Русь окаянная - Сергей Норка

Но это все лирика. Перейдем к делу. Вы как член Совета ознакомились с материалами, свидетельствующими о том, что в 1991 году к власти в России пришла подпольная фракция КПСС, которая использовала научные достижения американских специалистов в области психологической войны и опиралась на американские спецслужбы. Вы также вкратце ознакомились с методами Гарвардского проекта, который сумела реализовать эта фракция. Но ни вы, ни американцы даже не подумали просчитать последствия этой акции. Американцы — это динозавры. Когда динозавра бьют дубинкой по хвосту, требуется какое-то время, чтобы этот сигнал дошел от хвоста до мозга. Они только-только начинают понимать, какие проблемы появятся у них в будущем. Европа это уже поняла и сейчас лихорадочно ищет выход из создавшегося положения. Мы же, я имею в виду мою лабораторию, просчитали все и спрогнозировали почти все. Нынешний режим создал то, что необходимо для его существования, — психологическую систему управления страной. Население, за небольшим исключением, погружено в апатию. Причем и без сталинских методов.

Обратите внимание на лозунги отдельных очагов сопротивления, если можно их так назвать. «Выплатите зарплату!» Все. Эти бедолаги не понимают и не в состоянии понять, что зарплата не будет стабильно выплачиваться до тех пор, пока не сменится экономическая система управления страной. А эта система не сменится до тех пор, пока не сменится существующий режим. Просто до примитивизма. Но, увы! Понять этого мой пациент не в состоянии.

Пойдем дальше. Тайная фракция использовала третий параметр, леность ума, для погружения моего пациента в спячку. Далее она сформировала социальную группу, назовем ее условно коррумпированное чиновничество, которое стало элементом психологической системы управления.

— Преступников. Называйте уж и здесь вещи своими именами, — перебил профессора Александр Петрович.

— Голубчик, — ласковым голосом произнес Кардинал, — это для вас они преступники, а для меня они больные, пострадавшие, если хотите.

— Это как же? — таким же елейным голосом спросил Бирюков.

— Да очень просто, дружок мой. Если я, подобно эсэсовскому доктору Менгеле в научных или в других целях заражу вас холерой, будете ли вы считать себя пострадавшим?

— Разумеется.

— А если я искусственно создам обстановку, в которой вы сойдете с ума? Вы будете считать себя пострадавшим?

— Пожалуй, — Александр Петрович не мог понять, куда клонит Бардин.

— Так вот, тайная фракция очень умело создала обстановку, в которой латентный подпараметр, именуемый в народе жадностью, перестал быть латентным и поразил психику огромного количества чиновников, которым в настоящее время нужен не столько прокурор, сколько психиатр. Создав для участников экономической системы управления возможности безнаказанно грабить бюджет и вытягивать из населения взятки, режим привязал их к себе накрепко. И они уже не могут контролировать себя. Вы же знаете, что в банках данных правоохранительных органов есть материал на всю управленческую верхушку, включая нынешнего президента и его ближайших родственников. И наконец, третий параметр — жестокость. Вы ведь понимаете, что на то, чтобы задавить российский криминал, я имею в виду тех, кого называют братвой, нужен месяц. Максимум, два. Но режим опекает их, как мать свое дитя. Система безнаказанности бандитов, созданная режимом, вывела жестокость из состояния латентности. И эти самые бандиты в случае необходимости со всей жестокостью встанут на защиту этого режима. Их руками можно физически устранять неугодных, и вы сами знаете, как это делается. С их помощью можно многим заткнуть рот. Вы ведь знаете, что криминальные коммерческие и финансовые структуры могут, если понадобится, выставить в поддержку режима несколько сот тысяч вооруженных бойцов.

Бардин помолчал, потом плеснул в чашку остывшего кофе, сделал несколько глотков и продолжил:

— Настоящее политическое сопротивление, а оно очень малочисленное, загнано в рамки официальной политики и циркулирует в нем, как пар в паровом котле. Оно теряется среди оппозиции, созданной режимом. К кому на выборах присоединяться противнику нынешнего режима, голубчик? Разумеется, к оппозиции. К нынешним коммунистам или жириновцам, которых перед захватом власти предусмотрительно создала тайная фракция. А это значит, что кто бы ни получил лавры в этом спектакле, выиграет режиссер. Таким образом, нынешний режим можно сокрушить только банальным вооруженным путем, но это пахнет большой кровью. Поэтому необходимо задействовать псиметоды, причем действовать нужно по принципу цаныпи.

— Это еще что такое?

— Это тактика китайцев. Постепенное поедание чего-либо, подобно тому, как шелковичный червь поедает листья. Плавно и незаметно.

— Но на это уйдут десятилетия, — грустно сказал Александр Петрович.

