Пароль «Dum spiro…» - Евгений Березняк

Расстались довольные друг другом, договорившись о встрече в Кракове.

И вот радиограмма в Центр:

«Завербованы работники немецкой военной контрразведки Курт Отман (кличка Правдивый), русский Владимир Комахов (кличка Молния). Правдивый помог Комару уйти из-под ареста. Комар доложила мне, что абверовцы очень обеспокоены судьбой после войны и готовы сделать все, что угодно, для своей реабилитации. Я написал им письмо и поручил Грозе вести переговоры с ними. Кончилось тем, что они дали согласие работать. Теперь мы получаем от них информацию, по мере возможности перепроверяем. Есть основания их данным верить. Они просят меня в случае бегства немцев, чтобы я забрал их к себе.

Следом послал другую радиограмму:

«Донесения Правдивого, Молнии. Бывший командующий фронтом «Северная Украина» генерал-фельдмаршал Модель переведен на западный фронт. На его место назначен начальник штаба фронта генерал Гарпер. Начальник контрразведки — майор Гамерьер. Начальник оперативного отдела — подполковник генштаба Ксаландер. Штаб расквартирован в Кракове, улица Пилсудского, угол аллеи Мицкевича».

Вскоре пришел ответ Центра.

«Голос. Потребуйте от работников КРО[20] честной работы на нас, что обусловливает прощение. Пусть составят списки всех известных им агентов гестапо.

Донесения, поступавшие от Грозы, Зайонца, Музыканта, полностью подтверждали достоверность информации гитлеровских контрразведчиков.

Правдивый целую неделю работал над списками. Ряд агентов нам и нашим польским друзьям удалось уничтожить накануне освобождения Кракова. В январе — мае 1945 года наши чекисты и сотрудники польской контрразведки обезвредили большую группу шпионов, диверсантов. Списки, столь добросовестно составленные Правдивым, и тут пригодились.

Теперь в гитлеровском абвере, в одном из его подразделений, были наши глаза и уши.

Подразделение Правдивого находилось в Кшешовице, но обслуживало Тенчинек, Рыбну, Чернихув, Пшетковице и подчинялось непосредственно своему управлению в Кракове. Правдивый, как это было с Ольгой, допрашивал арестованных, а иногда сам вел следствие.

Отман отлично выполнял новые задания. От него мы получали ценную информацию.

1 ноября мы передали Центру:

«Донесение Правдивого. В сентябре в Кракове арестован радист Кнашкецкий, теперь дает Центру «дезо». В районе Кракова пеленгаторы ищут рацию, которой переданы сведения о личном составе штаба Северо-Украинского фронта. Шифр этой станции расшифрован КРО».

В этой же радиограмме:

«Прошу передать поздравления с праздником и привет родственникам и родным. Голос, Гроза, Комар, Груша.

Сообщите, что имеете от наших родственников».

На второй день я получил молнию Центра:

«Голос. Уточните фамилию арестованного в Кракове радиста, подробности ареста. Приметы радиста.

Правдивый выполнил и это задание. «Дезо» сломленного Кнашкецкого уже не могло никого дезинформировать.

СВАДЬБА

«Янек (Хитрый) — полковник польской Армии Крайовой[21], образование высшее, поляк, тридцать восемь лет. Имею личные встречи. Голос».

Третьи сутки стоим в Козлувке. Расположение хутора очень удачное. До ближайших сел: Гарбутовице, Сулковице, Ясенице — расстояние вроде и небольшое — полтора-два километра, а добираться надо два-три часа.

Красота вокруг неописуемая. Осенним золотом горят лиственные леса. Синеют сосновые боры. Шумят горные ручьи. На юге белеют покрытые снегом вершины Карпат. В бинокль отчетливо виден Краков.

Я, Тадек и все радисты разместились в одном доме. Тадек взял на себя охрану хутора, послал разведку в ближайшие села.

К двенадцати часам дня прибыл связной из польского отряда поручника Побука. Он принес записку. В ней сообщалось, что в 17.00 в селе Ястшембя меня ожидает полковник польской Армии Крайовой. Я был крайне заинтересован в этой встрече. Полковник, по агентурном сведениям, легально проживал в Кракове. Имел своих людей в воинских частях, в комендатуре, на железной дороге.

Несмотря на усталость, решил пойти на встречу. Вызвались в спутники Мак и капитан Собинов. Мы надели польские плащи, шляпы, захватили автоматы, пистолеты, по паре гранат и вслед за проводником двинулись в путь.

