Антикиллер-5. За своего… - Данил Корецкий

Mb88123: Джиги каждый второй с огнестрелом. Иди спроси у них.

Ork_999777: Из Александровки – 10 машин. Кто больше?

Kb_h: Привет из Каменного Брода. Нас мало, но мы в тельниках. Приедем на двух КрАЗах самосвалах!!!!!!! Мало непокажется.

Kolenval: Дураки…

Лис

Это был не ливень, это был настоящий ураган, третья мировая и конец света. Две огромные тучи, переползая по крышам многоэтажек, словно кошмарные гигантские медузы, сошлись над Покровским сквером, столкнулись и закрутились яростным винтом. На минуту стало темно и тихо, будто город заперли в душном чулане. И вдруг среди этой тьмы бешеная белая вода обрушилась на Тиходонск. В воздухе мелькали скрюченные электрической судорогой огромные паучьи ноги молний, они сталкивались, ломались, мчались галопом во все стороны сразу, оставляя за собой грохот и треск, вой автомобильных сирен, всполошное мигание аварийных огней и темные провалы на месте вспышек.

Лис подъезжал к перекрестку с Мелеховского, когда молния ударила в светофорный столб впереди, – он стал на мгновение белым, плоским, почти прозрачным, а потом по глазам полоснула бритвой ослепительная вспышка, брызнул фонтан искр… И грохнуло так, что руль в руках дернулся, а двухтонный «БМВ» едва не улетел на тротуар. Поднимая волны, машина юзом подплыла к краю проезжей части, ткнулась колесами в бордюр и остановилась. Лис включил «аварийку», через мутное от воды стекло посмотрел на перекресток. Ни зги. Вместе со светофором погасли фонари вдоль дороги; пятиэтажка с продуктовым магазином внизу превратилась в серый размытый ком. Он взял телефон.

– Катя, ты уже дома?

– Да.

– Успела? Не вымокла?

– Все нормально.

Ему показалось, что ее голос звучит как-то слишком отчетливо, близко, будто она говорит, прикасаясь губами к микрофону. А где-то позади ритмично пульсирует зажатый ладонью шумный фон.

– Ты точно дома?

Ответ был подчеркнуто вежливым:

– Да, я дома. Точно.

Он не знал, что еще сказать. Или спросить. Главное, что и она молчала. Ее не интересовало, где его носит в эту бурю.

– Мне надо еще заехать кое-куда, – буркнул он. – Буду позже.

Литвинов ждал его в «Поляне». За столом он был один. Мокрая «косуха» на спинке стула, полотенце на шее, потемневшие от влаги усы в виде буквы «П». Он поднялся навстречу Лису, молча пожал руку. На столе уже дожидались графин с водкой, две рюмки и закуска.

– Ну что, за Гусара. Земля ему пухом. – Литвинов поднял свою рюмку, посмотрел сквозь нее на Лиса. – А потом о делах.

Выпили за Гусара.

– Говори, чего звал, – Лис отставил рюмку.

– Замес ожидается на Степной. Если погода, конечно, не вмешается. – Литвинов посмотрел в окно, за которым, словно огни дискотеки, бились молнии. – В общем, сотня оголтелых фанатов собирается завтра перекрывать трассу. Автомобилисты, мотоциклисты, экстремисты… Будут «черных» бить. Вроде они Гусара с семьей убили… Собираются в восемь утра перед Батайском, на «Лукойле»…

– Я знаю, – сказал Лис. – Ни хрена у них не получится.

Литвинов что-то подумал про себя и кивнул.

– Если так, то хорошо.

– Твои туда не собираются, часом?

Бывший собровец раздвинул в улыбке усы-подковы.

– Им папа не разрешает…

Он шмыгнул носом, наполнил рюмки.

– Ну, а ты сам что думаешь по этому поводу? Этот ночной сторож и все такое?

– Ничего я не думаю, – устало сказал Лис. – Сторож не при делах. Его первым делом проверили, выпотрошили, высушили и заново набили. Алиби железное: во время убийства он брагу воровал на ферме, хозяин его за задницу взял.

Он хмыкнул, повозил рюмку по столу, поднял и медленно выцедил водку.

– К тому же он русский. Хотя как по мне, так все алконавты на одно лицо, все одной национальности… Ну их в баню.

– Понятно, – сказал Литвинов и замолчал.

С улицы в кафе вбежали трое молодых людей, вода с них текла ручьем. Один поскользнулся и чуть не упал на пороге.

– Шеф, триста «белой»! По-быстрому!

Они прошли к стойке, оставляя на полу мокрые следы. Бармен показался из кухни, посмотрел на них, сказал: «Щ-щас». И опять исчез.

– У «Ночных ангелов» есть упырок один, Климушкой звать. В миру – Климов Сергей… Не знаю отчества. С ним Бородач и Колян – Ник «Король дороги». Ездят на мощных «ямахах», любят подрезать, в «шашечки» играть, на автофоруме нашем часто выступают, гниль всякую разводят… Гайцы их наверняка знают. Они главные горлопаны и заводилы этого мутилова. Если их аккуратно прикрыть, толпа быстро рассосется.