— А куда вы торопитесь? — насмешливо спросил Бардин. — Может быть, у вас в Думе буфет плохой?

— Это уже цинизм, голубчик, — в свою очередь констатировал Бирюков, очень довольный тем, что оппонент раскрылся и позволил нанести удар. — И теперь я имею право сделать вывод, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете.

Кардинал посмотрел на собеседника с нескрываемым интересом:

— Похоже, вы не теряете зря времени, уважаемый. Вы действительно кое-чему научились. Ну да ладно, не буду развращать вас комплиментами.

— Опоздали, друг мой. Я развратился, еще когда был курсантом-первокурсником.

— А вот это уже действительно цинизм, голубчик! Профессор дал понять, что разговор на серьезные темы окончен. И тем не менее он все же добавил:

— Знаете что, познакомьте меня с этим самым Рублевским.

Глава 3. «Бездна»

1994 г. Директор ФСК Сергей Степашин, отвечая на мой вопрос, сказал «о значительных трудностях, возникающих при расследовании и пресечении фактов коррупции со стороны руководящих должностных лиц».

Веселов нажал кнопку селектора. «Слушаю, Владимир Иванович», — раздался голос секретарши. «Кофе, — коротко бросил замминистра, — и не соединяй меня ни с кем».

Задумчиво прихлебывая напиток, Веселов перебирал в памяти события последних месяцев. Это началось как-то внезапно со звонков по мобильному телефону, который он постоянно носил с собой. Звонивший на «алло» замминистра не отвечал, но звонил аккуратно, причем в одно и то же время. Затем Владимир Иванович почувствовал (не заметил, а именно почувствовал), что за ним наблюдают. Первое, что пришло ему в голову, это то, что он находится в разработке одной из спецслужб или прокуратуры в связи с каким-нибудь «злоупотреблением служебным положением», как сейчас называлось вульгарное взяточничество. Это не особенно испугало его, поскольку все суммы, получаемые им в виде «комиссий» за оказанные различным банкам и структурам услуги в области подпитки из государственного бюджета, он честно делил с курировавшими его работниками прокуратуры и ФСБ. Другими словами, если «посторонние» схватили где-то след, то «свои» прикроют. Кроме того, «свои» заранее предупреждали его о всех деликатных моментах. Если же его «на крючок» подцепила одна из преступных группировок, то и это было нестрашно. Во-первых, силовики не дадут пропасть курочке, несущей золотые яички, а во-вторых, с руководителями наиболее мощных московских группировок давно были установлены вполне дружеские и деловые отношения. Да и подцепить его было невозможно. Вся его недвижимость числилась за родственниками, деньги лежали в западных банках на счетах проверенных людей. Но сам факт, что за ним кто-то следит, вызывал раздражение и легкую тревогу.

Однажды, когда он обедал в ресторане с деловым партнером, какой-то молодой человек встал недалеко от их столика, а раскрашенная девица, выскочившая невесть откуда, как чертик из табакерки, начала его фотографировать. Наверняка в кадре оказался и Владимир Иванович. На собеседника Веселова это не произвело особого впечатления, а Владимиру Ивановичу стало неуютно, как если бы его засняли голым в бане.

В один прекрасный день в министерство на его имя пришел пакет. Распечатав его, замминистра обнаружил книжку под названием «Бездна» какого-то неизвестного автора. Обложка не оставляла сомнений, что перед ним вульгарный детектив с обязательной эротической приправой. Такие на всех лотках в метро лежали в огромном количестве. Веселов бездумно бросил ее в ящик стола и случайно вспомнил об этом, собирая бумаги для служебной командировки в США. Он сунул книгу в портфель, чтобы убить время в полете, и после завтрака в самолете, когда все газеты, розданные стюардессой, были просмотрены, Веселов раскрыл детектив и углубился в чтение. Он надеялся, что через десять-пятнадцать минут этот экземпляр бульварной литературы погрузит его в спокойный глубокий сон. Но сна не получилось. Через полчаса Владимир Иванович читал уже с таким напряжением, с каким не изучал даже важные правительственные документы, имевшие непосредственное отношение к его бизнесу. В книге описывался криминальный чиновничий мир, причем в одном из высокопоставленных героев детектива он узнал себя, хотя имя и фамилия были изменены. Самым страшным было даже не то, что здесь детально описывались незаконные финансовые операции пятилетней давности, которые он провернул, еще будучи начальником отдела, а то, что говорилось и о тех, что в настоящий момент были в стадии реализации. В сообщниках героя, прототипом которого он был, без труда узнавались все участники афер, включая прикрытие в ФСБ и прокуратуре. В других персонажах он узнавал своих коллег. Вот два замминистра, а вот министр и два вице-премьера, чьи поручения он выполнял бесплатно, но с долей негодования, поскольку мысленно подсчитал, сколько они на этом сорвут.