Вот и Ястшембя. Мы остались в роще. Проводник-связной тут же исчез и вскоре возвратился к нам. За ним шли Побук и неизвестный мне мужчина, низкорослый, похожий на колобок.

— Господин подполковник, — обратился ко мне поручник Побук. — Имею честь представить вам полковника Янека.

Янек тут же стал приглашать нас на квартиру, чтобы, как он говорил, в домашней обстановке обсудить некоторые вопросы нашего сотрудничества в борьбе против швабов. Сказал, что квартира, избранная для встречи, во всех отношениях безопасна. Во-первых, она принадлежит солтысу — доверенному лицу оккупантов. Во-вторых, у хозяина дома свадьба: появление гостей — дело естественное. В-третьих, хозяин квартиры предупрежден, что своей головой отвечает за благополучный исход нашей встречи.

Переступили порог празднично убранного дома и сразу очутились в компании разодетых женщин и чрезмерно учтивых мужчин.

У нас были отличные легенды. Мы не боялись неожиданных вопросов. И все же, откровенно говоря, чувствовали себя вначале не в своей тарелке. Какой-то странной казалась эта обстановка после лесной жизни. Солтыс пригласил нас в отдельную комнату. Сюда никто из гостей не заглядывал. Здесь мы оставили свои автоматы, сняли плащи. Сели играть в преферанс. За игрой неторопливо обсудили все интересующие нас вопросы. Полковник дал мне два рекомендательных письма к своим людям, работающим на железнодорожной станции. Его сообщения о краковском гарнизоне подтверждали данные нашей разведки. Мы договорились о постоянной связи, о координации и согласованных действиях наших диверсионных групп.

Тепло попрощались с новыми знакомыми и отправились в обратный путь.

Была непроглядная темень. Проводник, чувствовалось по всему, плохо знал местность. Мы шли степной тропинкой в юго-восточном направлении. Проводник этот мне не нравился. Я видел его впервые, но что-то отталкивающее было в его угодливых движениях, ответах, репликах. Подошли к небольшому селению. Мы с капитаном Собиновым под каким-то предлогом отправили проводника. Зашли в первый попавшийся дом. Хозяин, не раздумывая долго, согласился проводить нас в лесничевку — к партизанам. К своим мы явились только к часу ночи.

Мы снова ждем груз из Центра. Три ночи подряд, с 10 по 12 октября, на поляне, возле Козлувки, дежурили бойцы, несколько раз зажигали костры. Но самолета не было. Пришлось изменить координаты. Ведь немцы могли сообразить, что здесь ожидается груз. Не исключалась и возможность проникновения гестаповских агентов в расположение наших отрядов.

13 октября к нам прибыл командир соседнего польского отряда Зенек. Сообщил, что к ним прибилась какая-то русская десантная группа.

Мы договорились о встрече. К вечеру пришли десантники. Узнаем, что приземлились они в шестидесяти километрах западнее намеченного района. На второй день группа вынуждена была принять бой с фашистами. Один из разведчиков, Гриша, тяжело ранен.

Командир группы капитан Павлик согласился до получения приказа командования остаться с нами. В этом и мы были заинтересованы: нельзя злоупотреблять гостеприимством польских друзей, тем более, что гитлеровцы, охотясь за нашей рацией, могли в любой момент раскрыть расположение отряда. Мы думали о том, что пора отделяться. Но для самостоятельных действий не хватало людей, оружия. И вот прибыла группа Павлика.

НАС — ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

В ночь на 19 октября мы ушли от Тадека.

В трех-четырех километрах от Козлувки ждем груз из Центра. Для самостоятельных действий нужны оружие, боеприпасы. Мы разместились в двух домиках, расположенных на склоне горы, у самой опушки леса. Хозяева, видно, запуганы немцами. На все наши вопросы, увещевания отвечают одним и тем же заученным голосом: «Ниц нима, ниц нима. Вшисько герман забрав».

Пришлось наложить на всех «домашний арест». Без моего разрешения никто не мог выйти за пределы хутора. Все «приблудшие» задерживались и тщательно проверялись нами.

20 октября на рассвете меня разбудил часовой. Доложил, что приближается группа вооруженных людей. Мы приготовились к неожиданной встрече. Плотный туман долго не позволял рассмотреть неизвестных. Сначала мы услышали хриплое дыхание, кашель, похожий на лай, и только на расстоянии шести-семи метров увидели на старых пилотках звездочки, красные ленты. К нам прибыли вооруженные польскими винтовками, трофейными автоматами, «вальтерами» бойцы и офицеры Красной Армии, военнопленные, бежавшие из немецких лагерей смерти.