– Не переживай, там все схвачено, – сказал Лис. – Завтра проводится спецмероприятие «Чистая дорога». Выявление нарушителей, водителей без прав и так далее. Трасса «Дон», Степная и дальше. Гайцов двенадцать экипажей и полсотни омоновцев. Думаю, разберутся. А кстати, это тот Бородач, которого сжечь хотели?

Литвинов поморщился.

– Да его вечно то убить хотят, то байк отнять, теперь вот сжечь… Потому что сам приключений на жопу ищет. Задирается, драки затевает…

– А где его найти?

– Так он же климовский. «Ночные ангелы» каждый вечер на Южной трассе собираются – возле «тачанки»…

Лис кивнул.

– Памятник приметный, место безлюдное, там часто «стрелки» набивают. Ладно, найдем.

– А зачем его искать? Завтра их стопроцентно свинтят, заберешь из обезьянника, и все дела…

– Тоже верно!

Бармен задерживался на кухне, парни за стойкой устали ждать и начали шуметь.

– Эй, на раздаче! Ты где там прячешься? Кончай быковать! Быра мечи водку, пока мы тут не околели!

– А ну, пацаны, тихо! – прикрикнул на них Литвинов.

– А ты что за дрын с горы? – отозвались пацаны.

К стойке подошел бармен, сказал им что-то негромко. Пацаны сразу примолкли, поскучнели, украдкой покосились на Литвинова. Лис услышал, как кто-то из молодых людей шепотом переспросил: «Чё, в самом деле? Коленвал, да?.. Так это его “харлей” на крыльце?» Похоже, Валька Литвинов был местной знаменитостью. И пользовался бо́льшим авторитетом, чем начальник УР…

– Ну что… – Литвинов наполнил по-третьей. – Я Гусара почти не знал, не пересекались. Но он свой! И это главное!

– Вот-вот, – Лис поднял палец. – Молодые этой главности не понимают…

– Давай, чтобы сволочи, которые это сделали, как можно скорее получили по рогам.

– Давай, – сказал Лис.

Он коротким резким движением втолкнул водку в рот, поморщился.

– Только пока мне нечем похвастаться, Валек. Неделя прошла, результата ноль. Как-то не цепляется ничего, будто «собачка» в механизме проскакивает. А тут еще волна пошла в народе, Южный мост, полудурки эти со своим автопробегом… Завтра пойду получать втык от начальства. Вот такие дела.

Литвинов ухмыльнулся, почесал бровь:

– А ты плюнь на все, Филипп, купи приличный байк и топай ко мне в команду. Я тебя обижать не стану. Честное слово.

Еще в коридоре Лис встретил Баринова, он тоже на планерку. Походка своеобразная, «бариновская» – не идет, а выступает по коридору, подбородок вздернут, и кажется, что вот-вот пристукнет каблуком по паркету, воткнет руки в боки и спляшет какую-нибудь «калинку-малинку». А то еще и запоет. Голос у Барина зычный, будь здоров. И слово «важняк» ему очень подходит – следователь по особо важным делам, твидовый пиджак, трубка! Барин, одним словом! Сейчас все нити сходятся к нему, все рычаги управления в его руках. Он руководит следственной бригадой, у него в оперативном подчинении сыщики, он – мозг, который отдает команды, а руки и ноги эти команды выполняют. Руки-ноги это, в первую очередь, оперативники.

Они поздоровались, перекинулись несколькими словами ни о чем. Детали следствия на ходу в коридоре не обсуждаются.

Все собрались в зале, примыкающем к кабинету начальника УВД.

– Знаете, как в народе прозвали это дело?

Волин, как и генерал Глазурин, любит задавать вопросы из разряда вечных. Для затравки. Ответ как бы не предусматривается. Это типа «Что делать?», «Кто виноват?» и «Кому на Руси жить хорошо?». Как бы ясен перец, но и как бы туман, туман… Поди угадай. А вдруг ошибешься? Правильный ответ знает только один – тот кто спросил. Его свежевыбритые щеки подрагивают. Распирает. Дыхание просится наружу. Для Волина «это дело» – как кучка собачьего дерьма на полированной столешнице рабочего стола.

– Не знаете? Хорошо, скажу! Его называют – «Степная мясня»! – сердито рявкает полковник. – Вот! Коротко и ясно! Это значит что? Это значит – народ следит! Обсуждает! Народ взволнован!.. И через пять, и через десять лет будут помнить: «А-а, Степная мясня, так это же в десятых годах было, после Крестобойни!» Вот такую память мы о себе оставляем, товарищи! О себе оставляем, о нашем времени, о нашем руководстве!.. Так что назвать это дело резонансным – значит никак не назвать! Один из погибших – наш коллега! Бывший коллега, пусть так. Но, как правильно говорят в народе, в нашей работе бывших не бывает! Для нас это дело чести!

Волин с шумом набирает воздух в легкие. Делает паузу. Выдыхает.