тебя спасла. Проблема в том, что это вещество имеет отдаленные очень негативные последствия. Поэтому сейчас мы идем тебя от него избавлять, и только потом принимать нового больного.

– Подождите. Откуда вы это знаете?!

– Пусть сия тайна останется при мне. Пойдем, – подталкивает меня к двери.  – У тебя голова не кружится?

– Нет.

– А слух? Не заметила снижение?

– Нет. Вы шутите? – в панике бросаю я, не успевая за ним идти, от того голос такой как будто я задыхаюсь.  

– Я похож на шутника? – резко останавливается, испепеляя меня взглядом.

– Нет. Не похожи, – вполне серьезно произношу я, рассматривая нахмуренного Лукьянова. – А что за отдаленные последствия?

– Поражение ушных раковин и как следствие глухота. Пойдем, – подхватывает меня под локоть.

– И что делать?

– Закрыть рот и слушать меня. А еще называть меня по имени отчеству. 

– В каком смысле?

– Ты недоразвитая, что ли? 

– Я вас не понимаю! – истерично бросаю я, когда мы останавливаемся у процедурного кабинета.

– Как меня зовут, Аня?

– Богдан…, – черт возьми, какое у него отчество?! Опять забыла! ­– Богдан Михайлович, – громко произношу я, переводя взгляд на его бейджик. – Богдан Владимирович. 

– Так вот, обращаемся именно так. Я ни разу не услышал от тебя мое имя. Теперь понятно?

– Да. Да, Богдан Михайлович. Блин. Богдан Владимирович, – от волнения все путаю, как дура.

– Заходи, – подталкивает меня в процедурный кабинет. – Не паникуй. Это вещество надо удалить в течение двадцати четырёх часов. Ты в это время вчера не пила. Садись, – подталкивает к стулу. – Я тебя сейчас хлопну по щекам, если к твоему лицу не вернется нормальная окраска.

– Только попробуйте.

– Да, да, меня твой папа потом убьет. Я помню.

– Прекратите, пожалуйста, надо мной издеваться. Хотя бы сейчас. А как вы будете удалять это вещество?

– Увы, есть только один способ.

– Какой?

– Сифонная клизма, – спокойно отвечает Лукьянов, демонстрируя мне трубку и кружку. И вот сейчас я не понимаю шутит ли он. Лицо у него максимально серьезное. – Ты еще больше бледнеешь. Это была шутка. Способ будет другой. Просто доверься мне. Так как это вещество откладывается в ушных раковинах, удалять мы его будем именно там. Больно не будет, не бойся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